Объезжали мы поле боя,
Различая начало конца.
Там какая-то баба с воем
Целовала лицо мертвеца
И, завидев нас, громко кричала,
Что убили её казака,
И за то нас она проклинала,
Простиралась её к нам рука.
Хоронили затем капитана:
Он с Германской пришёл невредим,
И сражён нынче саблей «Ивана».
Рок – единый для всех господин.
Мальчик-юнкер с головушкой русой –
Ни кровинки в застывшем лице.
Помышлял ли сей мальчик русский
О терновом колючем венце?
Что-то мать его скажет, узная?
Может быть, и она проклянёт,
Не поняв, в своём горе слепая,
За что сын положил свой живот…
Здесь и кони, и люди вповалку,
И всё длится немыслимый спор.
Калка к нам возвращается, Калка,
И над нами навис приговор.
Завтра, может, и мы как сей отрок
Будем здесь неподвижно лежать.
Крёстный путь у того лишь короток,
Кто давно утерял благодать…
Мы повержены, мы отступаем,
А недавно ведь были в Орле!
Наши силы стремительно таят,
Скоро мы растворимся во мгле.
И над бранью ворон кружит стая…
Что-то ждёт нас назавтра с утра?
И на фоне заката пылают
Обескровленные хутора.
Дом падёт, коль не будет единым.
Сколько мук нам ещё принимать!
Разлилась кровь по русским равнинам,
Жатву дьявол сошёл собирать…
|
|