- Ой, мамочка! Смотри, какой попугайчик! Давай купим! Ну, пожалуйста! Папочка, ты же мне обещал птичку! – канючила Настюша, дергая нас за руки и не желая отходить от клетки с попугаем, которую держал субтильный мужичок с хитрыми глазками. Мы честно пытались утащить Настю от клетки, но с руками, занятыми сумками, набитыми продуктами, это оказалось весьма проблематично. После двухчасового мотания по подмосковному рынку силы и нервы были на пределе, и выдержать натиск дочери мы не смогли. Первым сдался муж.
- Ну, смотри, Настёна! Ухаживать будешь сама! Некогда нам с мамой, у нас ремонт, сама знаешь! – устало произнес он и вытащил кошелек, - Сколько стоит эта красота неписанная? – задал он вопрос мужичку.
- Отдам за пять тыщ! Вместе с клеткой! – заискивающе улыбнулся мужичок, - Хороший попугай, говорящий! Я и корм отдам! Купите, а! Ребенку радость буит…
- А ну, пусть что-нибудь скажет! – подозрительно отреагировал муж.
- Не, сейчас он, вернее она, не будет говорить, стесняется. Народа много. А дома, чесслово, заговорит! Не сумлевайся! – мужичок быстро схватил несколько купюр, засунул их в карман, протянул клетку Насте, пакет с кормом мне и спешно скрылся в толпе. Счастливая Настюха с торжествующим видом несла клетку с зеленой попугаихой, а мы обреченно следовали за ней к машине.
Добравшись до дачи, мы выгрузили кульки и клетку, сдали дочь и птицу моим родителям и уехали. Дома нас ждал ремонт. Любой, кто когда-нибудь занимался ремонтом, знает, что его нельзя закончить, можно только прекратить. Естественно, через две недели мы поняли, что к возвращению дочери с дачи мы его не закончим. Но и остановить мы ремонт тоже не могли. Приехав на дачу, мы провели переговоры с родителями о том, что они временно забирают Настю к себе. Родители с радостью согласились, но папа отвел меня в сторону и прошептал:
- Только птицу вы заберете себе. К нам она поедет только через мой труп!
Я попыталась отвертеться, мотивируя тем, что у нас полный разгром в квартире, но папа стоял насмерть. Выхода не было, пришлось согласиться. Мы вернулись домой уже с Машкой, так назвала попугаиху Настёна.
Видимо, обалдев после длительного переезда, Машка сидела в клетке молча, нахохлившись, и даже отказалась от корма. Но у нас не было сил разбираться с новым членом семьи, и мы со спокойной совестью завалились спать. Ночью меня разбудил душераздирающий женский крик. Меня подкинуло над кроватью. Сначала я не поняла, откуда этот крик доносится. Включив свет, я обнаружила, что это вопит попугаиха. Делала она это самозабвенно, не обращая внимания на мои доводы о том, что сейчас три часа ночи, что я, муж и соседи должны спать, а не принимать участие в озвучивании ужастика. Было такое ощущение, что она меня просто игнорирует или издевается. Озверевший супруг подлетел к клетке и рявкнул:
- Замолкни, курица недоделанная! Я тебе сейчас откручу башку, если ты не заткнешься!
- Ты с ума сошел! Это же Настюхина птица! – завопила я,- Как ты можешь!
- Что мне теперь, вообще не спать из-за этой заразы???
- Подожди, я где-то слышала, что клетку нужно на ночь тряпкой закрывать! – нашлась я, - Сейчас накроем, и она будет молчать!
Я схватила большое полотенце и накинула его на клетку. Под тряпкой воцарилась тишина. Но стоило мне сделать шаг в сторону кровати, как снова раздался женский вопль. Соседи остервенело заколотили в стену.
- Ну, все. Сейчас они вызовут милицию, - обреченно произнес муж.
Я схватила плед и накинула его на клетку. Крики стали тише, но не прекратились.
- Она так задохнется, - прошептала я, - Настя нам этого не простит.
- И что теперь? Ты хочешь, чтобы приехал наряд милиции и забрал нас на пятнадцать суток за нарушение тишины? – завопил муж.
