* * *
Сто бывших рабынь… Сто не мнущихся тел…
И плечи, что я не сгибая, поглаживал…
И запах любви, от которой потел,
И запах духов, что любовью изгажены…
Мы строим закаты, как башни в ночи,
Мы строим себя, обойдя по кирпичику…
Убиты – одними, другим – палачи,
И – жесткой ладонью по нежному личику…
Насилие – ложь, есть – клинок и тела,
Которые им, на секунды, покорные…
А после – отрыжка невольного зла,
И тело – пустое, и ненависть черная…
Я – тих, как пигмей,
И – хорош, как верблюд…
И – снов бы не видел – но снятся, колючие…
И – сотни наложниц на тысячи блюд,
И страсть, что похожа порой на падучую…
Но я понимаю, что я не жесток,
Жестокость ушла – постепенно. Иль кажется?…
Но в жизни иной – не пойду на Восток,
Рождаться и жить… Только прошлое – мажется.
И помню я ночи – где правил кнутом,
И дни – что под саблей, как шеи ломаются…
Да… Был я плохим… Порешим же на том…
А что стал хорошим – так это потом…
Не знаю, что больше мне в перечне нравится…
* * *
Сердце рухнет, как гора…
Ну, с тротилом тонн под двести…
Будут плакать доктора,
Буду плакать с ними вместе.
Умирать я буду так –
Чтобы сердце разорвалось…
Нищим – дайте четвертак,
Это ведь – не суть, а малость…
Сердце рухнет, будто с крыш
Сто сосулек или двести…
Я скажу себе – Малыш,
Мы – не просто, мы же – вместе.
Я твой Ангел – даже брат,
Хоть меня не видишь рядом…
Да… Возможно, будет ад –
Скоро ты сживешься с адом…
Сердце рухнет – сто аорт
Оборвутся – ста и нету…
- А… - вальяжно скажет черт,
Вдруг открыв к утру газету.
Прибавленье? Так… Я знал,
Что закончит он хреново…
Вечность – тоже карнавал,
Не скажу иное слово…
Сердце рухнет – оборвет
Связь с собой и с вечным даже..
Ну… Оно – совсем умрет,
и - для слов, и - для продажи…
Бесполезно – как бизон,
Тот, что вымер в прошлом веке…
Тесен мне комбинезон,
Что как тело – в человеке…
Моцарт – мой последний брат,
Я сроднился с ним душою…
Может, в чем и виноват,
Но – виною небольшою..
Сердце? Пусть взорвется – нет,
Вечности в кровавом теле…
Но вот голуби в рассвет
Вспыхнули – и улетели.
* * *
А жизнь – несется чередом,
Признаний и утрат…
- Ну, каждый дом - твой отчий дом
Мне часто говорят…
Что говорю я им в ответ?
Ну, головой трясу…
- А у меня ведь дома – нет,
Его в себе несу…
Пойми. Меж ста дорог и тел,
Что выбирал ты сам.
Растекся блеклый чистотел,
И слезы – по усам…
И дом – приют, что просто – бред,
Где – резать колбасу…
Вот, потому его – и нет.
Его в себе несу…
И правда в том, что нет ее
Огромной, как гора…
Мы горе отживем свое,
Коль отжили – вчера…
И мы научимся – любить,
Что главное в пути…
А дом – пустяк… В рубашке нить,
Которой не найти…
* * *
Есть миры, что вполне бесполезны,
Но нужны, потому что – они,
Служат нам маяками над бездной,
По утрам зажигая огни…
Есть миры, что велики и святы,
И не верят ни в старость, ни в ад…
В них – невинные души распяты,
И – росой – на ладони дрожат.
Есть миры, что – в тоске и тревоге –
Отдаются во власть палачей…
И – холодное солнце – в остроге.
И восход над пучиной – ничей…
Есть миры… Мы живем – посредине,
То в одном, то в другом, то в одном…
Бога видим в распятом им сыне,
По ночам – забываемся сном.
Мы живем – в трясогузках на даче,
В шуме пчел, что приятен, как смех…
Повезло нам - живем, не иначе,
В том миру, что составлен из всех…
* * *
Ну, да…
Холодная вода…
Ручей – играет скромной флейтой,
И цапля – маркою с конверта
Бежит, неведомо куда…
И тут же – мир запах слюной…
В которой – сладость и микробы…
Да… Марка… Царственной особой
И неискупленной виной…
Уходит цапля… Улетает…
А время – тает, тает, тает…
Нет логики – и нет письма.
Что все опишет и запишет…
Есть – многолетняя тюрьма,
Которая молитвы слышит.
Есть дом, в котором цапель нет,
Их нет – о них уже забудем…
И – есть с небес волшебный свет,
Что раздается манной людям…
Есть сто зеркал – они из льда,
Есть сто надежд – всегда о счастье…
Мы умираем – навсегда,
А возвращаемся – лишь частью…
Того, чего не совершил,
С кем был и не был очень кротким…
Потом – сплетут венки из жил,
Прах оросив стаканом водки…
… А я не думал, что не прост
Путь от начала до погоста…
Я думал, что придет погост,
И я не бегал от погоста…
Но жизнь – сложнее пирамид,
И – многогранников в квадрате…
В ней – Бог, что трепетно сидит
На этой вечной, серой вате.
