Там в кустах сидел, плешивый,
говорил: "Почеши,
почеши за ушком!"
"Ай-яй-яй,
что за ласковый шерсти комок
совсем промок,
угощу пирожком!"
Вилял хвостом, махал языком,
трусил по дорожке,
тыкаясь мордой мне в голень-
не больно,
а как-то упруго и горько:
так мы доплелись до моей каморки.
"Вот, собака, и мой дворец.
Щас приготовлю тебе поесть..."
Нажравшись, он сел
и зажмурился и завыл,
и я поняла что все уже было,
и я устала и села,
зажмурилась и заревела:
"Тошно!"
"Гав, гав!"- говорил он,
а я говорила:"Вон!
вон отсюда, мерзкая псина!" -
и мерзкая псина обиделась и укусила
меня.
А шерсть торчком,
Отползал рачком
и с упреком рычал:
"Совсем,-говорил,-одичала,
ведьма,
зачем тогда было надо меня жалеть?!"
Так бестолково сидели, скулили,
и вдруг за спиной у него я увидела крылья
"Ух ты! откуда, они же птичьи?!"-
а он мне: "Дура,
давай сюда свой стан девичий,
я его обхвачу,
ты держись за меня,
а я полечу
за горный хребет
там и будет нам гетто
ты будешь там жить,
а я буду тебя сторожить!"
|
|