Она.
Он подошел как обычно все пляжники, готовясь кинуть полотенце на уже горячий летний песок. Но за долю мнгновения до того, он повернулся лицом прямо ко мне и сказал по-русски: «Доброе утро!». Я расстерялась. Наша группа только второй день осваивала этот пляж. Я располагалась и в этот раз в сторонке. Первый раз в жизни я попробовала загорать топлесс и еще сильно стеснялась. Но это же и щекотило нервы новизной ощущений. Ни с кем познакомиться мы еще не успели, а тем более рассказать, что мы из Белоруссии, и говорим по-русски.
Он.
То, что я допустил оплошность, я понял только спустя минут десять. Вчера на этом месте я разговорился с интересной шатенкой. Она была с низенькой подругой, и обе были топлес. Вчера мы играли в волейбол, перекусывали в кафешке, прямо на пляже. Вместе боролись с волнами Черного моря. А сегодня я надеялся на интересное продолжение.
Она.
Мне стало любопытно, и я ответила ему: «Доброе утро». А потом…. Не помню, о чем были первые фразы, но когда мы представились друг другу, разговор полностью захватил меня. Женя блистал остроумием. Те анекдоты и остроты, что он рассказывал, я не слышала никогда. Его истории из такой насыщенной жизни на незнакомом мне юге России меня завораживали. Своя жизнь мне казалась скучной и монотонной, расписанной поэтапно до самого конца.
Он.
У Лены фигура оказалась удивительно похожа на вчерашнюю милашку, а лица на пляже были одинаково обветренны и красноносы от солнца. Зато, заглянув в ее глаза, я обнаружил отличие. Они были так глубоки, так насыщены своим серым уникальным цветом, что уже невозможно было принять их хозяйку за кого-то другого. Я узнал от нее, что рядом с ней толстые мужички и тетки – их группа из какого-то приграничного белорусского города, где все они являются сотрудниками таможни. Я узнал, что ей двадцать шесть лет, и она до этого времени занималась исключительно образованием и карьерой, потому семьи у нее до сих пор нет.
Она.
Женя, как старожил, повел меня показывать пляжную географию. Направо по песку до скальной гряды километра четыре вдоль курортной деревушки, слева километров пять-шесть вдоль нудистского пляжа мимо модерновых гостиниц Албены до маленького пирса на краю курорта. Раз, обходя валуны на кромке моря, Женя подал мне руку. Больше мы рук не выпускали. О чем мы могли болтать все эти часы прогулки – не пересказать, но я не могла оторваться от него. Все что он говорил, было внове, было интересным и было притягательным. Я открыла для себя много нового. Мы обсуждали эзотерику и метафизику, политику и экономику. Мы сравнивали образовательные программы « у нас » и « у них ». И не переставая, Женя меня кадрил, он просто сыпал комплиментами, не стесняясь, задавал интимные вопросы, и не пропускал в своих историях никаких пикантных подробностей. В отличие от других мужчин на пляже, Женя не задерживал своего взгляда на моей груди, как будто все мое тело, необнаженное лишь на бедрах, было естественным придатком той личности, с которой ему так интересно сейчас общаться. Именно это внимание к моему духовному, а не физическому «я», подкупило меня окончательно. Всего на четвертом часу нашего знакомства я уже чувствовала, что отдамся ему безоглядно, бесповоротно сегодня, или сейчас, или когда он только намекнет.
Он.
Лена оказалась замечательной слушательницей. Она не обрывала меня. Смеялась искренним замечательным смехом. Она задавала вопросы. Она уточняла все подробности в моих рассказах. А глубокие глаза светились, светились своей редкой серой глубиной. В них была влюбленность. Нельзя было ошибиться. Было легко читать в этом взгляде, полном обожания и полном обещания… Она держалась удивительно непринужденно в своем полуобнаженном наряде, в то время как другие дамы из бывшего « совка » краснели, дулись и жутко стенснялись все время, порываясь вернуть на место привычную « защиту ». Я и не разглядывал ее. Впервые в жизни меня отпустила вечная физиологическая тяга.
Лена пропустила обед в своем кемпинге из-за нашей прогулки. Я, как истинный джентльмен, предложил ей пообедать со мной у болгарина, сдававшего мне комнату в « гостинице » - просто большом поднастроенном доме. У него кормили сытно и вкусно, а платить было не намного больше, чем в окрестных ресторанчиках.
Она.
