Моя память колеблется на пружинках, чутких, как нервы. Они могут растягиваться до бесконечности, отдаляя от меня все воспоминания, а потом внезапно стягиваются, с силой водопада обрушивая на меня все, что я пережила. Все казалось таким неясным и расплывчатым, а теперь словно навели телескоп, и видны самые мелкие подробности. Наверное, жизнь слишком обширна, чтобы ее описывать, и руки рассеянно застывают над клавиатурой. Я не спешила, казалось, любая поспешность противопоказана, а любое промедление имеет побочные эффекты. События не могли происходить рядом с дверцей шкафа, в которой отражалось лишь окно, расположенно слишком высоко, чтобы видеть людей и слишком низко, чтобы видеть небо. Моя эпоха была безрадостной, но не безнадежной. Она не была такой, как представляли себе фантасты прошлого века, Америку не атаковали Годзиллы и Хищники, даже метеориты с таинственными микробами облетали Землю стороной. Интеллигентное сообщество было бесцельным, хотя, быть может, это лишь поверхностное суждение. Люди старались побыстрей прожить жизнь, разделаться с ней раз и навсегда и быть свободным. Серая работа, пиво в баре, ворчащая жена и телевизор – удел среднестатистического человека. И просвета не было. Небо плотно заволокло тучами, лето уже давно не посещало этот унылый край. Дома – картонные коробочки – лабиринтом кружили по городу, запутывая и так обезумевшего путника. И лишь редкому счастливцу удавалось вырваться и найти свою дорогу, вымощенную желтым кирпичом.
Комната на каком-то этаже, длинный коридор, похожий на тунель движения души к небу, виденный в фильмах, двери, двери, и откуда на свете столько дверей? Нахожу нужную и вот я внутри, в клетке, здесь я буду жить, пока все внутри не смириться с неволей, пока я не полюблю ее. Сидеть на стуле и думать, думать... Пока мысли окончательно не покинут голову. Я повернулась к компьютеру и лениво задвигала мышкой и вдруг увидела, что Интернет впустил в мой мир человека. Я не знаю, чем он привлек меня, его отношением к жизни, его мягкостью, его живым умом. Я не сразу смогла оценить его внешность по фотографии, она путалась и не могла сформироваться однозначно. Наверное, он был высокий, возможно, с темными волосами и белым, словно обсыпанным пудрой, лицом. Я не помню, когда я с ним познакомилась, или просто не хочу вспоминать, все больше окунаясь в подробности, которые нарастают и превращаются в снежный ком, стремительно несущийся на меня.
Он мне перестал писать давно, да и я не делала попыток снова наладить с ним контакт. Словно чувствовала невидимое сопротивление, словно знала... Когда я на днях зашла на электронную почту, на которой уже не была несколько месяцев, среди вороха рассылок увидела письмо... От неизвестного адреса, но сам адрес напомнил мне многое. Шут, да-да, вроде бы, так его и звали. Руки не слушались, когда всегда в напряженные моменты. Я открыла письмо и два слова, всего два коротких слова удивленно взглянули на меня, словно не ожидая, что наконец увидят своего адресата. «Ты свободна». Свободна от чего? О чем он? И мне ли писал? Я отправила ответ, полный упреков, пересыпанных улыбками и лучшими фотографиями. Каждый день я открывала почту, но не получила от него больше ничего, ни белого листа, ни одной буквы. На этом все, казалось, и заканчилось, но мое сознание не хотело мириться, оно было слишком грубо рабужено от спячки. Я пыталась отвлечь его, взялась за чтение, листала всевозможные газеты и журналы. Чужими мыслями замещала свои, забивала голову всем, чем можно, пытаясь заполнить все пространство без остатка, но неизменно там оставалось место для запретных мыслей. И вдруг в газете я наткнулась на заметку о самоубийстве, по описанию я узнала его, шута, который никогда не был серьезным, которого смешила сама жизнь и сама смерть. Ничто не могло вывести его из этого состояния, что же его заставило совершить такой отчаянный поступок, разочарование, несчастная любовь, непрожаренная пицца? Он не оставил записки, он просто молча прыгнул вниз, с какого-то этажа, я не помню, газета была выброшена мной впоследствии. Успела ли хоть одна мысль пронестись в полете, что он почувствовал? Если бы можно было продлить жизнь между этажом и землей – какие сильные чувства она бы родила, какие эмоции, какие действия, полные силы и отчаяния!
