-1-
Хмурое осеннее небо над головой. Чёрные ветви облетевших деревьев, воздетые к небу. Ночью был дождь. Земля сыра и вся усыпана опавшими листьями. По оконному стеклу стекают целые ручейки воды. За окном моросит дождь, заливая всё вокруг - типичная осенняя погода.
В казарме горит свет. Тишина. Слышно, как гудят лампы дневного света.
Я отворачиваюсь от серого окна. Два ряда бесконечных одинаково заправленных коек - синие одеяла, белые подушки, чёрные табуретки. По проходу вытоптанная зелёная ковровая дорожка.
Большие часы над стеклянной дверью отсчитывают секнды. Мне очень скучно. Я оправляю ремень, надеваю на затылок фуражку и выхожу во двор. Во дворе пустынно. Мокнут одинокие брусья и перекладины. На плацу идут строевые занятия. Слышен грохот сапог сотен ног. Никогда мне так уже не ходить...
Дело в том, что сегодня мой последний день в армии. Через несколько минут придёт старшина, мы пойдём с ним в автопарк, откуда меня повезут на пристань на машине. Я, конечно, мог бы и сам дойти, но туда идти больше тридцати километров. А на машине - полчаса. Потом я сяду в паром, который меня переправит через реку; потом поезд до Москвы; поезд от Москвы и... дом!
Какое однообразие! Как я от него устал за два года! До армии я жил динамичной жизнью, в которой большое внимание уделялось и друзьям и подругам; почти каждый день у нас были вечеринки. Не удивительно, что я не поступил в институт...
Когда я попал сюда, я думал, что сдохну от тоски, потому что здесь ровным счётом ничего не менялось изо дня в день. Первое время мне хотелось лезть на стены от этого ощущения несвободы. Но шли дни, недели, месяцы. Я сменил ватник на шинель, потом шинель на камуфляж, потом опять ватник, опять шинель, опять камуфляж... Недавно кончилось лето. Оно было довольно жарким, и мы часто бегали в самоволку на реку, теперь же шли одни дожди...
Меня не покидает мысль: ниужели всё кончилось? Эти серые здания, асфальтовые дорожки, брусчаточные плацы, построения, занятия, учения... Всё это прокручивалось в моей голове не один десяток раз и выливалось в два года службы.
Сейчас обычный рабочий день, поэтому в казарме никого нет, кроме дневального. У всех дела: кто в карауле, кто на кухне, кто на складе, кто в автопарке, и только я теперь свободен. Военная форма на мне теперь по иронии судьбы.
Хочется со всеми попрощаться - всё-таки два года вместе отслужили, но никого нет. Довольно странное положение. Совсем иначе я представлял себе свой последний день в армии; не думал, что он будет таким будничным “праздником”.
- Где ходишь, Соловьёв? Машина ждёт... Всё собрал? - слышу я голос прапорщика. Ага, вот и он. Собирать мне особенно нечего. Всё, что можно я сложил в свой небольшой чемодан и в вещмешок.
Я лениво бросаю взгляд на прапорщика и неспеша иду вверх по лестнице. Там я подбираю чемодан и хлопаю по плечу “зелёного” первогодка - дневального.
- Служи, сынок, как дед служил! - говорю я ему избитую фразу и спускаюсь вниз. Прапорщик уже весь как на иголках. Много он меня гонял, когда я был молодым. Теперь пусть он подождёт.
- Ну где ты ходишь, ёлы - палы, сейчас машина уйдёт!
Ничего, не уйдёт! Я - то знаю, что машину отправляют, чуть ли не ради одного меня.
Мы идём вместе через военный городок. Вот кирпичная баня, вот столовая. Оттуда всегда пахнет горелой морковью; вот склады. У медчасти - крайнего здания, мы сворачиваем и спускаемся с горки к автопарку. У ворот из проволочной сетки ходит часовой с автоматом. Он отдаёт прапорщику честь. Прямо за воротами стоит УАЗик с брезентовым верхом. В просторечьи “козлик”. На борту у него буквы “ВС”-Вооружённые Силы.
