1
У меня нет ни денег, ни чина
У меня есть лишь песни мои,
Что согреют меня ночью длинной
В час, когда затихают бои.
И под сводами гор долго эхо
Вторит песням моим и словам
Словно павшие где-то там сверху
Подпевают живым голосам.
Горы мрачные, звездное небо,
В отдаленье рокочет река,
А мне хочется свежего хлеба
И парного кувшин молока.
Снится мне моя тёмная хата,
Покосившийся скучный забор,
Фотография старшего брата,
Что погиб среди мрачных сих гор.
Пусть любимым горячим приветом
Нынче песня моя полетит
И наполнит мой край ярким светом
Обо мне память в нём освежит.
Пусть гонцом полетит в мою хату,
К ручейку и берёзам моим,
Чтобы ждали как прежде солдата
И всегда будет верный сын им.
Коль я завтра от пули погибну,
То не стоит по мне слёзы лить,
И тогда все равно я не сгину
И средь песен своих буду жить.
Где б я ни был: в аду или в рае,
Я в свой дом возвращусь всё равно.
И бродить по любимому краю
Буду вновь, как когда-то давно.
Я вернусь, я из праха восстану
И последнюю песнь пропою
Над отчизной великой и странной
В том берёзовом детства краю…
2002
2
Штурм Грозного
Спит моя Россия, снегом заметённая,
Фонари слепые смотрят в окна тёмные.
Ночка новогодняя – залпы артиллерии,
В огне преисподней страшные потери.
Льётся там шампанское – здесь наоборот:
Кровушка солдатская по снегу течёт.
Чья-то воля скотская нас швырнула в ад,
Пацаны майкопские с облаков глядят.
В ночь ушли товарищи… Словно дров вязанки
Полыхнут пожарищем танки, танки, танки!
Стены те вокзальные и пальба… пальба…
Такова печальная вышла нам судьба.
Лишь витал над городом командира глас,
Хриплый и надорванный… Слушайте приказ!
Обещали помощи… Эх, браток, не жди!
Не помогут тонущим! Господи, прости!
Там звенят бокалами. С Новым Годом, брат!
Здесь нам пули шалые у виска звенят.
Станем безымянными… Войны Имярек.
Саванами хладными нас укроет снег.
Долго перекрёстками танк шальной шнырял.
Белою извёсткою «Света» начертал
Парень на разрушенной взрывами стене,
Выразив то лучшее, что не сжечь войне…
Где-то небо звёздное – здесь наоборот:
Мгла и пепел Грозного. Здравствуй, Новый Год!
Спит моя Россия, снегом заметённая…
Фонари слепые смотрят в окна тёмные.
3
Чеченский романс
Я вернулся домой на два дня,
После долгой в полгода разлуки,
Из смертельных боёв, из огня,
Чтоб уехать назад через сутки.
Здравствуй, мама! Ну, вот, я живой!
Хоть и ранен в бою был под Грозным.
Ну, не плачь, я сегодня с тобой.
Улыбнись и утри свои слёзы.
Завтра нужно опять улетать,
А сегодня к любимой с приветом!
Поцелуй и скажи, будешь ждать?
Сердце встречей той будет согрето.
До свиданья, родная, дождись
Ты меня из окопов холодных.
Я вернусь, коль судьба даст пожить,
Я вернусь на два дня чрез полгода.
Там война, где невидимый враг,
Где Россия с собою воюет.
Может каждый последним стать шаг,
Снайпер меткий в горах караулит.
Но я должен вернуться туда
Ради тех, кто теперь уж не встанет.
Может, я ухожу навсегда,
Но я верю, победа настанет.
Загрохочет опять миномёт,
Где-то банда, видать, оживилась.
Впереди нас крутой поворот,
Может быть, смерть за ним притаилась.
Вдоль дороги мелькнёт медный крест,
Здесь погиб наш товарищ недавно,
Не за орден погиб, а за честь,
Как солдат, смертью храброй и славной.
Добрались! Здравствуй же, Ханкала!
Я б охотней с тобой распрощался.
Но пока у меня здесь дела,
А иначе б я не возвращался.
Два денька, и я снова в строю,
Коль останусь живой, на полгода,
Два денька, и я снова в бою,
Подо ждущим меня небосводом.
4
Уходят колонны
Уходят колонны в туманную даль,
В серебряной мгле растворяясь,
Уходят ребята, скрывая печаль,
Уходят, уходят, со всеми прощаясь!