Есть мы – холодные умы,
Что холодны – не по расчету…
И – столь любезный ангел Тьмы,
Что перекатывает счеты…
* * *
АПОКАЛИАСИС
Нет, не кровь… Тут все другое – честно…
И не муки праведников… Если
Эти праведники не грешны…
Первая печать…
А – закричать?
Не поможет…
Все ведь ветер сгложет –
Так – от А до ять…
Солнца нет – куда-то укатилось…
Уповать на божескую милость?
Только дуракам…
Тьма спустилась…
Душно тьма спустилась
Кровью по рукам…
Что вчера, что кстати и некстати –
Ветром унесло, как прах с кровати…
И от первой сорванной печати –
Стынет мир…
Мир квартир, сатина, пошлой стати,
Нелюбви на Темзе и Ефрате…
Всей любви в огромной не растрате…
Пирров пир…
А второй печати – не забуду…
Это не война, не пересуды,
Это – буду иль не буду
До конца времен?
Голос величав, но очень нежен:
- Жизни океан всегда безбрежен,
Ты – печален… А вот Север – снежен…
Колокольный звон…
Третья и четвертая печати…
Пятая… Тут счет давно потерян…
Задыхаюсь прахом на кровати.
Ржу во рву, как над обрывом мерин.
Руки рву себе, дробя предплечья,
И ору, что ближних не сберег…
Тихий вечер. Ну, обычный вечер…
Заходите к нам на огонек…
* * *
Ты не зови меня туда,
Где много слов и дел…
Я ненавижу города –
Не в них я жить хотел…
Я ненавижу сотни мест,
Хотя живу – в одном…
Но вечером – гляжу на крест,
А ночью – таю сном.
Ты не зови меня туда,
Где много разных лиц…
Я нелюдим. И без труда
Плевал и на цариц.
Люблю я небо и покой ,
И иву, что в росе…
Да… Ну, конечно, я такой –
Неинтересны все…
А вот на скрипке мне сыграй –
Я буду слушать, да…
Потом – споет мне попугай,
Запахнет – резеда…
И я скажу себе – давай,
О многом не грусти…
Тебе поет же попугай?
Ты – у него в чести…
* * *
А маленькие – не большие…
И это известно давно…
Над ними – бушуют стихии,
Но маленьким им, все равно…
Они – сыновья и племянники –
Живут, как положено им…
Жуют золоченые пряники,
И дарят по крошке – другим…
Я вырос. И что оказалось?
Что взрослая жизнь – не восторг…
Что нет ничего, что казалось…
А есть – из роддома –да в морг…
И в этом вселенском занудстве,
И в этом бумажном снегу…
Хочу одного я – проснуться…
Хочу я безумно – проснуться…
Проснуться, вот, жаль – не могу…
* **
Не уводи меня назад…
Назад я не хочу…
Там винегрет и виноград,
И дождик по плащу
Там сто дождей и сто утрат
Пора сходить с ума…
Там винегрет и виноград,
Как пред тюрьмой – сума…
Оставим все – долги и честь,
И даже жизнь саму…
Ведь все, что в этой жизни есть
Похоже на тюрьму
Я погибаю - даже рад
И есть внутри ответ…
Здесь - винегрет и виноград…
А остального – нет…
* * *
Храни достоинство свечи
И верь в огонь, как в суть…
Его не схватят палачи
Ни так, ни где–нибудь.
Будь в вере стойким – и тогда
Себя убережешь…
И коли ты умрешь – тогда
Почти и не умрешь…
Нам говорят про честь и новь,
И прочие дела.
А в жилах – кровь… Простая кровь
Течет вот, как текла…
Нам говорят – героем будь!
А если – не хочу?
Тогда ведет в нирвану путь,
И тропка к палачу…
Нет жертв – мы знаем свой удел
Нет совести и зла…
Есть – вереница мертвых тел,
Что вечность призвала…
Есть мы с тобой, что мертвецы
В чужой идем гамбит…
И я, живущий с царства Ци,
И ты, что неубит.
Ты возлюби меня, Господь,
За то, что я такой…
И, забивая в стену гвоздь
Пою за упокой…
И неманерен я, не свят,
А сто чертей – в горсти…
Но ты попробуй, старший брат
Меня от дней спасти…
Я знаю – и тебе, как плачь
Дается каждый день…
А дни не сахар и калач,
А – тьма и дребедень…
Но мы с тобою – наяву?
Есть бог, есть я. Вполне…
Хоть я немыслим – но живу,
Как щепка на волне…
Бог не ответит – он устал
От трепотни пустой…
Себе он справил пьедестал
Конечно, в день шестой…
И, отбывая на покой
Заплакал и охрип…
И миру помахал рукой
В которой сотни лип…
Я знаю то, что мне дано –
Хоть прочего не счесть…
Да.… В чашке у меня – вино.
В душе – покой и честь…
Хвали меня иль крой гуртом –
Мне это все равно…
Я ведь - остался на потом,
Как в чаше той вино…
** * *
Уходит все за горизонт –
Дела, причуды, дни..
Любовь, раскрытая как зонт,
И светлячков огни.
