(посвящение Марине Цветаевой)
***
Криком кричу, а никто не слышит,
Тычу перстом, а никто не видит!
В сей глухоте, слепоте – завыть бы!
В этом умолчье, где и - не дышат!
Бьюсь головой о гранитные плиты,
В двери стучу, не щадя павших рук.
Стены кругом. Отражается звук,
К бездне влечёт чья-то сила – магнитом.
Знаю: откликнутся. Все. Запоздало!
Через столетье… А что же сейчас?
Вечно молчащие, требую Вас
Нынче к ответу! Ведь времени мало…
Участь моей одинокой дороги –
С деревом лишь по душам говорить.
Тенью с душою и голосом БЫТЬ,
Ждать бесконечно на чьём-то пороге.
ЖДАТЬ! Если ад есть, то в нём моя участь:
Вечность под дверью, на хладном крыльце.
Вот, где приходит мечта о свинце! –
Лишь бы душа отдохнула, отмучась…
Жизнь – воспалённых навеки очей
Не отводить и смотреть в очи ветру.
Выбились волосы из-под берета,
Шарф уж не греет озябших плечей…
ДУХ… Знаете ль, что такое удушье?
Это – аркан на бессмертной душе.
Вот, вот, где грезить начнёшь о ноже…
Стену молчанья ничем не разрушить.
Нету жестокости пуще молчанья.
Знаю, над прахом – прорвётся оно.
Ладно, пускай… Зелено, зелено
Ныне кругом… Значит нет, не прощанье…
Гасит свечу ветер, но распалится
Пламя от страстных лобзаний его.
Факел горит, не страшась ничего, -
Феникс – Рипейского сада Жар-птица!
***
…А затем поклонюсь на все стороны
И отправлюсь, не зная, куда.
Будут криком кричать мне вслед вороны,
Будет красться по следу беда…
И прольют слёзы ивы плакучие
О моих с сединой волосах…
Устремлюсь прочь в леса дремучие,
В колдовские, святые леса.
Стану слушать моления иволги
И к морщинам берёз приложусь –
А над нами лишь звёзды стылые,
И сама я лишь тенью кажусь.
Здесь не будет предательств ранящих,
Не останется даже пути…
О, моё вековое пристанище,
Приюти, приюти, приюти!
Обращусь ли лесной чаровницею,
Заведу ли вдруг песнь до небес,
Или взмою на елку Жар-птицею –
Не гони, о, Владыка Лес!
Я исчезну порой нерассветною,
Поцелую весь мир на бегу
И оставлю последней приметою
Лишь берёзку в еловом кругу…
***
С грязных рук мармелада не ела,
Не меняла своей чешуи,
Голосами чужими не пела –
Все, от альта до баса, - мои!
Зареву ли гулящей бурей
В сонме Вакха, сатиров, фурий,
Иль заплачу дождём, иль рекою
Зашепчу у твоих берегов -
Собутыльницей братьев-ветров –
Не иду, а несусь над землёю!
Упаду – не тебе поднимать!
Стану нищенкою у Храма,
Всех смиренней – но Я опять!
Не служила потребам Хама,
В своре выла не в унисон,
Вихрю кланялась и стихии
(Первый – Ты, та, другая – Россия),
Не держала в руках миллион…
Будет факел блестеть негасимый
Купиною неопалимой.
Говорят – в горле дух. Не знаю.
Но триада: писать-жить-дышать.
Я не эта, не та – ДРУГАЯ –
Не покрытая плотью душа!
***
В мёртвую петлю душу живую
Век заключил. Рок затянул.
Только безмерность в аркане бунтует,
Вервие рвёт – что о струну
Крыльями бьёт, не имея рук.
Слышите звук?!
Горьких разлук?
Плача и мук?
Вздели на крюк
Душу…
Птицу полёта такого высокого
Ворону лютому век не догнать.
Только побило лебёдок да соколов –
Перья теперь всюду сбирать…
А от петли душа в крови!
Сила любви
Велит: Живи!
Кат, не дави!
Благослови,
Боже…
Век побираться, скитаться, сиротствовать.
Имя одно лишь – не отнять!
Жребий Поэта – вещать да юродствовать,
Страшно любить, сладко страдать…
На душу – вервь! Дар – на мыло!
Бездна – могила
Зев раскрыла.
Только Сивилла
Имеет силу
Наперекор, презрев клеть,
Окровавленной душой – ПЕТЬ!
|
|