Умолкнут в той дали сырой голоса,
Порвутся гитарные струны,
Слезами блеснёт на рассвете роса,
Погаснет, как жизнь луч трепещущий лунный!
Колышутся ивы над омутом дней
И шепчут слова старых писем,
Есть песни и розы, и сотни огней,
И нет лишь, и нет только главного – жизни!
И чем объяснить? Тем, что дан был приказ,
Что бой оказался неравным.
И катятся, катятся слёзы из глаз,
Белеет, туман как от взрыва весь рваный!
И эту беду уж поправить нельзя,
Разбился шар нежный и хрупкий.
Взмыл ветер, любимых с собой унеся,
Оставив, оставив лишь боль от разлуки!
Как птицы летят над землёй облака,
И чудятся в них писем строки.
Последние письма их издалека,
Мы с ними, мы с ними не так одиноки!
Как прежде жива и мечта, и любовь,
И только распята надежда!
Но верю, что где-то мы встретимся вновь,
И станет, и станет всё там, как и прежде!
5
Уж сумрак с высоких спускается гор,
Багряный закат догорает,
И эхом звучит где-то наш мощный хор,
Прощальную песнь допевая.
Не звёзды сверкают в ночных небесах,
На землю сурово взирая.
То наши за всем наблюдают глаза,
Всё видя оттуда, всё зная…
Мы те, трижды проклятые на земле,
Продажным предательским сонмом.
И хоть мы исчезли в заутренней мгле,
Но хор наш с небес грянет громом!
Разменными картами в подлой игре,
Оплатою чьих-то амбиций
Мы сгинули в том ледяном декабре,
Чтоб снова с небес возвратиться!
А кто мы такие? И как звали нас?
Стоим мы в строю безымянных.
Летучий десант и отважный спецназ
– В одном все строю встали рано.
Мы кровью омыли бесчестье верхов
В войне без пощады и правил.
Мы шли в смертный бой, не оставив следов,
Нам огонь войны души плавил!
Нам в спины стреляли зарядами лжи,
Но мы не сгибались под ними.
И пусть молчаливо в земле мы лежим,
За нас им ответят другие!
Герои, оболганные той войны…
Поют ветры наши куплеты.
Герои поруганной, нищей страны,
Мы к Богу пройдём без билета!
6
Жизнь ещё теплилась… Вдали
Алое зарево.
Да пар от ледяной земли,
Да только марево
В глазах… Да грохот – рядом бой.
Все в окружении…
Абрекам продал кто-то «свой»
Маршрут передвижения…
Здесь не война, коль главный враг
Рулит, командует.
Чуть сделан лишь к победе шаг –
Покончим с бандою! –
Назад! – приказ шлют из Москвы:
И перемирие!
Солдатик, подорвавшись, выл…
А эти – тырили…
Жизнь теплилась… В снегу лежал
Он без движения.
Весь обожжённый. Кто послал
На истребление?
Вернётся: будет вдоль шоссе
Он христарадничать
На деревяшке… Эти ж все –
Кутить-развратничать!
Его уж мёртвого несли
(Немного выжило),
Защитника родной земли…
Несли недвижимым…
Воскрес герой, чтобы позор
Хлебать калекою.
Подайте! – исподлобья взор
Со скорбью экою!
Белеет пацана висок,
А думка частая:
Последний будет марш-бросок
На Площадь Красную.
Тогда заплатят по счетам.
Тогда сквитаемся!
За всех, кого продали там
Придёт раскаяться…
7
О Чеченской войне я писать не могу…
Я не прячусь от скорби и прочь не бегу,
Сердце полнится болью, но выхода нет…
Онеменье сменило тех проклятых лет
Вопли – впредь мне уж так не кричать…
За собою сама не могу повторять.
Только в праве ль молчать я о тысячах ран,
Коль молчат все о них: и нахальный экран,
И верхи, что послали солдат на убой,
И низы, берегущие лживый покой?!
Значит, силы найти нужно, чтоб говорить,
Рану старую вновь раздирать, бередить…
И хоть рифмами памяти дань отдавать,
Коль другим не могу, тем, кто шёл погибать
За Россию, какая бы власть ни была,
И за нас! Эта память горька и светла.
Каждой матери в ноги теперь поклонюсь
И за всех сыновей в песнях вновь помолюсь!
8
К годовщине начала чеченской войны.
В этой войне не поставлена точка,
Эта война ещё не позади.