Надежды, что в душе таил,
И вера – в сто надежд…
Нет горизонта… Есть вот – ил,
Что сквозь берез – промеж…
Теперь не стану выяснять,
Кто прав иль виноват…
Без скрипов станет жить кровать,
И испарится мат…
Ты будешь счастлива вполне?
Хотя – мне все равно…
То было белое - в кине –
Теперь – оно черно…
Не надо говорить, что хам -
Я сам тебе скажу,
Что – хам, но от тебя я в храм
Господний ухожу..
Нет силы умереть Но есть
Надежда – в мертвецах,
Что созидают Божью честь,
Лелея скорбь в сердцах…
Есть жизнь молитвы и поста,
И – праведных минут,
Когда фантазии Христа
В тебе одни живут…
Умру – как миллиард людей
Боясь, что переход
Не то, что он скупец, злодей,
А нехороший, вот…
Но я уже прошел сей путь –
Раз двести пятьдесят…
Он не хороший? Ну, и пусть,
Зато глаза – блестят..
О прошлом мне не говори –
В нем я без жажды был…
Да… Был я нежным изнутри,
Хотя и матом крыл
И в новой жизни – погоди,
Ответь, коль есть ответ –
Что ожидает впереди -
Тоска или Тибет?
А облака плывут себе,
Плывут из света в тьму…
Все, что ты дашь мне по судьбе –
Безропотно приму…
* * *
Есть дождь, что точит кирпичи,
Молитвенный, но злой…
Есть флейта, что поет в ночи,
Октавой над трубой…
Есть – два сверчка, что в звездопад
Глядят на тени звезд…
Есть я – живущий наугад
И не таящий слез…
Да… Мир огромен. Мил и свят ,
И вечен, и большой…
Но состоит он – из заплат,
Испачканных лапшой…
Но состоит он из огня,
Что лавой к сердцу мчит…
И – из тебя. И – из меня
И флейты, что в ночи…
* * *
Я завтра уеду.
Возьму чемодан –
Что был далеко, но – не слишком, а рядом…
Не рак я, чтоб медленно пятиться задом…
Не тот, кто доверился мнимым усладам…
Ну, да, очарован и раем, и садом,
Но только за них я души не отдам…
Я вечно один, не с божественным стадом,
Зови меня – тихо и просто – Адам…
Я завтра уеду в чужие края,
Своих не бывает – чужбина огромна…
Возможно, меня на земле не запомнят…
И след мой сотрут из бульваров и комнат,
Которыми я пробирался неровно…
И склеивал липкою лентой края…
Вся жизнь – лишь игра, но зима – безусловна,
Зови меня тихо и просто – Адам…
Лишившись ребра и поверив в любовь,
Я прожил века, понимая что это –
Лишь миг, на котором качается лето…
Лишь миг, что пророчит любовь без ответа…
Лишь миг, на котором ни Бога, ни света…
А – сумерек вязь и засохшая кровь…
Раскаяний – нет. И - довольно про это…
Зови меня тихо и просто – Адам…
Я вечен. Но это не дар, а вина
Сто сил наказанья, что силой в ударе…
Я нищим бывал… И бывал государем…
И тростью, что лупит и лупит по харям…
И харею был – очень глуп и бездарен…
Ну, всем побывал и отведал сполна…
Но знаешь? Коль имя положено тварям
Зови меня тихо и просто – Адам!
Да… Мир создавал я своею рукой,
Ведь мир – это так, а не что-то иначе…
А в детстве любил я смеяться на даче…
А в детстве ходил я, с гусями судача…
Мне был миллиард – но давился я плачем…
Мне был миллиард – но я верил в удачи
Хоть, если и верил, то верил с тоской…
Не надо твердить про грехи и задачи –
Зови меня тихо и просто – Адам…
Я – вечность, что с темного неба сошла,
Я – весь Апокаллипис, сжатый до точки…
Мне горы – бугры, джамалунгмы – как кочки…
А так – я люблю полевые цветочки
И писем чужих заповедные строчки…
И девушку, спящую в скромной сорочке…
И зол я – но только не ведаю зла…
Однако, прощай… Коль напишешь по почте –
Зови меня тихо и просто – Адам…
* * *
А знаешь, как с Богом?
С ним – трудно и очень…
Пустым и убогим –
Он всем озабочен.
Он плачет, как чайка,
Рыдает, как ветер…
И дни его – пайка,
Чьи крошки – в подсвете…
Да, с ним – очень трудно,
Коль честно признаться…
Пророчит он – нудно,
Устав улыбаться.
И – зная плохое,
О нем забывает…
Хоть знает, подлец,
Что плохое бывает…
Мы с ним говорим на серебряном троне,
Он стар, но – могучий, как воры в законе…
Он стар. Только светел
И мил, как ребенок…
Как небо и ветер,
Как вечность с пеленок…
Ты хочешь с ним быть?
Говори откровенно…
Нет, стылая нить
Не приклонит колена…
Ты век отмолись,
Век – скули, как собака…
Что? Да. это жизнь,
Нет ведь Бога, однако…
Он есть или нет –
Глупо в том разбираться…
Ведь есть – белый свет,
По нему нам скитаться…
Скользить и дрожать,
И кричать, и поститься…
И – с богом дружить,
Или – с Богом проститься…
* * *
Жанна… Да. Мне дали это имя…
Я умею плакать и смеяться.
