Впервые ее имя увидели нацарапанным на стене заброшенной штольни. Подростки, воображающие себя керченскими пионерами-героями, по возвращении домой рассказали обо всем одноклассникам, и новость просочилась в прессу.
И тогда человечество стало вспоминать свое Будущее и получать от этого удовольствие.
Всю информацию надо было тщательно проверять, поскольку большая часть ее, как правило, оказывалась недостоверной.
Все началось с того, что однажды ночью в редакции какой-то местной газеты на краю цивилизации раздался телефонный звонок. К телефону подошел недовольный и заспанный служитель охраны.
Оказалось, что один древний старец, давно уже потерявший счет своим годам, во время курения некой травяной субстанции приобрел неожиданную ясность мысли и вспомнил, что в детстве, тайком роясь в комоде своих родителей, он наткнулся на презервативы марки «Сладкие уста Эпьехи». Презервативы позиционировались как необычайно эластичные и идеально гладкие, на их упаковке красовалось изображение женщины с чувственными губами, кокетливо поедающей банан, по картинке наискосок шла надпись «Эпьеха».
Почти мгновенно нашлось вдруг огромное количество людей (в основном это были мужчины), которые утверждали, что имели Эпьеху во всех мыслимых и немыслимых позах.
Вначале Эпьеха была маленькой белокурой девочкой с голубыми глазами… А еще ее называли маленькой девочкой с глазами волчицы.
Потом она вдруг в один день созрела, словно спелый плод.
Постепенно Эпьеха научилась материализовываться практически из чего угодно: из золотых рыбок, из старых никуда не годных ламп. Особенно она любила проникать в каморки бедных студентов-ботаников… Было даже создано Интернет-движение по защите чести и достоинства студентов от Эпьехи. Но поговаривали, что лидер этого движения – законный муж Эпьехи, с которым она обвенчалась тайно в глубинах вод вблизи берегов экзотического острова, существовавшего только в снах девственниц. На церемонии венчания присутствовал сам Принц Уэльский.
В своих задушевных беседах со студентами Эпьеха очень любила вспоминать тот период своей жизни, когда она училась в самых престижных университетах Европы. Особое удовольствие ей доставляло во время сидения на лекциях представлять из себя аккуратненькую девочку-недотрогу, высовывающую от старания кончик язычка в такт движениям своего пера, едва поспевающего за полетом мысли напористого лектора…
Лекторы и вправду всегда оказывались напористыми. После лекции (готовясь к этому мероприятию, она обычно надевала на себя чулки на резинках, а трусиков, наоборот, не надевала) Эпьеха, как отличница, всегда подходила к лектору с тем, чтобы задать ему дополнительные вопросы. Беседа обычно настолько затягивалась, что участникам разговора приходилось продолжать ее в отдельной аудитории, поскольку в зал для лекций уже входила следующая группа студентов. Спускаясь перед лектором по лестнице, ЭПьеха старалась, чтобы ее короткая плиссированная юбочка взметнулась как можно выше в унисон ее веселым и беззаботным подскокам, грациозным, словно у газели. Бедный лектор не мог отвести глаз от упругой плоти белых ягодиц Эпьехи, и потом руки его дрожали, когда он просил у коллеги ключ от аудитории, где они могли бы уединиться для продолжения беседы.
Муж Эпьехи был неимоверным ревнивцем. Он любил поговорить о своей жене с ее Любовниками у камина. Обычно он делал это так: он присылал предполагаемому Любовнику приглашение на встречу в каком-нибудь снятом на одну ночь гостиничном номере. Любовник никогда не был до конца уверен, с кем же именно он ведет разговор. Муж расспрашивал Любовника обо всех подробностях его отношений с Эпьехой и сам рассказывал о ней множество скабрезностей… Но начиная с какого-то момента он потихоньку начинал намекать, что он – муж Эпьехи, причем муж – ревнивый, и при себе у него имеется и оружие… Оружие у Мужа было всегда превосходное, заговоренное самыми лучшими колдунами и бьющее без промаха…
Сама Эпьеха обычно игнорировала эти мероприятия, предпочитая отсиживаться в болоте в виде джакузи в компании какого-нибудь смазливого молоденького тритончика… Кроме того, Муж Эпьехи обычно предпочитал, чтобы на момент душещипательных бесед с очередным Любовником Эпьеха была бы уже мертва – в этом случае разговор обычно принимал гораздо более трогательный характер.
В эпоху борьбы с птичьим и прочими видами гриппа, когда телекамеры всего мира не вылезали из самых удаленных от цивилизации курятников, о своей былой близости с Эпьехой вдруг заговорили и кой-какие животные. Делалось это исключительно ради самого обыкновенного пиара, который в конечном итоге должен был привести к увеличению продажи яиц с данной конкретной птицефабрики, либо – к увеличению экспорта элитных сортов говяжьего и прочего мяса с данной конкретной свинофермы, и не более того.