Жизнь обрывается будто бы строчка,
Что впереди, что впереди?
Мы все стоим у последней черты,
Зная, что схватка ещё не окончена,
Графы конца, как и прежде пусты:
Дата начала, дефис, многоточие.
Мы все в могилы ложилися братские,
В них мы теряли свои имена,
Многим из нас не было девятнадцати,
Помнишь ли ты нас, родная страна?
Сколько же горя и слёз, и смертей,
Коих нам, может быть, и не пророчили,
Судеб разрушенных, проклятых дней
В этом дефисе и в том многоточие!
Вспомните нас в этот день, властелины,
Мы все стоим в позабытом строю,
Нас уж не делят ни званья, ни чины,
Мы все на небе, быть может, в раю!
Вспомните все: генерал, рядовой,
Однополчане, родные и прочие.
Снова звучит не для нас приговор:
Дата начала, дефис, многоточие.
Мы чрез огонь продвигалися к цели,
Каждого пуля ждала в скорбный час,
Может быть, мы не всё сделать сумели,
Кровью своей омывая приказ.
Миг словно вечность тянулся для нас,
Головы наши вконец заморочили,
Но мы вернёмся, пускай не сейчас,
Но, когда точка сменит многоточие…
9
В том краю не поют соловьи,
И не шепчутся тихо осины.
Только там затихают бои,
В голубых небесах над Россией…
И туда провожаем мы их,
В девятнадцать героями ставших.
Застывает в груди боли крик
Перед памятью вечною павших!
Ах, Россия, покрытая мглой!
Ты сынов провожать не устанешь!
Неба синь, как берет голубой,
Отчего ты сердца к себе манишь?
В этом вечном огне не успеть
Схоронить всех, Руси жизнь отдавших.
Только в память их станут греметь,
Вопреки горю, бравые марши!
С фотографий глядят пацаны,
Что вернуться назад обещали.
На руинах великой страны
Они наших детей защищали!
Нет, не высохнут очи от слёз,
Хоть и дети уже повзрослели.
Не вернуть тех утраченных грёз,
Погребённых в кровавом ущелье!
Где-то пули свистят и свистят,
Где-то дети спокойно играют…
Журавли длинной стаей летят
И о чём-то нам сверху вещают.
О восьмидесяти четырёх
Русских войнах те птицы кричали.
Имена их запишет сам Бог
Там на скорби и славы скрижалях!
10
Никто, кроме нас!
Пускай враг прицелился сверху,
И бог светлоликий не спас.
Девиз войнов всех гордым эхом
Раздастся: «Никто, кроме нас!»
В небеса удаляется рота,
Растворяясь в тумане седом.
И земля вся в ущелии том
Пропиталася кровью и потом.
Каждый будет к врагу беспощаден,
Когда друг бездыханный лежит,
И смеётся в лицо ваххабит,
Будто ада живое исчадье…
Раскалилися горы от взрывов,
От проклятий, от боли людской.
Но стоят под огнём терпеливо
Бойцы роты десантной шестой.
В пекле плавились смелые души,
А в раю уж готовы места…
И могилою братской послужит
Роковая им та высота!
Только знаем мы: враг не прорвётся!
Как бы не был силён и жесток.
Ибо русский солдат не сдаётся,
Платя кровью наш страшный оброк.
До последнего вздоха сражаться –
Это первый завет для бойца.
Был приказ до конца продержаться.
Значит, надо стоять до конца!
Значит, головы все здесь и сложат
Ради воинской чести своей,
Что наград всех и званий дороже,
Ради мирных когда-нибудь дней…
Чёрной дланью война начертала
Биографию, что всем одна.
Мы за русских спартанцев с печалью
Поминальную выпьем до дна!
С фотографий смеются солдаты,
Чей прервался навеки полёт.
Ох, обильную же собрал жатву
Високосный и проклятый год!
11
Война
Зачем стучишься в окна наши
Рукой кровавою, война?
Ужели горькую мы чашу
Ещё не выпили до дна?
Неужто дань не доплатили
Мужьями, братьями… Они
Лежат давно в сырой могиле,
А мира не приходят дни.
И платим долг мы ежечасно.
Всё без остатку на алтарь
Войны жестокой и напрасной
Кладём поныне, как и встарь.
Но в час ночного пробужденья
Вдруг чёрные глаза войны
Из-за окна, как наважденье,
Взглянут в упор средь тишины…
И скорби вновь приумножая,
Ты тенью ходишь по земле,
Тешась огромным урожаем
И пеплом выжженных полей.