И наколки гладить кружевные…
Если только очень постараться…
Я – стараюсь…
Старец!
Ангелы со мной – их много очень
Ангелов… Они вокруг, как мухи…
Я стараюсь, старец…
Что ты скажешь?
Да, конечно, бесконечны ночи,
И по голосу имею в каждом ухе…
Да, конечно, старец..
Я стараюсь…
Я хочу быть верной и хорошей,
Доброй, хоть в себе - замысловатой…
Ну, обую ноги я в галоши,
Ну, заткну себе я уши серой ватой.
Только – старец –
Ничего не станет…
Значит – сердце плачет,
Не иначе…
Десять лет мне –
И я знаю, знаю,
Что потом пойдет судьба иная…
И ее не развести руками…
Старец…
Не шепчи… Сожгут, я – знаю
Буду плакать на костре нагая…
Старец…
Не заплакать – постараюсь…
От огня – душа сгорит не слишком…
Мясо отгорит – оно же мясо…
Мне вот, старец, лишь одно неясно…
Отчего так в мире жить опасно?
Да, конечно, чресла – те же прясла…
И в шестнадцать лет мне быть мальчишкой…
Знаешь, старец…
Я стараюсь…
Знаю – путь, что был, что есть и будет…
Ведь меня сожгут на бревнах люди?
Значит и всевышний не осудит…
Да? Меня всевышний не осудит?
Ну, и ладно… Значит – будь, как будет…
* * *
Если есть хоть тень надежды
Это ты!
Если что-то было прежде
Это – ты!
Если солнце на одежде –
Это ты.
Ну, я-то где? Скажи…
Тают миражи…
Если есть мерцанье ночи –
Это ты…
В ветках - прорастанье почек?
Это ты…
Даришь свет без проволочек,
Хоть душа в тебе клокочет –
Это ты…
Ну, а я-то где? Скажи!
Тают миражи…
Если ты такой хороший
Это ты…
Всем бросаешь жизнь, как гроши?
Это – ты…
Золотом весь припорошен - Это ты…
Ну, а я-то где? Скажи…
Тают миражи…
Мне любви не надо много
Только ты…
Такова моя дорога –
Только ты.
Пса верней не будет долго,
Но не жди возврата долга…
Для меня одна недолга –
Только ты…
А меня, пожалуй, нету…
Расссосался как конфета…
Сгинул в ветер, в сон, в газету…
И пошел бродить по свету…
Став тобой…
* * *
Дни уходят, будто карта
С Треуголки Бонапарта
Тени по стенам комода…
Мода? С острова Комода?
Вечер хмур, как Квазимодо…
Пальцы пахнут шоколадом…
Или – супом, или адом,
Что пропитан горьким ядом,
Или – чудным райским садом,
Иудейского народа…
Пью? Неправда – я спиваюсь!
Это выбор – не потеря…
Никому теперь не верю…
На скандал – не нарываюсь…
Повторяю имя Зверя –
Как там? Ровно три шестерки?
Ерунда какая, право…
Три шестерки… Будем зорки,
И не доживем до порки…
Миру – хворост, не подпорки…
На беду, а не на славу…
Все ты знаешь, друг былинный,
Все ты ведаешь на свете…
Горы, что просты как дети…
Целости и половины…
Очаги, что пахнут дымом
И смолой, и паутиной…
И – проклятия любимым,
И – срастание с рутиной…
Я вчера играл на флейте –
Весел был и безмятежен…
Я вчера играл на флейте –
Погрузившись в дни и годы,
Что прожил на этом свете…
Да. на этом самом свете,
Где – вчера играл на флейте…
Был я нежен? Очень нежен…
Были жены, страхи, дети…
Но уход ведь неизбежен?
Три шестерки на конверте…
* * *
- Тебе так плохо? Так темно,
Что света не сыскать?
Ты цедишь до утра вино,
Боясь уснуть и спать?
Ты пьешь вино, который день
Точней – который год…
И – стал уже похож на тень,
Что больше не живет…
Тебе так плохо? Так темно,
Что – сердце на разрыв?
Ты лодкой тянешься на дно,
Себя собой накрыв…
Ты умираешь просто так,
Хоть смерти – есть цена…
- Да? Есть цена? И ей – пятак?
Подай еще вина!!!
- Подумай, ты не тамплиер,
Хотя всегда мечтал…
Ты изучил так много вер,
И книжек – прочитал…
Ты не велик – но с тем смирись
И плюнь, что не велик…
В тебе еще хранится жизнь,
На год, на час, на миг…
Ты не гневи меня, сынок.
Ну, правда – ерунда…
Лишь я один твой знаю срок,
А срок твой – навсегда…
Ну, что ты, право, за дурак,
Себя лишивший сна?
- Отец. Всему цена – пятак,
Налей еще вина!
Конечно, попаду я в ад –
Немного лет спустя…
Но мой отец – не будет рад,
Заплачет, как дитя…
Рыдать он будет – в хрип и бас,
В молитву, мат и стон…
И он поймет, что смертный час –
Как тьма со всех сторон…
Он закричит: Ну, как же так?!
Что ж, вечность – не одна????
Погиб мой сын… А я – простак…
Но коли так – пусть будет так!
Подайте мне вина!!!
Поэтом невозможно стать.
Им невозможно родиться.
Им нужно умереть.