И вдруг меня захватила волна... Я представила, как несся в воздухе, я чувствовала это, как будто сама так летела, всевозможные ощущения вылились на меня, мир стал многогранным, как кристалл. Мне как будто стало легче дышать и я стала вспоминать... И я вспомнила!
***
Дэл сидел за компьютером, ставшим частью его самого, его пальцы сролись с клавиатурой, а глаза – с монитором. Беспрерывное шуршание клавиш нарушало глухую тишину комнаты. Он посетил сайт знакомств, прокручивая ленту за лентой сотни анкет, быстро проглатывал сведения о каждой, но ни одна не привлекала его. Но вот его вниманием завладела какая-то шатенка с грустными глазами. Ее анкета была полна боли и какого-то невыразимого отчаяния. Казалось, что она полностью разочаровалась в жизни и не видела ничего светлого и чистого, по стечению обстоятельств встречая в жизни только мрачные предзнаменования грядущей смерти, за порогом которой ее ничего не ждет. Кроме всего прочего, она была «сова», то есть работала по ночам, а весь день спала. Ее организм лишил ее светлого дня, а сама она изо всех сил тянулась к свету. Это противодействие ошеломило Дела, он нерешительно вглядывался в ее фотографию, а потом написал ей электронное письмо. Она откликнулась на следующий день, и так они общались довольно долго, Дел увидел в ней интересную собеседницу, с живым умом и воображением, хоть и довольно меланхоличную. Он не раз ей предлагал встретиться, но она вяло отнекивалась, говоря, что ей ничего не нужно в этой жизни, что довольно и виртуального общения. Дел пытался найти какие-то скрытые причины такого самоотречения, но решительно ничего не мог понять. Он решил сам найти свою собеседницу, по фамилии и имени не стоило большого труда получить ее адрес, и тем же вечером он отправился к ней. Но что за странность, ее никогда не было дома, когда он приходил. По-крайней мере, дверь она не открывала. Глазка в двери не было, поэтому она не могла знать, кто стоит за дверью. Дел предпринял не одну попытку встретиться с девушкой, но все было безуспешно. Не выдержав, он сообщил ей об этом, она с удивлением ответила, что не слышала никакого стука и попросила больше не приходить. Дела рассердило это упрямство, он решил больше не писать ей, и она тоже ему не писала. В свободное время он размышлял, глядя на ее фотографию, что же не дает ей жить полной жизнью, что мешает. Он вспомнил, что во многом они были схожи, мнения на разные мелочи – одинаковы, вплоть до цвета любимой одежды и музыки. И он понял... Нет, он сначала не поверил, и отбросил эту мысль как глупую и ненормальную, но все факты были налицо, они все сходились в этой версии, подтверждая ее со всех сторон. Если это правда, то... Выход был один. Все равно он ничего не теряет. Радость переполнила его, и он подскочил к окну, распахнул его и оно поглотило его.
Я с удивлением вспоминала все эти подробности, все встало на свои места, разложилось по полочкам, я могла с уверенностью описать квартиру, сказать, где стоит его любимая кружка, какие игры закачаны на жесткий диск его компьютера. Я улыбнулась, вспомнив удивление Дела, когда он не смог ко мне попасть. Как удивительно распорядилась природа, дав одно сознание на два тела, сколько лет прошло, пока эти тела встретились и наконец один догадался, что надо делать. Видимо, когда я спала – он жил. Мы все забываем, что было ночью, наш мозг оставляет нам лишь жалкие перемешанные фантасмагоричные обрывки, и те мы быстро забываем.
Теперь, обладая двойными знаниями, накопленными в разных телах, можно было очень многое успеть сделать. Если ничего не помешает...
Август 2006
|
|