- В этой поедем? - спрашиваю я. Он не отвечает и стучит в окно. Дверцы медленно открываются, и оттуда выпрыгивают двое моих друзей: Вася, который вот уже полгода сержант технической службы; и Костя - ефрейтор, командир отделения, а по - нашему “комод”. Они оба за эти два года стали моими лучшими друзьями, поэтому я очень рад, что они сейчас здесь. Я жму им руки, и мы садимся в машину. Прапорщик с Васей впереди, а мы с Костей - сзади. Вася поворачивает ключ зажигания, мы разворачиваемся и выезжаем из автопарка. Мимо пролетают здания нашей части. Впереди ворота. Прапорщик выходит из машины и заходит в домик КПП. Его долго нет.
- Чего он копается? - удивляется Вася. - Пароход уйдёт!
- Надо же, - говорит Костя. - А ведь лет двадцать назад этот старый гриб вот так же, как и ты, уезжал домой. И чего его обратно потянуло?
- Как настроение, дембель? - спрашивает Вася. Я не отвечаю. Настроение гадкое. За безупречное несение воинской службы меня демобелизовали раньше всех в роте, поэтому я еду один. Какое-то чувство отрешённости не покидает меня.
Ворота медленно ползут вправо, из будочки выходит часовой с автоматом. Он держит ствол так, будто сейчас уложил целый взвод.
- Это за тобой, - шутит Вася.
Вслед за часовым выходит прапорщик. Видимо, в будочке он успел “принять”, потому что настроение у него теперь боевое, а лицо по цвету, как околыш на фуражке - красное. Он садится в машину, “Козлик” трогается с места, и мы выезжаем из части. Я оглядываюсь. Ворота медленно закрываются, навсегда скрывая от меня моё прошлое, как страшный сон.
Мы выезжаем с просёлочной дороги на мокрое от дождя шоссе. Свет от фар отражается в сыром чёрном асфальте. Слева от нас бежит бескрайнее бурое поле; на поле трактор убирает урожай. За полем лес. Справа от нас проносится ограда части.
- Саня, ты напиши, слышишь?- говорит Костя. - Ты - то уезжаешь, а нас даже неизвестно когда отпустят.
Неизвестность - самое страшное для “дембеля”. В салоне темно, за окнами уныло. Началась полоса однотипных деревянных домиков с белёными яблонями и кустами смородины.
Несмотря на то, что мы никогда не увидимся, мы молчим. В полумраке салона я вижу унылые лица Кости и Васи. Мы слишком сильно дружили, чтобы это всё так закончилось. Ниужели нам даже нечего друг - другу сказать? Нет, не в этом дело. Просто в такие минуты очень сложно подобрать подходящие слова, а молчание с друзьями иногда красноречивее всяких слов.
- Ребята, приезжайте ко мне в Выборг, - неожиданно для себя говорю я.
- Не обещаем, но адрес оставь, - говорит Костя. - Не факт, что нас с Васей вместе уволят.
- Через пять минут будем на месте, - говорит Вася. Мы сворачиваем с шоссе в посёлок. Он совсем небольшой. Через пять километров будет город.
Костя достаёт из внутреннего кармана кителя военный билет и блокнот. В блокнот у него вложена фотография красивой блондинки.
- Нравится? - спрашивает он.
Скорей бы уже пристань. Как томительно ожидание. Вот уже и город. Здесь тоже был дождь. Знакомые трёхэтажные дома из серого кирпича встречают нас. По улицам дети возвращаются из школы. Булочная, телеграф, парикмахерская... Скролько раз я гулял здесь в увольнении... Теперь вся моя оставшаяся жизнь - одно сплошное увольнение.
В конце улицы - площадь Ленина. По сути это не площадь, а террасса с видом на реку и со спуском к пристани. Здесь всегда много девушек прогуливается днём. Наверное, поэтому это было наше любимое место...