А. Дмитриев
* * *
Ну, да… И с Богом я на ты,
Хотя – тут выгод нет…
Что – «ты»? Обломок пустоты.
А не кило конфет.
Меня не убивает он.
Поскольку – одинок…
И явь, похожая на сон,
И запах от носок…
Нет… С палкой ходит он в буфет
На третьем этаже…
Чтобы купить кило конфет,
Портвейн и блюманже…
Он незатейлив, не стервец,
Не старая шпана…
Он – всем отец, и мне отец
На эти времена…
Ну, да… Какой бы взять пример?
Не просто – а с плеча?
Бог – он больной пенсионер,
Что из паралича…
Он добр? Узнай - и сам реши –
А я тут – не судья…
Он дал мне семечко души –
И благодарен я…
… Конечно, с Богом мы на «ты» -
Палата – номер шесть…
Нам носят иногда цветы,
И – что-нибудь поесть…
Нас любят? Тут я промолчу,
А Бог? Хоть и суров
Ему ведь на укол – к врачу,
Короче, не до слов…
* * *
Я сам эту гонку придумал…
И сам до конца доведу…
Уйду мол… Уйду мол. Уйду мол
Как небо в ближайшем году.
И кровь не теряя на рее,
Не режа других на пути,
Сумею, сумею, сумею
Достойно и честно уйти…
Да. Счастье не в том, что понятно,
Не в том, что ладонью в камзол.
А – глаз бесконечные пятна,
Когда ты то страстен, то зол…
Ты – это не трус, не вельможа,
Не титул, не даже святой…
А некто – с избитою рожей,
Но очень высокой душой.
Молиться? Молись, если хочешь,
А я – между нами – не черт,
Но – в сердце гордыня клокочет,
Взрываясь пучками аорт!
Спина не умеет согнуться,
Согни ее в адском котле!
И в боли – смогу улыбнуться,
Как в боли я жил на земле…
Я был обывателем -тоже,
Свой дом. Муравейность. Жена.
Теперь же – с разбитою рожей
Иллюзия мне не нужна.
Я предал свои идеалы –
Свободы, добра и любви!
Ах, бедный доверчивый малый…
Что нынче – больной и усталый…
Все встало на место – как встало,
Гармонии тут – не зови…
Нам всем предстояло родиться,
На этот немыслимый свет…
И долго кричать, чтоб добиться,
Ста грамм шоколадных конфет…
И долго ругаться и плакать,
И даже порой – убивать…
Чтоб стать нам – из слякоти в слякоть,
Из грязной кровати – в кровать…
Нет. Все индульгенции – глупы,
Как осень, печаль, пустота…
Как сто отражений от лупы,
Что – лупа, но все же - не та…
А жизнь пробежала по сопкам,
Оленем ударила в дверь…
Есть сердце… Есть? В теле –коробке
Есть сердце… Сгорает, как в топке…
Есть сердце… Стучит - только робко,
Рукой в неоткрытую дверь…
* * *
Ненавидеть тело, что тебя любило?
Или душу, что тебя степенно предавала?
Ну… Я вижу - вот могила.
Вот на той могиле – одеяло…
Вот – две тени .
Но пойми – две тени,
Плоти нет уже – куда-то убежала…
Есть могила, что – волчицей на колене,
И она лежит на одеяле…
Врать неловко, если ты решил на бога с кулаками…
Ты решил? Так рви – он непременно покарает…
Ну, завалит каракумскими песками…
Или молнией прибьет – то Бог лишь знает…
Но я думаю – переть на бога надо тоже…
А иначе – скучно дома, девки – в проститутках…
Некому уже давать по роже,
И похмелье бродит в пятых сутках…
Жертва – это тоже должность. Впрочем – это выбор,
Смелого. Того, кто смерти не боится…
Он идет на бой, как будто уже выбыл,
И надеется когда-нибудь родиться…
Я не смелый… И на поезд не полезу…
А копье запрячу так – найти и нереально…
Только, знаешь? Пусть размажет тело по железу,
И не просто так, не тупо и астрально…
Я не думаю о роли Дон Кихота…
Просто, если это бой – то дайте пули! Дайте! Дайте пули!!!
Дайте умереть, как умерла пехота
В сорок первом под Москвой. В июле…
Знаю, буду тлеть, как тлеет свечка,
Все цепляясь – то за воздух, то еще за что-то…
Страшно превращаться в человечка,
Умерев однажды, как пехота…
Ныть не стану – ведь слезам никто не верит…
Больше нет возлюбленных. И жизнь пришла к зениту…
Да… Харон меня свезет на тот неясный берег…
Это бой – не бой. А просто – быть убиту…
…Сотни лет спустя – заплачешь? Знаю… Прочитаешь и заплачешь…
Римский дух во мне – и мелкое подонство …
А в тебе коса, фигура налитая, много грез…И жажда материнства…
- Мама – скажешь… - Вот мужчина – так мужчина…
- Нет… - ответит мама. – Вот посуду я домою – и отвечу… …
Разобьет тарелку… Скажет: Это вечер…
- Мама… Но любить кого-то в мире надо?
- Надо… Тех кто положительны и стройны, и не оченгь стары…
Скажет мама…
- В нем дрожит струна гитары, мама!
