Она умирала тяжело и долго. Даже не верилось, что эта старая колдунья когда-нибудь умрёт. Она занималась чёрной магией, предсказывала судьбу, привораживала мужей к чужим жёнам, делала настои из только ей известных трав, выливала сглаз на воске и насылала порчу… Сама же страдала от подагры и не могла излечиться от неё, хотя другим помогала…
Со стороны казалось, что она была чем-то инородным в деревне. Все обращались к ней, но при этом опасались встречаться с ней на улице. Люди шептались, что какой-то вихрь занёс её сюда с другой планеты. Во-первых, никто не знал её родителей и не помнил, как она попала в деревню, а во-вторых, было непонятно, как она видит прошлое и будущее приходящих к ней за советом.
Она не была известна, как болгарская бабушка Ванга, но слава о колдунье и её способностях змеёй проползала в близлежащие деревни и далеко лежащие города.
Бабка завораживала воду и камни, видела что-то на дне чашечки кофе, перебирала крючковатыми пальцами карты, а свою судьбу проворонила, не разглядела…
Колдунья вышла замуж поздно, за тупого грубого мужика, толстокожего и красномордого, жившего по соседству и затащившего её силой на сеновал… Так и поженились. Работу её он не уважал, но деньги любил и позволял ей гадать, хотя не верил в эту «чертовщину».
Бабка Дуся, так звали её в деревне, вся отдавалась своему колдовству и видела вещие сны наяву. Стоило ей закрыть глаза, как на чёрном фоне люминесцентными штрихами были намечены огромные лица, то ли людей, то ли зверей… Она вглядывалась в них внутренним зрением, но не могла разглядеть, так как они словно перетекали из одной формы в другую, изменяясь, двигаясь, превращаясь в новую сущность, грозящую клыками и когтями… Но потом вспыхивали, словно огненные шары, и высвечивали, как фотовспышкой, картины из жизни кого-то из соседей. Бабка Дуся знала всё про всех. Ночью она отворачивалась, стараясь не ощущать мужнего перегара после его попойки с друзьями. Она не любила его, но жалела, как собаку, корову и козу. В этом списке он был последним. Иногда она кричала во сне и хотела избавиться от своих кошмаров, пристально глядящих в неё, как в кувшин, наполненный колдовскими знаниями. Не всегда она понимала их знаки, но постоянно чувствовала их взгляд, пронзительный, вернее, пронзающий и причиняющий физические страдания…
Старуха прикрыла одеялом пьяно храпящую гору жира, посмотрела на вяло свисающую с постели волосатую ногу мужа, и пошла доить козу и корову, кормить собаку и готовить еду из весенних скудных даров огорода. Кроме мата от мужа она ничего не слыхала и привыкла к нему, как привыкают к песне с незатейливым мотивом. Она не помнила сколько ей лет… Дни были похожи один на другой. Иногда приезжали интересные клиенты и привозили ей из города отрез на платье или на пальто, но муж всё пропивал, а потом бил её и заставлял лечить его больные ноги. Бабка Дуся молча делала настои из трав, бережно втирала мази, ждала, когда он уснёт, чтобы вспомнить ночные сны, подумать, кого предостеречь, кого ободрить, о ком поплакать… Старуха закрывала глаза, и чудища, изголодавшись, слюняво выпятив губы, открывали свои чёрные пасти, изменялись, превращались в чехарду двигающихся огоньков. Часто во сне ей виделись листы с непонятными текстами на неизвестном ей языке, появлялись какие-то символы. Мозг чётко работал, пытаясь расшифровать нахлынувшие знаки. А иногда во сны приходила её давным-давно умершая мать и всё объясняла ей намёками, жестами и даже словами…
Колдунья стала забывать её лицо, так как мать умерла, когда ей было три года, но она всегда безошибочно угадывала в любом образе появление матери.