Вася легко тормозит у самого края пристани, глушит мотор. Все, даже прапорщик, выходят наружу. Прапорщик жмёт мне руку.
- Бывай, Соловьёв, надумаешь на сверхсрочную...
- Товарищ прапорщик, я вас умоляю, не портите человеку дембель, - оттесняет его Вася.
- Мужики, меня здесь нет, - говорит прапорщик и уходит курить за тумбу. Мы обнимаемся с ребятами, хлопая, друг - дружку по погонам. Но, им пора уезжать.
- Напиши, Сань! - кричит Костя.
- Хорошо, - отвечаю я, - а вы приезжайте ко мне!
Хлопают дверцы козлика, последним садится прапорщик, выбросив сигарету. Они уезжают. Я вижу, как скрывается за поворотом из защитный “джип”.
С минуту я стоял и улыбался тому, что у меня есть друзья, значит я не совсем ещй конченый человек, раз со мною дружат такие люди. А потом я понял, что остался один. Совсем один. Для человека за которого решали всё два года подряд это самое страшное. Мне стало жутковато. Опять пошёл дождь, начало темнеть. Не то наступал вечер, не то тучи закрыли небо. Ветер трепал мои короткие волосы. Форма темнела от мелких капелек оседавших на неё. Я взял чемодан и стал спускаться вниз - к пристани. Хорошие они ребята - Костя и Вася. В армии я кроме всего прочего узнал и что такое дружба. Как я теперь привыкну к гражданской жизни, к тому, от чего так долго отвыкал?
Много минусов у дембеля осенью. Если бы меня демобелизовали летом, я мог бы ещё три месяца купаться, поехать куда-нибудь отдыхать. Весной можно подготовиться к институту. Но что делать осенью?
Я спустился по гранитным ступеням на пристань. Ноги, привыкшие за два года к сапогам, плохо слушались в изящных парадных ботинках. Поставив чемодан, я поднялся к окошечку кассы. Окошечко было наглухо закрыто куском фанеры, и к нему был приколот листок, где корявыми буквами было написано: “Переправы до завтра не будет !”. Как не будет? Меня как током ударило. Машина ушла - где я их найду теперь? И потом я уже попрощался с армией и ночевать ещё одну ночь в казарме?
Я обошёл домик и вышел на пристань. “Широка страна моя родная. Много в ней лесов полей и рек” - вспомнилось мне. Передо мной проходила река. Быстрая, полноводная и совсем чужая. До того берега было совсем недалеко - километра два. Хоть бы на рыбачей лодке переправиться! И главное, вода холодная...
Я сел на деревянную ступень и уставился на реку. Медленной чередой шли суда, везущие огромные стволы леса. Их размытые контуры отражались в серой воде. Противоположный берег был в тумане. Целый день сегодня пасмурно и туман - частое явление осенью. На поверхности воды плавали всякие щепки и мусор. Несильные волны лизали прис.
- Что, тоже обломался? - услышал я сзади хриплый голос. Я обернулся. На кольцах автомобильных шин, лежащих в пять столбиков устроился какой-то сержант ракетных войск. Он был рыжий, довольно упитаный, а курносый нос напоминал пятак. Фуражка сидела у него на затылке, а ноги торчали враскоряку выше головы. Голова же его покоилась на брезентовом вещмешке, набитым чем-то до отказа.
- Переправы до завтра не будет, - хвастливо сказал он, - так что поедем вместе!
• Я ничего не стал ему отвечать. Возможно, он привык разговаривать таким тоном с зелёными салагами. Я ему не салага, а такой же равноправный дембель. Ракетчик опять чо-то сказал. Он говорил медленно, не спеша, как бы лениво, и производил довольно гадкое впчатление. Мне вспомнилась любимая фраза прапорщика "морда просит кирпича".
• Чтобы не сидеть с ним, я решил оставить его одного, а сам поднял чемодан и отправился обратно на площадь. От нечего делать я отправился бродить по улицам города, заходя в магазины и любуясь своим отражением в их зеркалах. Во время службы я очень редко одевал парадную форму, и теперь наслаждался своим новым положением.