Скажет дочка…
Постоят на кухне…
- Ух ты…
Скажет дочка…
- Он бы мог, наверное, со мною…
- Ну, пойми… Он парус - к берегу – кормою,
Он летел, что б навсегда разбиться…
- Это ж значит, что он рыцарь? Рыцарь?
Мама!
- Нет… - ответит мама, разрыдавшись…
- Он простой дурак-самоубийца…
Я б его любила тоже, дочка…
* * *
Я раньше не знал, что мужчины рыдают…
Все – собственный опыт…
И внутренний ропот…
И шепот:
Чего ты ревешь? Ты ж мужчина?
Дурацкий вопрос… А реветь только женщинам можно?
Ну, ты же мужчина… Реветь некрасиво…
А – плача причина?
Ну, сразу и духом!
- Да так… Объяснять это нудно и сложно…
Душа ведь – не совесть, она не приложна
К дурацкому телу…
- Да… Это понятно…
Ревешь – слезы солью, по берегу - пятна…
Вот только обратно от слез – невозможно…
Проплакал – и слезы остались конечно…
- Я все понимаю… Остались, конечно,
Хоть взять из истории – ну, наконечник,
Который вонзался, ломаясь в том теле,
В которое он пробирался беспечно,
Как будто и зла не желал, в самом деле…
Но в теле ломался он… В чем Суть убицы?
Ну, так - притвориться,
А после – убить…
В том – знанье убийцы,
Которое тоже является знаньем…
- А плачут убийцы?
- Убийцы?
- Убийцы…
- Рыдают…
А после об этом они забывают –
И снова идут убивать…
- А их убивают?
- Конечно… Все тот же тупой наконечник…
* * *
Я знал, что тревожно и знал что ужасно…
Хоть знания - ложны. Дурны и напрасны…
Я знал, что мужчины не плачут… А значит
Мужчины – сильнее других, не иначе…
А вышло на деле – дурацкое что-то…
День, так похожий на эхо икоты.
И мир сопляков, безнадежно унылых…
И мир стариков, что без глаз и без крыльев…
* * *
Скажи мне, приятель не нашего света…
Да, знаю, на лоб твой два миро одето…
Но ты ж тоже плачешь,
Хоть высшего чина…
И я не в героях,
И ты не му4жчина…
* * *
Прости меня жизнь - я хотел быть любезным…
И добрым. И даже хорошим во многом…
Но ты меня стукнула в сердце железным,
И сделала так, что не сделаюсь Богом.
А я вот играю – по ставкам в зените,
На все я играю – иль трупом, иль паном…
И рвутся с судьбой золоченые нити,
И утром – во рвоте – рыдаю я пьяным…
* * *
А ты – не просто так, а друг…
И губы в аромате…
Но как же избежать разлук,
Как – четок на кровати?
Меня не хочешь? Не суди
О сердце так дословно…
Идут – холодные дожди,
По местности неровно…
А ты не просто так – ты свой,
Что в сердце – пять артерий…
И сон, что далеко не твой,
И суд, что в сне потерян…
Я друг твой больше. Чем всегда,
А принимаю – грозы…
Нам говорить бы иногда –
Но тут - мешают слезы…
А, впрочем, что нам говорить,
Прекрасно зная даты?
Нам жить с тобой еще. И жить-
Как жили мы когда-то…
Мы были трезвыми - в уме
И радостными – в теле…
И жили в мире – не в тюрьме.
Поскольку так хотели.
Не говори, что ты уйдешь,
Чем я – и так напуган…
И сердце – протыкает ось,
Как кол, что неоструган.
Устал я пить – гулять, кричать
О том, что ты вот – будешь…
Ты будешь.. Солнце, знак, печать –
Когда меня разлюбишь…
* * *
Люби меня иль не люби
Измены нет – как нет…
Ты – голубь, что – удел судьбы,
Которой видеть свет.
Я понимаю, что – дурак,
И был тобою горд…
Но… Я тебе ведь – старший брат,
Не кто-нибудь… Вот-вот… …
Да… Так случилось в вихре дней,
Что я - то пьян, то свеж…
И не пойдем мы до корней.
То гадов , то невежд…
Мы просто скажем – два в одном,
В одном – бывает два…
А если изойдешь говном?
Так это так, слова………..
Я тело хрупкое твое
Люблю. как господин…
Терзать и плакать – не мое,
Мое – в одном один…
Ты мне – огонь,
Что плавит плоть,
До праха, что един…
Тебе я точно – не господь,
Но – друг и господин…
Устал я … Близок смерти час –
Его не перенесть…
Скажи… Что есть еще сейчас
Порядочность и честь?
Пустые, глупые слова –
За них я жизнь отдам…
А ты сурова, как молва,
Суха, как НОтр-Дам…
Теперь уже не знаю. как
Мне поле перейти…
Есть – я, похожий на гамак
Что с вечностью в - горпсти.
Есть ты, что хочеш перемен,
Есть боль, и плачь, и страх…
Любовь, что требует взамен,
Души любимой прах…
* * *
Оставь суждения, мой друг –
Они наврут всегда…
Живем мы – несколько минут,
Меж да, и нет. и да…
Живем мы – несколько минут,
А кажется – сто лет…
И Бога нет. И страха нет –
И ближние – не тут…
Оставь суждения, мой друг,
Ведь небо – это пыль,
В котором рая нет. И мук –
Муки степная пыль.