Женя повел меня с пляжа в свою гостиницу. Я лишь успела собрать свои пляжные вещи. Вся группа смотрела мне вслед жутко понимающими взглядами. У меня по спине пробежали мурашки. Обед был очень веселый. Хозяин гостиницы и ресторанчика сам обслуживал нас и вел себя как старый знакомый. Даже повариха выбегала к дверям подсмотреть за нами: кого это привел их самый долгосрочный и выгодный клиент. Я наелась так, что еле поднялась из-за стола. Женя проводил меня до моего домика в кемпинге. Наступил неустановленный, но твердо исполняемый, тихий час. Мне так не хотелось с ним расставаться, я хотела, чтобы он вошел, хотела почувствовать силу его рук, а может быть и нежность…. Тем более что Женя рассказал мне, что изучал массаж и немного практиковал. Интересно было бы это проверить…. Мои эмоции! Они просто «били через край»! Не мешало бы расслабиться. Но... правила есть правила…. Тем более что остаться наедине мы не могли, ведь я делила комнату с двумя женщинами из группы. Мы договорились встретиться вечером, чтобы пойти в клуб или в дискобар. Честно, сразу после его ухода, я упала на кровать ничком и проспала до ужина, как один миг. Только его глаза, полные обожания, стояли передо мной….
Он.
Я не мог поверить, что мы расстаемся. Все шло как в сказке, мы читали друг друга легко, и не закрывались друг от друга. Роман, начавшийся как пляжный флирт, перерастал в настоящее глубокое чувство. Я еле дождался условленного часа вечером. Лена пришла запыхавшаяся, искрящаяся, радостная и сразу проглотила своим глубоким взглядом меня целиком. Сердце у меня сжалось от любовной тоски и глубины моего ответного чувства. Все. С этого момента я уже знал, что люблю. Люблю и обожаю, и больше нет никаких сомнений, а главное – мое чувство ответное.
Она.
Женя был одет так легко, как будто мы шли на пляж. Мы провели пару часов в одном очень сильно декорированном баре. Пили вкусные и сильно пьянящие коктейли. Танцевали под самые последние хиты сезона, но совсем не разговаривали. Гремящая музыка не позволяла расслышать целиком ни одной фразы. Тогда мы выбрались под звезды и прохладу черной южной ночи. Пыль, прибитая вечерним поливом, не беспокоила. Улицы опустели. Пляжники разошлись по своим берлогам или веселились в клубах и дискотеках.
Он.
Лена выразила желание опять гулять. Мы двинулись по маленьким извилистым улочкам без цели, без внимания к окружению, поглощенные исключительно сами собой. Я обнял ее за талию, и трепет ее хрупкого тела был мне одобрительным ответом. Через минутки она положила свою голову мне на плечо, и так мы гуляли уже до последнего шага. Внезапно Лена остановилась, и в следующее мнгновение развернулась всем телом ко мне. Перед тем как встретились наши губы, я успел увидеть серые глаза, заволоченные пеленой нарастающей страсти.
Она.
Я уже давно чувствовала Женино желание и понимала, что сама желаю того же. А когда его рука начала непроизвольно меня ласкать, я не смогла больше сдерживаться, и прильнула к нему с какой-то безумной страстью. Так горячо я не дарила еще свои поцелуи никогда и никому.
Он.
Я видел ее состояние. Я чувствовал свое. Но для соблюдения приличия (пусть и зря) - нужен был предлог. Лена жаловалась на усталость в ногах после сегодняшних многокилометровых маршей. Я деликатно предложил ей проделать массаж в моей комнате. Мы добирались до гостиницы долго, с внезапными остановками для страстных поцелуев и объятий. Добирались с блужданиями по малознакомым улицам и пропущенным поворотам. Добирались с любовным шепотом и страстными ласками, грозившими стать неприличными на улицах курортной деревушки. Во время этого безумного шатания по подьемам и спускам - не заметили, как собралась летняя ночная гроза.
Она.
Ливень обрушился так внезапно, что я не успела даже перекинуть свой жакетик с плеч на голову, как была вся уже мокрая. Мы мчались теперь уже бегом к гостинице, не замечая луж и ручъев. Я промокла теперь вся, и дрожала от холода. Дождь кончился также внезапно, как и начался. Подул ветерок, и мне стало совсем холодно.
Он.
Удивительно, но от теплого дождя и ночного ветерка Лена продрогла так, как будто попала в осенний шторм. Что мне было делать? Я снял свою рубашку-поло и надел прямо на ее жакет. Мы были на подходе к гостинице, так что я схватил ее на руки и нес до самой калитки через все потоки на тротуарах и улицах. А Лена прильнула ко мне, и казалось, хотела только одного: греться, греться и греться.
Она.
Вот мы и вошли в его номер. Все мокрые. Он - с обнаженным торсом, а я - в его рубашке, вся мокрая. Простая комнатка под крышей. Просторная. Кровать, письменный стол, платяной шкаф, тумбочка и комодик. Одна стена с окошком, в другой вход в душ с туалетом. Туда он меня и отправил. Раздевалась я под сильными струями горячего душа. Уходила дрожь, накатывались расслабление и усталость. Тут же в душе я развесила на батарею свою мокрую, как после стирки, одежду и его рубашку. К счастью, она включилась. Что теперь?