От взмаха чёрных твоих крыльев
Сгорает всё в момент один.
И счастлив горя изобилью
Твой козлоногий господин!
Война бездушная и злая,
Ступаешь вновь ты на порог,
Чужими жизнями играя,
Кровавый, алчущий игрок!
Хлыстом стегаешь ты упряжку
И кроешь небеса плащом,
И никому не дашь поблажку,
И постучишься в каждый дом!
Но не стучи в ночи в окошко!
И хрипло в трубы не труби!
Дай передышку хоть немножко,
Надежды нити не руби!
Но ты придёшь – исчадье ада!
Забарабанишь, зазовёшь!
Задуешь мирную лампаду
И вдаль с собою унесёшь…
12
Мы привыкли давно жить от взрыва до взрыва,
Имитируя мир на вулкане войны.
На сегодня ещё остаёмся мы живы,
А кому-то уже не увидеть весны.
Мы пытаемся жить среди мира иллюзий,
Только память упрямо внушает своё:
Не живём мы, а корчимся лишь от конвульсий
Среди вечной войны без границ и боёв…
Нас уже не пронять. Наша боль притупилась.
Мы не верим слезам, и не верим судьбе.
Только в душах навек эта боль поселилась
И слилась с ожиданием грядущих бед.
Только век не даёт ни минуты затишья.
Мы скорбим, негодуем, но всё набегу.
Только в каждом прохожем мы врага уже слышим,
И пылают цветы на холодном снегу.
Снова мы пошумим, поглядим исподлобья
И в церквах поминальные свечи зажжём,
И возложим смиренно гвоздики к надгробьям,
И скупую слезу с глаз украдкой сотрём.
И опять побежим в суете ежедневной,
Опалённые наши сердца замолчат,
И опять всколыхнутся биением гневным,
Когда новые взрывы где-то вновь прозвучат…
13
Конечная…
Вот и всё, докатились, конечная!
Просьба: освободить вагон!
Кровь из раны больной, незалеченной
Льётся под погребальный вновь звон.
Не берите назад билеты,
Этот поезд в один конец.
Запасного пути, увы, нету,
Стук колёс, как биенье сердец…
И крадётся смерть средь пассажиров,
И с него им уже не сойти.
На мгновенье, пока ещё живы,
Мы друг другу в глаза поглядим…
Вот уж поезд набрал обороты,
Словно в гонке безумной с судьбой.
Через миг между богом и чёртом
Мы окажемся, видно, с тобой!
Спрыгнуть с поезда мы не успели.
В этой страшной, ненужной войне
Погребёны во мраке тоннеля
Оказались в февральском том дне.
Мы сойдём, не спеша, на конечной
У последней, прозрачной черты,
Прямо в ту серебристую вечность,
Коей смутны казались черты.
Все сойдём на перрон белоснежный,
Будто стены далёких больниц.
И сомкнём мы усталые вежды,
Ветераны войны без границ…
Что ж не едем вперёд, как намечено?
И что это за сребряный край?
Просто станция эта – конечная,
И она называется Рай!
14
Вакханалия смерти
(Памяти недели террора)
За неделю в России в результате терактов
погибло более пятисот человек.
(Из Новостей)
03.08.04
Свет горит поминальных огней,
Боль других своей мерой не мерьте,
Разгулялась по горькой стране
Вакханалия смерти.
Забросают землёю гробы,
И опять мы рванём без оглядки.
Только ведь не сбежать от судьбы,
Бесполезно играть с нею в прятки.
Только вот, настигает и жмёт!
Настигают повсюду нас – черти!
Триумфально шагает вперёд
Вакханалия смерти…
Нам нужны палачи, – боли крик, -
Чтоб очистить от мрази просторы…
Как хотелось замкнуть слух на миг,
Чтоб не слышать симфоний террора!
Ах, не слышать бы этих сирен!
Всё пропало? Не верьте! Не верьте!
Не навеки попали мы в плен
Вакханалии смерти!
Часто помнить больней, чем забыть.
Только в памяти наше спасенье.
Без неё прекращаем мы быть,
И забвению нету прощенья.
Мы пришли на последний рубеж,
И за нашу вину платят дети.
Взорван мир хрупких грёз и надежд
Вакханалией смерти.
Все как будто опять не при чём,
Траур наш так стыдлив, неприметен.
И в отчаянье мы вопиём:
Неужель вновь никто не ответит?..
|
|