Во сне старуха вздрагивала и всегда спрашивала у матери: «Ты жива?» «Жива». «Как же мы тебя похоронили?» «Вы давно на моей могиле не были…
Пойдём!» Она брала дочь за руку и вела её куда-то. «Мама! Ты со мной, я всегда знала, что ты не умерла. А могилка бабушки рядом с твоей могилкой? Она наверно заросла травой. Не найти-и-и-и…» Колдунья всегда просыпалась на этом месте… Иногда ей снился телефон-автомат возле сельсовета, только вокруг были незнакомые многоэтажные строения. В телефонной будке стоял незнакомый пожилой человек и говорил с кем-то… Она чётко знала, что он скоро умрёт… Если он приедет к ней, то она его обязательно узнает… но не скажет ему своей тайны… Вот телефон освободился… Она пробует вспомнить телефон матери, хотя знает, что у неё никогда не было телефона… Она набирает какие-то цифры и слышит голос матери: «Я давно тебя жду!» «Я скоро буду, мамочка!», – звучит голос колдуньи, но это почему-то голос ребёнка… Вот уже третью ночь подряд видит она не звериные клыкастые морды, пунктирными линиями вспыхивающие на чёрном фоне, а заросшую травой могилу, где и надпись-то не разберёшь на камне… Один и тот же сон… Она понимает, что это могилка матери. А, может, – это её собственная заброшенная могилка… Кто к ней придет? Кто вспомнит?
Что-то изменилось в старухе. Надела бабка Дуся белое платье, стала гадать с большим усердием. Народу к ней стало приезжать больше. Привозили хлеб, продукты, мёд, яйца, сахар. Она говорила, что гадает на них, а сама стала раздавать их бедным, чтобы разносили славу об её умении на всю округу… Муж ещё больше запил, так как в доме появились деньги.
Неожиданно колдунья сильно простудилась, хотя было жаркое лето. Бабка Дуся уже не принимала людей, а только смотрела в одну точку на потолке и молчала, словно кто-то лишил её дара речи. А когда Бог или Чёрт забрал старуху к себе, то все почувствовали, что без неё стало пусто в деревне. Перестали приезжать журналисты, телевизионщики и отдыхающие. Деревня зажила своей привычной затхлой жизнью. Муж колдуньи через семь дней после её смерти повесился. Деревянную хату купили молодожёны, которые почти сразу разругались и разъехались. Дом стоял пустой на краю села…
… Душа старой колдуньи была встречена её давно умершими родственниками, отправлена по бесконечному туннелю к светящемуся шару, но не долетела, рассыпалась на части, закружилась и осколками попадала на грешную землю, чтобы отмаливать грехи.
Странность заключалась в том, что часть души колдуньи поселилась в чреве гулящей девки, соблазняющей парней стройными ножками, по детски торчащими из-под короткой юбчонки. Она сама не знала, от кого родился толстощёкий малыш, похожий на телёнка. А вторая часть души, почему-то, вселилась в ежонка, у которого мать во время дождя умерла при родах, застыв колючей горкой. Маленький колючий комочек остался один в чёрном, мокром лесу, где аллергично пахло гнилыми листьями и запревшим мхом. Корявые сучья и корни подло преграждали дорогу, хотя бы к какому-нибудь сухому островку…
Толстощёкого малыша назвали Ванюшкой, в честь погибшего на фронте деда. А Ванюшкина четырнадцатилетняя мамаша продолжала гулять с молодыми и пожилыми ухажёрами без разбору. Ванечку воспитывала прабабка. Только он не поддавался воспитанию и рос, как пырей у забора.
Карма… Душа колдуньи не вспоминала, как ей жилось в старом, больном, женском теле. Иногда, по ночам, когда мальчишка и ёж спали, раскаявшаяся душа покидала их тела и в обличии колдуна или в совсем ином обличии вкрадывалась в чьи-то сны, предсказывая несчастья. Но кто-то не мог, к счастью, разгадать его намёков и сны не сбывались. А кто-то просто забывал свои сны и его проклятия, почти, не влияли на ход земных событий.