Нас скоро, может. и убьют –
Но это так, пустяк…
Живем мы несколько минут,
У вечности в гостях…
Что будем делать? Пить вино
И – плакать на костях…
Прожить нам мало суждено
У вечности в гостях.
И рай почти уже в горсти –
Но нам не нужен он…
А нужно – только вверх расти,
Собою – без времен…
* * *
Не жить. Не быть. Но между тел
Скользить унылой скрипкой…
И – просто помнить, что хотел,
Мир радуя улыбкой.
Не приведение. Не зло…
Которому не повезло…
А так – пустяк.
Вот, рассвело…
Призыв к пучине зыбкой…
Не думай, что я так хотел –
Быть синим и прозрачным…
Я оказался между тел
Примером неудачным…
Я зацепился за края
Своей – когда-то – крыши…
Кричишь, что приведенье я?
Но я тебя не слышу…
И десять лет пройдет. И сто,
В совсем простых картинках…
Являться буду я в пальто,
И в шляпе. И в ботинках.
Я буду сумрачно стонать,
Хоть – и с веками тише…
Ну, что тебе мне рассказать.
Коль ты меня не слышишь?
Мир – хаотичен, как пустяк,
Который непонятен…
В нем много – так и просто так,
И – маслянистых пятен.
В нем много места для идей,
И помыслов о Боге…
Все это место – для людей,
А не для нас, убогих…
Пройдя свой путь – его забудь,
Иди иной дорогой…
Но мы ведь здесь – не как-нибудь,
А – с позволенья Бога…
И – знаешь? Не спеши судить,
Тех, кто не знал везенья…
Мы умереть хотим – не жить,
На то и – приведенья…
* * *
Измена, смерть, позор, бесчестье…
Набор таких понятных слов…
И все – в одном, хоть только – вместе…
И все – достойны сладкой мести…
И на кресте – как чресла плесень…
Скажи, ты к этому готов?
Родиться трудно – но возможно.
А жить – труднее, чем родиться…
Ты будешь делать – осторожно,
И будешь подлостью – гордиться…
Ты будешь думать, что рожденье,
Даровано тебе по сути?
Ах, эти странные сужденья,
Что исчезают по минуте…
Я знал, что жизнь дана недаром,
И что найти мне надо много –
Ну, не паркет со скипидаром,
А очень долгую дорогу.
Что надо мыслить – как кормиться,
Хотя и голод – не предел…
Что мир – вульгарная темница,
Для очень непохожих тел…
Не говори, что неудачен –
Я прожил путь, что выбрал сам…
Жил, между радостью и плачем,
И ветром злым – по небесам.
И нет во мне уже боязни,
Встать – и взойти на эшафот…
Ведь Бог всегда – приучен к казни,
И этой самой казни ждет…
* * *
Ну, прощай.. Выпьем рюмку и бросим,
Пусть взорвется пустым хрусталем…
Листья падают… Крошится осень,
То пастелью, то черным углем.
Мир затих на пороге начала,
Он устал от безумий и бед…
Ах… Мелодия дней прозвучала –
Альбиони и прочий квартет…
Ты не думай – я слишком обычен,
И банален, как толстый банан…
И к чужим оскорбленьям – привычен,
И так часто не весел, но пьян…
Я – никто. Не палач и не пастырь,
Хоть хотел быть, как пастырь, в тени…
На душе моей - розовой пластырь,
А на сердце - прекрасные дни…
Не живу – проживаю я будни,
Будто ем все с чужого стола…
Совесть топит раздумья подспудно,
Хоть она раньше чистой была…
И – не жить мне, коль в мире – не четко
Отражается Бог в зеркалах…
Смех чечетки, и слезы на четках,
Что покоятся в бледных руках…
* * *
… А Гамлет – слегка алкоголик,
И пьет на рассвете вино…
И в черепе – друг его Йорик,
Погибший довольно давно…
Он жил и шутил – но когда-то,
Точнее сказать не дано…
И череп в себя, словно вата.
Вбирает хмельное вино…
А Гамлет с судьбою не спорит,
Он пьет, и с Офелией – нем…
И в нем просыпается Йорик,
Как эхо чужих теорем.
Он – принц… Нет, не Йорик, а Гамлет,
Пока еще – очень живой…
Беседами вечными занят,
И слишком восторжен собой…
Ты скажешь – сюжетец не весел,
И в отблеске лунных олив,
Мы все наблюдаем из кресел
С тоской и портвейном в разлив?
Ты скажешь, что кружится память,
Как три некленовых листа?
Ну, да… Очень маленький Гамлет,
Офелия – тоже не та…
Поедем в какой-нибудь дворик,
С вином и шампанским без мук…
Был Гамлет. И – черепе – Йорик,
Когда-то наперсник и друг…
Так выпьем за дружбу – без срока,
Без долгих страданий и зим…
А коли тебе одиноко –
Офелии враз позвоним…
* * *
… А меня любили…
Думаю – любили, даже слезно, но любили…
Помнили потом – не хоронили…
И ночами – выли…
Да уж… Выли… Нет – смеялись.