Он.
Лена попросила полотенце. Я подал ей свое запасное и махровую простыню, что служила мне покрывалом в жаркие болгарские ночи, в придачу. Выйдя из душа, она сразу же повалилась на кровать, скинула с головы полотенце, а махровую простыню опустила на поясницу. «Ты же обещал мне массаж», - произнесла она игриво. У нее болели ноги, а подставляла она спину. Мне, впрочем, даже не стало смешно. Я рвался прикоснуться к ней. Снова хотел ее держать в руках. Она легла. Мокрые волосы упали на подушку и матрас, совершенно скрыв, таким образом, ее лицо. Я приступил к массажу, прекрасно понимая, что это всего лишь условность, предшествующая желаемой нами обоими близости.
Она.
О, он умел завести! Я почувствовала с первого мгновения силу его страсти и опытность его рук. Я забыла про весь сегодняшний день. Про дождь, про холод. Я растворилась в ощущениях. Мне хотелось только одного, чтобы это не кончалось. Теперь мне захотелось ласкать его, и я это делала, как умела. У него были непослушные волосы, кончики моих пальцев касались его губ, носа, глаз, как будто проверяли на чувствительность. Мне так хотелось знать о нем все! Я гладила его шею, плечи, и мне это доставляло огромное удовольствие, а он реагировал на прикосновения, как натянутая струна. Его грудь, спина, твердые мышца. Как приятно осознавать, что сейчас этот мужчина – мой. Мое тело уже не подчинялось мне, оно принадлежало ему. А дальше было растворение. Я совсем потеряла контроль над собой.
Он.
Мы лежали, откинувшись на моей полутороспалке, распаренные «нашими упражнениями», утомленные и довольные. Вяло тек разговор. Лена задавала мне анкетные вопросы. Я тоже интересовался ее биографией. Неожиданно Лена спросила, со свойственной ей прямотой: «Женя, ты женат?». Что мне было ей ответить? Как в одной фразе объяснить, что женился я, приняв страсть за любовь, что давно уже мы с супругой охладели друг к другу. Как объяснить, что семейная жизнь моя больше похожа на редкую серию встреч двух людей, объединенных только печатью в паспортах, да дочерью двух лет. Да еще, пожалуй, устройством быта для несуществующей де-факто семьи.
– «Да», - только и мог вымолвить я. Разговор продолжался и дальше. Мы что-то еще говорили, задавали какие-то вопросы, но все уже это было не то. Искра, разгоревшаяся между нами, затлевала, пока не угасла совсем. Я чувствовал это, я хотел что-то сделать, сказать нечто неимоверно важное. Чтобы все вернулось. Чтобы все потекло, как началось. Но, увы, все мои попытки были жалки, а потуги напрасны. Через некоторое время Лена засобиралась. Она говорила, что не допустит мысли, что ее соседки могут наблюдать ее полное отсутствие в течение хотя бы одной ночи. Они все с одной работы, с одного городка. То-то будет пересудов!
Да, и все-таки комплексов у нее хватало. Мы расстались вновь в ее кемпинге. Лена вернула мне куртку, с которой я ее провожал. Мы условились встретиться на пляже на прежнем месте поздним утром уже наступившего дня.
Она.
Все мои неясные, но блаженные эмоции, романтические надежды на отношения с Женей погасли, натолкнувшись на злую реальность. Что могло объединить меня с ним, нас, таких похожих, но так удаленных друг от друга? Я – в Белоруссии, он – в России, да еще и на Кавказе! Его учеба – в Болгарии, моя работа – на границе с Литвой. Его перспективы в Европе, и моя грошовая карьера на таможне. И самое главное, что сразу погасило мои чувста, как ушат воды на костер, он с семьей, а тогда кто я? – Разлучница? Я пережила боль, ту невыносимо тупую боль, какая бывает только от сердечных разочарований. Мне хотелось сейчас только одного – удалиться от этого времени быстро-быстро, чтобы прошел тот срок, то самое время, что залечивает любые раны. Боли было достаточно.
Он.
Утром я не нашел ее на том самом месте, ее группу тоже. Я обыскал весь пляж. Лены не было. В кемпинге мне сказали, что их группа уехала на два дня в Стамбул. Через сутки я начал свой экстернат в институте. Еще неделю я пытался найти Лену, но все время находились барьеры, препятствующие мне ее увидеть. Я должен был сказать ей самые важные слова в жизни. Убедить, объяснить, упасть на колени. Через десять дней я узнал, что ее группа отбыла на родину.
А спустя полгода, говорил я молодому приятелю – земляку, оказавшемуся в том же институте: «дорогой друг, береги любовь, обрести трудно – потерять легко»!
|
|