Только один раз, когда душа колдуньи предсказала наводнение через старушку, склонную к экстросенсорике, хотя та сама отрицала это явление, старушка тяжело охнула во сне и громко сказала мужским голосом: «Будет потоп!» Невестка, слышавшая это, – посмеялась над свекровью. А уж когда река разлилась и, впрямь, залила их дом, то невестка стала молиться и ходить в церковь, хотя была еврейкой. А её муж, сын «прорицательницы», после этого случая стал учить тору и принял иудаизм. Так они и жили: еврейка, перешедшая в христианство и христианин, прошедший гиюр, чтобы прикоснуться к великой каббалистической науке, дающей знания о круге переселения душ.
… Душа колдуньи утром возвращалась в тела ежонка и парнишки и забывала о ночных полётах. Всё, что было хорошего и доброго в душе – досталось ежу, а всё злое перелилось в мальчишку.
Ежонок утром выглядывал из своего укрытия и прятался от солнца в тень. Он сонно тыкался носом в траву, полную росы, питался лесной земляникой, дружил с рыжим котёнком, которого все обижали, потому, что он был рыжий… Ёж мячиком катался по траве, нанизывая на колючки сухие листья, чтобы котёнок не поранил свои лапы об его иголки. Со стороны казалось, что котёнок играет в футбол оранжевым мячом. Но это был ежонок. Больше всего он любил со своим другом нюхать цветы, листья земляники, а когда они находили разлитое молоко, то его сначала лизал котёнок, а потом лодочкой языка, из всех затаённых уголков, доставал еж.
Ванюшка ненавидел котов и стрелял в них из самодельной рогатки камнями. Он ненавидел всех и себя в том числе. Его прыщавое лицо всегда потело. Мать он ненавидел за то, что она не подарила ему велосипед, как у соседского Борьки. Прабабку ненавидел за то, что старуха, воспитывая его, бьёт мокрым полотенцем по чему попадя. Он со злостью лупил стол об который споткнулся ногой. Всё давалось ему с трудом и он завидовал тем, кто легко решал школьные задачки. Дети не дружили с ним. Ваня отыгрывался на животных: бил собак, мучил кошек, издевался над козлёнком. Однажды Ванюшка палкой убил маленького ежонка, лакавшего молоко из кошачьей миски в соседнем дворе. После этого Ваня серьёзно и надолго заболел. Врачи не знали, что это за болезнь. Мальчик похудел, даже отощал, силы покинули его. Он стал ещё более жестоким к своим близким, дрался со своими
соседями и одноклассниками, убивал из рогатки птиц, клевавших вишни с дерева, растущего на обочине дороги. … Всё чаще ему снился убитый ежонок, которого даже во сне он продолжал бить палкой ещё, ещё и ещё…
Ваня умер в субботу, успев понять, что зря он убил это беззащитное колючее существо, так испугано глядящее на него пуговицами чёрных глаз. Он даже попросил во сне у ежа прощения. Мальчишка устал от того, что эти глаза в упор глядели на него с постоянным укором…
Две части души соединились и закружились в поисках нового тела, чтобы вселиться в него, давая новую жизнь, полную тяжёлых испытаний…
РАЗГАДАЙ МОИ СНЫ…
Работа журналиста предполагает постоянные контакты с людьми молодыми и старыми, спокойными и нервными, обыкновенными и странными. В газету присылают свои опусы выжившие из ума маразматики, непонятые гениальности, графоманы, делающие первые шаги юные дарования и старухи-сплетницы, наивные девицы и прожженные политиканы…
Влад стал разбирать письма. В основном они были наполнены многостраничными жалобами на стоящие около окна мусорники, на шум, доносящийся из соседских окон. Это был период выборов. И каждый считал своим долгом облить соперника словесной грязью. Группа поддержки не отставала… Влад налил себе чашку чёрного кофе, успел сказать комплимент секретарше, посмотрел томным взглядом на Валентину, с которой он уже неделю был в ссоре и удобно развалился в кресле. Валентина поймала взгляд и будто случайно подошла к его столу.
«Посмотри это письмо. Ты в этом разбираешься, парапсихолог ты наш!»