И с другими – спали. И – со мною оставались…
Стыдно говорить так – но меня любили…
А за что? О том не говорили…
Так, шутили…
Что я человек ужасно трудный…
Нудный…
Трудных – любят, нудных – не жалеют…
Значит, нуден был я понарошку?
Вот и листья скоро пожелтеют,
И соседи умертвили кошку…
Жизнь – как слалом, бьешься ты по стойкам,
Все колени в синяках, душа – в раздрызге…
Что? Меня любили не по койкам…
Я ведь не гигант большого секса и не Митич Гойко…
Просто был всегда я стойким,
И дарил порой от радуг брызги…
Да, меня любили…
И любили – не терпели,
Гимнов тоже мне не пели,
Но в свои тела пускали, даже в души…
В акапелле скоро пропоют капели…
Нынче – лето, скоро мы – в апреле…
А потом уже заплачут соком груши…
Да, меня любили. Гордость это? Что любили?
Нет. Скорее грусть, похожая на старость…
Ну, как еду я – в чужом автомобиле,
Жалуюсь на то, что брюки – в иле,
И – бороться с этим я не в силе,
И все снасти у реки остались…
Прежняя любовь – пустая сказка,
Сам, поняв вранье – расскажешь детям. Точно?
Страстным прежде – я скажу теперь бесстрастно,
Ну, спасибо… Я простился – ясно?
Вы забудьте про меня как день ненастный…
Не страдайте, милые, напрасно…
Ведь свеча погасла…
Над свечой поставим вздохом точку…
* * *
Все в мире бежит к перебранке,
Того, что прекрасно и дико…
И голубю – крошат баранки,
В которых есть вкус базилика…
И бабушка с палкой – примерна,
Она не сидит, а летает…
И небо – почти как таверна,
В которой не пьют, а мечтают…
Мне стало задумчиво-грустно,
Хоть я моложав и подвижен…
Я многое знаю – изустно,
И много – из умственных книжек…
Могу говорить о Платоне,
О Ницше, себе и Сократе…
Но в сердце вселенная тонет,
Как муха в засиженной вате…
Все в мире бежит за часами,
Которые тоже – не четки…
Щекочем себя мы усами,
Чумея от выпитой водки…
Счастливец? Я знаю. И что же?
И я в этом мире живу…
И – я получаю по роже,
Как все: не во сне – наяву…
Я классный? Конечно, я классный…
Я – классный, и прожил – спроста…
Женат на Елене прекрасной,
Что с возрастом стала – не та…
Отвык умиляться и драться,
Привык – не к чему-то, к себе…
И вновь – не желаю рождаться,
Хоть это противно судьбе…
Мой мир – это связка из буден,
В которых событий – с ладонь…
И страстности – пакостный студень,
Что часто похож на огонь…
И – слов легковесные нити,
И клятвы – что тают на раз…
И – жаркое солнце в зените.
Которое после продаст…
Один – я теряюсь в догадках,
Что – можно, что нужно, что есть…
И дней, поцелуями сладких,
Во дни уже не перевесть…
Так что же я знаю, по сути?
Ответ не составит труда…
Я жизнь проживал – по минуте,
Не зная, что время – вода…
* * *
Не зови меня на берег…
Я – русалка, ты…
Кто ты?
Покорил ты сто Америк,
Ну и что? Мне нет и дела…
У меня – нагое тело,
Я давно тебя хотела…
Но стеснялась…
Что? Конечно, я смеялась..
Ну, стеснялась – и смеялась…
Ты, что позже оказлось.
Просто маленький… Не знал же,
Отчего я так смеялась…
Хочешь, чтобы я осталась?
Грудь туга – ее не трогай…
Буду вечной недотрогой…
Что? Тебе милее бляди?
Ради Бога… Ради Бога…
Бога ради… Бога ради…
Не молчи же ты любимый
Я храню тебя у сердца…
Деться?
Некуда нам деться
От любви, судьбы, сомнений…
Ну, конечно же – ты гений…
Это знаю я – и только…
Мандариновая долька
Или прерванная полька…
Или музыка в зените…
Да. Любимый. Извините,
Уплывать пора мне в море…
Вы еще разок взгляните
На меня, что с ночью споря
Вышла на холодный берег…
Что? Открыл ты сто Америк?
Рада… Мне не жить в корыте –
Только в вечном океане..
Любишь?
Нет, конечно. милый…
Ведь любовь – в сто сил над силой…
Есть – пустыня и верблюды…
Я тебя вот – не забуду…
В океане, в океане…
Кто ты? Только тень верблюда,
Мой любимый, незабвенный…
В той пустыне, что пустыня…
Ты ведь мог бы стать вселенной,
Только стал ничем отныне…
Уплыла…
* * *
Стихи слагают натощак –
Возможно, и не врут…
Слагать стихи я не мастак –
В моей душе – сплошной бардак
И Бог на пять минут…
Я мало ем и много пью,
Того, чего нельзя…
И вечно по носу даю,
Тем, кто спешит в друзья…
Характер мой – вполне суров,
Про бешенство – не врут…
Но если не хватает слов –
Есть Бог на пять минут…
Стихи слагают натощак,
Когда болит живот..
Не врут, наверное… А так –
Себе самим и врут…
И – знаешь? Посредине дня,
Кривляясь, словно шут –
Я понимаю, тут – не я,
А Бог на пять минут…
|
|