• Накрапывал дождь. Под дождём ходить по улицам было довольно не весело. Я зашёл на телеграф и отправил маме сообщение о том, что выезжаю. Затем сходил в кафе - кондитерскую, где перекусил сдобными булочками с чёрным кофе. В нашей части кофе было положено только офицерам, а солдатам - чай, поэтому я пил этот напиток с наслаждением. Я и не знал, что за два года так по нему соскучился. В кафе играла тихая лирическая музыка, и я задремал за столом. Очнулся я, когда меня разбудила официантка, чтобы сообщить, что они закрываются. Магазины в этом городе закрывались рано, не позже семи; одна дежурная булочная работала круглосуточно.
• Подняв свой чемодан, я поплёлся к выходу, сетуя о том, что за два года не завёл себе здесь друзей у которых мог бы переночевать.
• На улице стали зажигаться витрины и окна домов. Людей почти не было из-за плохой погоды. Я чувствовал себя бездомным псом, которому некуда преткнуться. На горизонте садилось солнце, освещая площадь в самом конце улицы - откуда я и пришёл. Поскольку на пирсе я кое-как освоился, я поплёлся туда.
• Там ничего не изменилось, лишь на улице стемнело, всё погрузилось в полумрак. Отставной ракетчик куда-то ушёл, и я присел на его место.
• Слева от меня на бревне сидел какой-то седой мужик в чёрной речной фуражке и штормовке. При свете луны, которая показалась из-за туч, я разглядел, что в руках у него удочка.
• - Как улов? - окликнул я его.
• - Да так, помаленьку, - спокойно сказал и оберулся. Увидев мой вид, он переменился в лице.
• - В отпуск или насовсем? - спросил он.
• - На совсем, - довольно вздохнул я. - Вы не знаете во сколько завтра переправа?
• - Сынок, с добрым утром! - расхохотался мне он в лицо. - Переправа раз в неделю, по пятницам!
• - Так как же быть, ниужели никак нельзя переправиться?
• Старик подумал.
• - А до твоей части далеко? - спросил он.
• - Километров тридцать…
• - А деньги есть у тебя?
• - Ну да, дембельские…
• - Ну, тогда слушай. Я - начальник пирса, Соколов Степан Сергеевич. Если хочешь, могу завтра тебя пристроить на почтовую баржу, а переночуешь у меня.
• - Конечно хочу, - обрадовался я.
• - Тогда десятку за ночлег и десятку за переправу, идёт?
• - Договорились, - сказал я.
• - Пошли, - сказал начальник пристани, сматывая удочку.
• Он жил в кирпичном трёхэтажном доме в центре города. Его дом стоял во дворе пятиэтажки. На первом этаже его дома было отделение милиции. Когда начальник пирса проходил мимо освещённого крыльца отделения, то стоявшие там милиционеры поздоровались с ним. Видимо, он был личностью яркой, раз имел знакомства в таких кругах.
• Мы поднялись по тёмной лестнице на третий этаж. Дверь открыла улыбающаяся женщина лет сорока, с приятным украинским акцетном, очевидно его жена.
• - Опять ты с гостем, - с укоризной сказала она.
• - Давай, приготовь нам чего-нибудь на ужин, - строго сказал он. Она покачала головой и ушла на кухню по длинному коридору. Начальник пирса повесил штормовку и фуражку на вешалку и разулся.
• - Одевай тапки и проходи в комнату, - велел он мне.
• Я тоже снял фуражку и вошёл. Обстановка была не богатая, но везде чувствовалась рука его жены. Он посадил меня в кресло и включил телевизор.
• - Располагайся, чувствуй себя как дома, - а у меня дела, и он куда-то ушёл.