«Я не ваш. Я сам по себе», – отпарировал Влад и стал просматривать письмо написанное неразборчивым почерком.
«Разгадай мои сны!», – прошу я мужа, а он мне отвечает: «Кто в них разберётся? Я ведь таких снов не вижу…» Влад пробежал взглядом по строчкам, закурил и стал внимательно перечитывать: «Помогите мне понять смысл кода, не известного мне, загадочного. В полудрёме, ещё не во сне, приходит ко мне что-то из прошлого или из будущего… Вот я вижу свою умершую мать. То ли она пришла ко мне, то ли я к ней… Она сообщает, что у брата украли машину два мотоциклиста… Она показывает в их сторону. Один высокий блондин, другой низкого роста, а рядом с ними человек со шрамом на лице в кожаной куртке. Я пытаюсь мать успокоить, а она говорит: «Я-то знаю. Зря твой брат одеяльце голубое марсельевое выбросил, в котором я его из роддома принесла. Зря. Оно бы его оберегало». А сама это одеяльце складывает, а оно всё в мазуте вымазано… Вы не поверите. В этот день у брата машину украли. Я ему про свой сон, а он говорит, мол, сон в руку. Да ведь сны к делу не пришьёшь. Когда нашли его машину, стёкла на двери и окнах были поцарапаны. Видно мотоциклисты габаритов не чувствовали… Через пару дней опять его машину украли прямо из гаража. Через крышу залезли… больше не нашли».
Влад почесал затылок. Он решил, что надо будет пригласить женщину в редакцию и поговорить с ней. Может быть она – новая звезда-экстрасенс, может очередная аферистка, желающая сделать рекламу для своего сомнительного бизнеса. Этих гадалок развелось…
«Мои сны тревожат меня. Вот были мы с мужем летом в санатории. Мне видение было, будто родственника нашего ножом в спину кто-то убил, да в темноте лиц не разглядеть. Несколько фигур мелькнуло, только фонарик высветил нож с отломанной ручкой. И я увидела, как кто-то на белую простынь кинул окровавленную мышь… Очнулась ото сна, беспокоиться начала. Муж успокаивает. А возвратились в наш город и через неделю узнали, что и правда он убит. Только во сне он мне черноволосым привиделся. А на фотографиях совсем седой… Убили его ножом, когда он с работы возвращался. Жена его сказала, что нож с отломанной ручкой был. Как же я это в другом городе увидеть смогла? Страшно мне стало от способностей таких. Вот болгарская баба Ванга с мёртвыми и живыми говорить могла, объяснить могла, предупредить могла. А я не могу понять, когда вещий сон, а когда чепуха снится».
Влад внимательно посмотрел на Валентину. Кажется она подарила ему интересный материал для статьи. Он стал искать телефон. Телефон не написан. Похоже, что это не рекламный трюк. Нашёл телефон по адресной книге, договорился о встрече и стал перебирать ворох пришедших писем. Вечером Влад и Валентина сидели в своём любимом кафе. О ссоре они не вспоминали. В их жизни ссоры и примирения чередовались с
неизменностью.
«Где ты откопала такой экземпляр? Небось сама вместо неё написала, чтобы меня на крючок подцепить? Да?»
«Нужен ты мне? Нет. Она мне сама позвонила. Голос приятный. Я ей посоветовала в редакцию написать. Мать её в больнице умирала. Врачи сказали, что никакой надежды на спасение нет. Вена затромбировалась. Они каким-то аппаратом кровь разогревали, переливания делали. А ночью температура у больной упала, почти до тридцати четырёх, с чем-то градусов. Врач дежурный не захотел пост свой оставить, медсестра сказала, что у неё лекарства нужного нет, а у больной ко всему ещё диабет обострился. Лежит, как в коме. Так дочь её стала Б-гу молиться. Мол, если ты есть, то дай матери пожить ещё хоть день, хоть неделю, хоть месяц… Как заклинание это повторяла, понимая, что мать уже при смерти. А потом подумала она, что если Б-г её услышал, то должен он знак подать».