Пронырливый журналист из американской газеты «Санди-таймс» рассказал всему миру о многочисленных психических отклонениях в сознании Мужа Эпьехи… К примеру, в результате синдрома раздвоения личности в его мозгу на белый свет порождены были многочисленные Клоны Мужа, тут и там подстерегающие друг дружку на чудесном пути, усыпанном розами, по которому вихлявой походкой любви шагала ни о чем не подозревающая Эпьеха, исполняя своими бедрами вечный танец похоти. Большинство клонов впоследствии решили превратиться в танцоров фламенко, к которым Эпьеха питала особенную слабость… Стоит ли говорить, что за права на экранизацию жизненного пути Эпьехи боролись самые пронырливые менеджеры Голливуда.
Девочки стали называть «Эпьехами» своих кукол, подобно тому, как несколько столетий назад они величали их «Барби».
От волнения грудь ее всегда тревожно вздымалась. Эпьеха всегда, словно невзначай, пыталась придвинуться к вам поближе, упершись своим мягким соском в вашу волосатую грудь. От запаха мужской туалетной воды у нее в волнении кружилась голова и подкашивались-раздвигались ноги. Во время веселого бесшабашного танца она любила ощущать прижатое к ней возбужденное мужское достоинство, обтянутое в плотную ткань.
В те времена, когда она еще работала в притонах, она питала слабость к розовым подвязкам, а возле самого декольте у нее всегда красовалась свежая роза, как правило, алого цвета. На коллекцию ее шляп прибегали поглядеть мальчишки со всего пригорода.
Один раз Эпьеха прочла в журнале «Космо» о том, что с течением времени женская красота увядает, и от ужаса ее болотного цвета волосы поднялись высоко-высоко над Землей… (Наблюдавшие в это время землю инопланетяне дружно и не сговариваясь занесли сие событие в свои кондуиты. ) Эпьеха поняла, что настало ей время собирать Коллекцию Любовников, чтобы потом было о чем порассказать многочисленным внукам (Эпьеха была то ли на редкость плодовита, то ли – абсолютно бесплодна, здесь сведения разнятся.) Обольстив одного модного дизайнера среднего пола, Эпьеха получила от него в качестве знака любви некие магические часы, с виду – совершенно обыкновенные, но имевшие свойство неожиданно останавливаться по мановению прилагавшегося к ним магического жезла. С помощью системы из часов и жезла Эпьеха постепенно наловчилась останавливать время в той комнате, где она обыкновенно занималась любовью, и при этом ее Любовники мгновенно сплющивались, после чего их можно было класть между страницами любой из книг, которых у Эпьехи было всегда навалом.
В романтические мгновения своей жизни Эпьеха любила порассуждать о том, что она появилась на свет из чашечки цветка, семя которого было принесено на Землю с пролетавшим мимо метеоритом.
Потом в газетах все чаще и чаще стали мелькать сообщения о том, что Эпьеха – это сон, вот только надо бы точно установить, чей именно. (За всю свою жизнь Эпьеха никогда не сдавала медицинские анализы, а если это все же происходило, то у лаборантов лезли на лоб глаза от удивления, когда они рассматривали биологический материал Эпьехи в микроскоп.)
И вот тогда на Земле начался период нескончаемых споров.
Иногда двое убеленных сединами мудрецов, сидя на развалинах Истории, спорили о том, кому из них привиделась во сне Эпьеха, и никак не могли прийти к общему знаменателю в этом споре.
Часто споры происходили в пабах и сопровождались неумеренным употреблением различного рода зелий… В разгар споров Эпьеха взяла за обыкновение появляться в неглиже одновременно в нескольких пабах… У Эпьехи было врожденное чувство вкуса, и потому она обычно выбирала такие пабы, что если бы их соединили на глобусе неким особым образом, то получившаяся при этом фигура составила бы имя Эпьехи на одном из древних диалектов.
И все же – какая она была? Ведь обыкновенного обывателя интересует именно это. Каким шампунем, к примеру, она пользовалась для омовения копны своих чудесных фиолетовых волос, одна мысль о которых вызывала на планете Земля рекордный выброс жидкости в виде утренних поллюций всего мужского населения голубого шарика?
Что же ответит вам на это обычный, среднестатистический Любовник Эпьехи? Давайте подберемся поближе к одному из них и зададим ему этот вопрос.
Да чего там рассказывать – баба как баба. Водку только дюже любит. А как напьется - ноги раздвинет да и лежит себе, как бревно… А, вот еще, вспомнил: иногда она еще говорит во время этого самого дела: люби же меня, люби…
Если бы вы спросили о коитусе с Эпьехой какого-нибудь поэта, то глаза его с неизбежностью загорелись бы и похотливо заблестели, и он неминуемо уподобил бы половой акт с Эпьехой постижению неких высших материй, а то и – приближению к самому Богу.
По некоторым сведениям, после коитуса с Эпьехой мужчины мгновенно дряхлели, но, как и в случае контакта со Смертью, каждый верил, что именно его эта чаша благополучно минует.
И потому мотыльки все продолжали и продолжали, как завороженные, лететь на огонь.
|
|