Попугаиха продолжала истошно орать. В стенку снова застучали. Я заметалась по комнате, потом стащила одеяло с кровати и накрыла им клетку, оставив небольшое отверстие для воздуха. Стало еще тише. За стеной успокоились. Но нам заснуть так и не удалось. Замолчала птица только под утро. Мы, совершенно разбитые, отмокнув в душе и выпив кофе, принялись за ремонт. Состояние было абсолютно не рабочее. Птица сидела в клетке, прикрыв глаза и, судя по всему, утомленная ночным концертом, спала.
Мы мужественно провозились до девяти вечера, рухнули на кровать и только отдались в объятия Морфея, как снова раздался бодрый вопль из клетки. Птица выспалась и с новыми силами принялась оглашать ночную тишину женскими криками в различных вариациях.
Так продолжалось трое суток. Днем попугаиха спала, а ночью разрабатывала голосовые связки. Мы с мужем уже почти не реагировали ни на её крики, ни на стук в стену.
Утром четвертого дня я собралась в магазин и у лифта столкнулась с Риткой и Стасом, нашими соседями. Ритка хмуро поздоровалась и злобно буркнула:
- Может, прекратите по ночам орать? Сил уже больше нет! Дождетесь, я милицию вызову!
- А мужик-то у тебя – орел! – понимающе подмигнул мне Стас и тут же получил локтем в бок от Ритки.
- Извините, это не мы. Это попугай. Дочке купили, - смутилась я.
- Ну-ну… - прошипела Ритка, - Короче, я предупредила!
Вечером, чтобы не нарушать покой соседей, клетка была завалена одеялами, куртками, дубленками, а из-под этой кучи приглушенно раздавались самозабвенные вопли Машки.
На следующий день нам должны были привезти новый холодильник. Грузчики втащили вожделенный ящик и ушли, а один остался для оформления докуметнов. Машка смирно спала в клетке.
- О, а у меня тоже такой же попугайчик дома. Недавно сынишке купил, - обрадовался мужчина, - У вас кто, самец или самка?
- Сука, - буркнул муж.
- Не, суки это у собак, а у птиц самочки, - заулыбался мужчина, а у меня самец.
У мужа на лице отразилась усиленная работа мозга и минуты через две он, нежно улыбнувшись мужику, погладил его по плечу и неестественно радостно предложил:
- Слышь, мужик! А хочешь, забирай самку. Будет твоему попугаю жена! Детки пойдут! – и с надеждой заглянул мужичку в глаза.
- Как это – забирай? Она ж денег стоит! А у меня сейчас напряг с деньгами, - протянул мужичок и с тоской посмотрел на клетку.
- А забирай без денег! Так отдадим. Некогда нам за ней ухаживать, видишь, ремонт у нас. Хорошая птичка, красивая! И говорящая! Честное слово! – муж вцепился в его плечо, - Не надо денег!
- А как я её понесу? – замялся мужик.
- С клеткой забирай! – почти заорал муж, - И корм тоже возьми! Целый пакет! - он ринулся на кухню, притащил большой пакет с птичьим кормом и сунул его в руки мужику. Лоб мужичка покрылся испариной.
- Вы это чё, серьезно, что ли?
- А то! Серьезней некуда! – муж торжественно вручил мужику клетку с попугаихой.
- Ну, ребята! Ну! Вы даете! Вот спасибо-то! Сынишка-то как обрадуется! А не пожалеете? А зовут-то её как? – затараторил мужик.
- Машка! – хорошо ответили мы с супругом и стали оттирать мужичка к двери. Тот пятился до самого лифта, не переставая нас благодарить. Когда лифт уехал, мы с мужем ринулись в квартиру и сели на диван. Минут двадцать мы сидели молча, напряженно прислушиваясь к тишине в квартире.
- А вдруг он завтра принесет её назад! – через некоторое время с ужасом прошептал муж.
- А может, не принесет, - неуверенно ответила я.
- Только не это! - мы переглянулись и, не сговариваясь, бросились одеваться. Через пять минут мы сидели в машине, которая двигалась по направлению к даче. На даче мы провели три дня, отсыпаясь и наслаждаясь тишиной.
Одно мы поняли точно – все познается в сравнении!
О дальнейшей судьбе Машки мы ничего не знаем. И, слава Богу!
|
|