Валентина заговорчески замолчала. Выпила бокал ледяного сока с долькой лимончика. Посмотрела в зелёные глаза Влада, и прочитав в них интерес, продолжила: «Б-г ей дал знак!»
Влад встрепенулся: «Ты, Валюша, с ума не сошла? Не переработалась? Тебе отпуск нужен. Поехали к моим предкам на дачу. У меня есть ключи от сеновала…»
Валентина обиделась. Когда-то она даже хотела выйти замуж за Влада. Но его постоянные подколы, выводили её из себя. «Б-г ей знак дал! Слышишь? Пустая твоя голова, а ещё журналист. Тут сенсацией пахнет, а у тебя сеновал в голове. По стенам свечение пошло. И шаровая молния разорвалась прямо перед окном больницы. Дождь пошёл, хотя туч не было. Она сознание потеряла. А утром пришла в себя, глаза боялась раскрыть. Она так на стуле около кровати материнской и просидела. Так мать жива оказалась и ещё месяц прожила. Они её из больницы домой забрали. Теперь понял?!»
Влад молча пожал плечами: «Ты веришь всем её сказкам?» Валентина встала и уходя сказала: «Шаровые молнии летают стаями. Читал? Это связано с божественным присутствием – огненные колесницы. А шары, которые таятся в океане подо льдами, потом прорываются сквозь лёд и улетают в стратосферу – тоже вымысел?»
Влад печально посмотрел вслед своей взбалмошной подружки, на которой он чуть, по глупости, не женился и подумал, что вовремя опомнился от сжигающей страсти, то и дело вспыхивающей в нём при виде крашенных блондинок, похожих на Валентину.
…
В два часа, как договорились, в редакцию вошла женщина. Симпатичная и полноватая, седые некрашеные волосы, выглядит лет на сорок пять. Огляделась и безошибочно подошла к столу около окна.
«Вы мне звонили? Вы можете связать меня с кем-нибудь, кто мне поможет понять смысл знаков и видений?»
Влад с мольбой посмотрел на Валентину, та всё поняла, подошла и села рядом с ними.
«Это не сны, в том понимании, как мы привыкли их видеть. Это видения, при которых ты можешь усилием воли раскрыть глаза, понять, что это не сон, снова закрыть глаза и увидеть на внутреннем экране картины или светящиеся знаки. Вы мне не верите?»
Валентина посмотрела в упор на Влада и обратилась к женщине. «Меня очень взволновал ваш рассказ о вашей матери. Мы говорили с вами по телефону несколько дней назад. Меня всё время мучает мысль, почему вы попросили для матери день, неделю, месяц, а не десяток лет до ста двадцати? Извините. Можете не отвечать, если вам больно об этом говорить. Но я думаю об этом постоянно…»
Женщина с благодарностью посмотрела на Валентину.
«Мне не верят, что всё было так, как я рассказала вам. Но я не сумасшедшая. Это было, как в бреду. Я чувствовала , что тело матери ледяное и я обратилась к Б-гу своими словами, не зная, как надо молиться и о чём надо просить. Я хотела одного – утром увидеть глаза матери, услышать родной голос… Я сама корю себя за то, что не попросила больше дней. Я ведь раньше и в Б-га не верила. Теперь знаю, что он есть. Вы сомневаетесь?».
«О чём вы хотели нам рассказать? Мы внимательно вас слушаем», – взял бразды правления Влад, поняв, что женщине надо поделиться с кем-то своим состоянием души.
«Вот я видела бушующее море, выходящее из берегов. Вода кипит, как в бульоне. Рыбы всплывают. Горящие птицы летят. Хвосты, как факелы. И скала. Камень бардового цвета. Мужу рассказала. Он советует забыть сны. Плюнуть через левое плечо, как его бабка в деревне делала. А я не могу забыть. Через несколько дней по телевизору точно такую картину увидала. На другом конце земного шара вулкан проснулся. Вода кипела. Но это всё – ничего. Понятно, вроде… Сложнее с ивритскими буквами…»
«С чем?», – удивился Влад. «Расскажите, пожалуйста. У нас знакомый раввин есть. Он, может, расшифрует», – включилась в разговор Валентина.
«На фоне неба, когда я глаза закрыла, появились светящиеся буквы. Самех и ламед. Саль – корзина. А потом внутри между этими буквами стала пульсировать буква алеф. Ярко, как лампочка. Я глаза раскрыла – квартира моя. Закрыла глаза – небо с буквами. Мне знакомая сказала, что это одно из имён Б-га высветилось. А потом увидела я на фоне неба буквы гимель и ламед. Внизу две волнистые чёрточки, как волны, или знак какой-то. Не разбираюсь я в этом. Может предостережение важное какое-то передают ангелы сверху. Я письмена видела, но прочесть невозможно. Совсем недавно в ульпане иврит учить начала. Я под утро во сне двух трубящих ангелов видела, только у них не трубы, а длинные трубочки, как бамбуковые палочки… с расширением кверху». Женщина замолчала.
Влад подумал, что это похоже на галлюцинации, может к врачу её послать, так она же обидится.
«Мы как-то с друзьями по тёмной аллее шли и пели. Как подойдём к фонарю – фонарь ярко вспыхивает. Как отойдём от него – сразу гаснет. Будто кто-то нас фотографирует со вспышкой. Я про Кулагину читала. Она рукой около лампочки водила и лампочка загоралась. Одного знакомого спрашиваю, мол, к кому с этими интересностями обратиться. Он говорит, что к врачу. Но я ведь здоровая. Это виденье у меня такое открылось. Вот одного хабадника спросила, что значит Галь… А он отвечает мне: «То, что мы в книгах изучаем, вы своими глазами видите. Это – Галут».
«Подождите. Галь – это волна. Саль – корзина. Имя бога… Помните – Моше плыл в корзине по волнам, а сегодня президентом Израиля выбрали Моше. Жизнь идёт по спирали. Уж не придется ли нам опять сорок лет бродить по пустыне?», – спросила Валентина. Глаза её горели. Она напряглась, словно борзая, взявшая след зайца. В ней проснулся журналистский азарт. Она уже пожалела, что преподнесла такой отменный материал бездарному Владу.
«Я не умею расшифровывать то, что мне удаётся увидеть внутренним зрением. Но если мы отдадим землю арабам, то придётся бродить не только по пустыне… неужели снова в Галут?», – «контактёр» повернула к Валентине уставшее лицо и попросила: «Разгадайте, пожалуйста мои сны!»
…
Влад пришёл домой и увидел мать, читающую в уютном кожаном кресле. Мать положила книгу на журнальный столик. Они купили его на прошлой неделе в новом мебельном магазине, который Влад рекламировал в своей газете. Мать нагрела обед, налила в тарелку суп с фрикадельками и снова села в кресло читать книгу.
«Мам! Расскажи мне ещё раз историю твоей подруги, только поподробней, что у неё там с гадалкой вышло?»
«Да ты же в это не веришь, только иронизируешь…», – ответила женщина, не отрываясь от чтения.
Влад с аппетитом доел суп, съел жаркое с вкусным, разварившимся мясом, запил холодным квасом и поставил стул рядом с креслом, в котором сидела мать.
«Вкусно было?»
«Вкусно! Я из-за этого не женюсь. Ни одна женщина не приготовит мне обед вкуснее, чем ты».
Мать оторвалась от чтения, – «Женись! Научу невестку готовить. Мечтаю твоих внуков понянчить… Наверно не доживу до этого…»
Влад обнял мать и уговорил её рассказать историю, которая сейчас ему необходима для того, чтобы разобраться в некоторых интересующих его вопросах.
Мать Влада вспомнила, как была в командировке и зашла перекусить в кафе. За столиком сидела женщина, лет сорока. Женщина взяла только салаты. У прилавка стояла молодая красивая дама с пышной причёской, аккуратно схваченной блестящей лентой. Она руководила официантками, делая им замечания мягким низким голосом.
«Жаль! Заведующая кафе умрёт на этой неделе от рака… жаль. Такая цветущая женщина… Болезнь не выбирает к кому прицепиться… Ничего уже нельзя изменить…»
«Вы врач?», – спросила мать Влада говорящую женщину.
«Нет. Я не врач и лично не знакома с этой женщиной, хотя иногда ем в этом кафе. Но я вижу, что уже поздно, лечение не поможет. Жаль». Женщина взяла свою тарелку с недоеденным салатом и, поставив её на поднос с грязной посудой, вышла…
Через несколько дней, зайдя в кафе, мать Влада узнала, что скоропостижно от рака скончалась заведующая кафе. По телу пробежала холодящая дрожь…
«Давай, сынок, я позвоню Кате и она сама тебе расскажет свою историю».
«Нет, мама, я хочу её услышать от тебя. Катерина не будет со мной так откровенна, как с тобой».
«Да, я уже не помню все подробности… Помню, что познакомилась с Катериной в Славяногорске, что находится в Донецкой области, где отдыхала. Там удивительный воздух. Меловые горы. Много санаториев. Но я сняла квартиру у симпатичной хозяйки, сдающей дом нескольким семьям из разных городов. Катерина приехала с мужем. Её муж был в санатории по путёвке, а она снимала комнату в нашем домике, купила курсовку, ходила в санаторий на ванны и массаж. Как-то утром я вышла во двор и заметила, что дверь в её комнату открыта, а Катя не сидит, как обычно в саду. Я постучала по двери и услышала хриплый Катин голос: «Войдите!»
Катерина лежала в постели с мокрым полотенцем на голове. Лицо её было пунцовым. Седые пряди прилипли ко лбу. Она покашливала, а бронхи её хрипели. «Вот. Простудилась. Наверно температура. Муж три дня сюда не приходит, подлец. Рад, что я заболела. Там у них вечером танцы. Ему не до меня. У нас дети и внуки, а он всё гуляет, петух общипанный!»
Я ей завтрак приготовила, накормила, как ребёнка из ложечки, взяла у хозяйки термометр. Оказалась высокая температура. Вызвала ей врача… Купила выписанные лекарства в аптеке.
Катерине стало легче: «Ты знаешь, всю жизнь я за всеми ухаживаю. Первый раз в жизни за мной ухаживают. Я в детском доме после войны росла. Не привыкла, что кто-то из-за меня своё свободное время тратит. Детей баловали, – эгоисты выросли… Внуков тоже балуем. А муж мой только себя любит. Разведусь я с ним на старости лет, он пьёт, гуляет… Зачем это мне? Детей и внуков жалко… Но хочется, хоть перед смертью красивой жизнью насладиться… Как ты думаешь?»
Я ей рассказала про женщину, которая видит, что с людьми дальше будет, посоветовала найти её и к ней обратиться».
Зазвенел телефонный звонок. Это была Валентина.
«Влад! Как ты смотришь, если я возьму в работу статью о предсказательнице? Всё равно тебя эти темы уже не интересуют».
«Вместе над этим материалом работать будем. Ты пиши, потом я тебе кое-что интересное подброшу, а сейчас я занят. До завтра».
«Кто звонил?», – спросила моющая в кухне посуду мать.
«Сотрудница», – задумавшись ответил Влад.
«Валентина?»
«Валентина. Мама. Не надо опять об этом. Что вы все хотите меня женить, как засидевшуюся девку замуж вытолкнуть?»
«Я тебе слова об этом не сказала. Но мне Валентина нравится».
«Нравится? Так женись на ней. Оставьте все меня в покое. …Я сам хочу на ней жениться, но в последнюю минуту меня что-то останавливает. Это ты, мама, виновата. Родила меня под знаком весов. Я всё время во всём сомневаюсь. Брось эти мокрые тарелки и расскажи мне, чем закончилась история с Катериной».
… Влад слушал мамин рассказ и думал, – стоит ли познакомить этих двух предсказательниц? Эта мысль показалась смешной. Кооператив предсказательниц «Заглянем в будущее!» Этого ещё не было. Конкуренция? Борьба за клиента? А если пойти к ним и узнать, что его самого ждёт? Надо ли жениться на Валентине, которая притягивает и раздражает одновременно? Ему вспомнилась история, как один человек предсказывал будущим мамашам пол ещё не рождённых детей. Он им говорил, что родится «мальчик!», а в своей книге записывал «девочка», и наоборот. Если рождалась девочка, а не «предсказанный мальчик», то он успокаивал разъярённых отцов, желающих получить обратно зря потраченные деньги, записью в журнале. «Ваша, ошибка, сударь! У меня в журнале записано «девочка». Всё правильно. Деньги возврату не подлежат». Но эти странные женщины-предсказательницы не напоминают лживого предпринимателя… История Катерины заставила опять задуматься. Он старался представить, как всё это было.
Катя нашла прорицательницу, дежуря в том кафе, где её встретила мать Влада. Прорицательница пригласила Катерину к себе домой и, не взяв денег, предположила, что их жизнь скоро склеится, потому, что им на роду написано общее дерево. «Муж твой сейчас в путешествии. У него там женщина. Она в положении, ждёт ребёнка, но он об этом ничего не знает. У них ссоры. Через два дня он вернётся домой. Ты должна спрятать глубоко в сердце то, что я тебе открыла. Встреть его хорошим обедом и ничего не спрашивай. Вы не будете разговаривать до 13 июня. А потом он к тебе вернётся навсегда».
Катя шла домой, пошатываясь, как пьяная. Теперь понятно, почему все машины вернулись из поездки, а её «голубь» не приехал. Он работал шофёром и часто ездил в командировки в Москву. Значит у него там «зазноба», да ещё брюхатая от него. Ревность вызвала приток ненависти. «Обед ему ещё вкусный готовить, подлецу. Совсем сдурел на старости лет, внуков не стыдится. Только развод может раскромсать этот узел. Но гадалка что-то мямлила про общее дерево… Просила потерпеть до 13… Чтоб он сдох! Сволочь!»
Катерина пошла к шоферам с которыми он был в командировке, но все в один голос твердили, что машина поломалась и её муж застрял в дороге. «Покрывают друга. Если что-то ломается они чинят вместе. Не оставляют одного на дороге. Значит, он остался в Москве выяснять отношения. А может гадалка всё придумала?! До 13 июня всего полтора месяца… Можно потерпеть. Но как терпеть, зная, что тебя предали? И кто?! Старый лысый козёл».
Как всегда находится «доброжелатель». Жена одного из шоферов позвонила и сказала, что кто-то из шоферов остался в Москве у любовницы…
…
Катерина встретила мужа вкусным обедом, как робот выполняя дела по дому… Муж молча поел и пошёл отдыхать. Они не разговаривали так долго, что Катерина уже забыла, когда назначен день их примирения.
Катя находилась в управлении, где работала бухгалтером, и, вдруг, спиной почувствовала, что её муж где-то рядом. Он никогда раньше не приходил к ней на работу. Может что-то случилось с внуками? Она подбежала к окну. По аллее, ведущей к их главному корпусу, шёл её супруг. Катя выскочила ему навстречу. Она бежала, спотыкаясь и плача, не зная какую новость он несёт ей. Они обнялись.
«Что случилось?!», – спросила Катя, заглядывая мужу в глаза. «Извини. Захотел сказать тебе, что люблю. Сегодня твой день рождения, а я забыл утром поздравить тебя», – он стеснительно протянул жене жидкий букет полевых цветов, синеющих у входа в их предприятие.
Катя скосила глаза на циферблат часов, откуда на неё округло пялилась цифра 13. Обещанное 13 июня…
По словам Кати жизнь уладилась.
… Неужели наши судьбы написаны кем-то и мы живём по чьему-то сценарию, а написанное нами явится сценарием для чьей-то жизни? Наши сны, как маленькие окошки в будущее… Только не все могут расшифровать этот зашифрованный код.
Влад взял чистый лист и написал название статьи – «Разгадай мои сны!»
|
|