• Целый час я неотрывно следил за содержанием художественного фильма. Телевизор в части нам разрешали смотреть только по воскресеньям, да и то только передачу “Служу России”. Здесь же шёл настоящий интересный фильм, который не содержал в себе никакой военщины, а только нежные чувства двух влюблённых. Наблюдая за их отношениями, я даже расчувствовался. Сентиментальные мысли навели меня на размышления о своём бытии. Только что для меня закончились целых два года лишений, дефицита пищи и сна, человеческого общения и дружеского тепла. В город отпускали чуть ли не раз в полгода; развлечений не было никаких, никакой музыки кроме духового оркестра на строевых занятиях. На первых порах мне всё время хотелось хоть немного побыть одному. Очень хотелось прилечь, хотелось хоть что-нибудь сладкого. Но все мои такие пожелания безжалостно обрывались сухим “не положенно!”, и я очень страдал. Но потом я привык и сотням солдат вокруг меня, одетых в одинаково выцветший и засаленный камуфляж, привык к солдатской пище и сну, привык во всём подчиняться… Теперь же, сидя в мягком кресле перед телевизором в тепле и уюте, я думал о том, что может и не стоило бы привыкать? К чему привыкать? К запретам и лишениям? К тому, чтобы делать хуже для себя, но лучше для других? Но вот, стоило мне лёгким росчерком пера министра обороны выйти из части, как я вижу, что здесь все те законы, по которым я жил уже не действуют. Я здесь совершенно чужой и дикий, никому-никому не нужный… Эх, скорей бы домой! Там меня ждут.
• Мои размышления прервала трель звонка. Я кинулся, было, открывать, но хозяйка дома меня опередила. В дверь вошёл начальник пирса, а с ним мужчина лет тридцати с загорелым лицом. Увидев меня, последний расплылся в широченной улыбке и весь вечер разговаривал только со мной.
• - Яков, - представился он мне.
• - Саша, - пожал я его мягкую руку.
• - Проходи, Яш в комнату, я скоро, - сказал ему начальник пирса. - Скоро будем ужинать.
• Не успели мы с Яковом и словом обмолвиться, как хозяйка уже ловко накрыла на стол. На ужин была варёная картошка и селёдка в масле с колечками лука. Я сел рядом с женой начальника пирса, а он сам с Яковом напротив.
• Откуда-то достали начатую бутылку. Соколов аккуратно всем разлил.
• - Я не пью, - самоотверженно сказал я.
• - Сань, расслабься, - сказал Яков, дружески улыбаясь, - Ты сейчас такой весь “на пальцах”. Всё нормально, ты уже не в армии…
• Вздохнув, я сделал большой глоток. На глазах выступили слёзы, рот обожгло. В жизни мне очень мало приходилось пить водку, поэтому сейчас я быстро захмелел. Лица, освещённые неяркой низкой люстрой проплывали у меня перед глазами. Мне было тепло и снаружи и изнутри и хорошо, как никогда.
• После ужина хозяйка с мужем ушли в другую комнату спать, а мы остались с Яковом в гостинной. Я опять сел смотреть телевизор.
• - Как служба прошла? - спросил Яков, опять улыбаясь.
• - Нормально, - сухо сказал я, не оборачиваяь. Я не уважал таких общтельных людей никогда. Обычно, среди таких много жуликов, так как именно в этой профессии полезно расположить к себе собеседника.
• - Да расслабься ты, - засмеялся Яков и положил мне руку на плечо. Я инстинктивно дёрнул плечом, так как не любил вторжений в своё личное пространство. В армии - это единственное, что у тебя остаётся своего.
• - Всё нормально, Саня, я тоже в своё время служил. Только не в пехоте, а в авиации. - он сел рядом и задумался. На его лбу выступила глубокая морщина.
• - А сейчас ты кто? - спросил я, потому что должен был что-то спросить.
• - Я-то? - он в очередной раз рассмеялся, и от серьёзного выражения лица не осталось и следа. - Я частный предприниматнль, или, как сейчас говорят бизнесмен. Раньше бы сказали “спекулянт”. Он снова расхохотался.
• - А что теперь не скажут?
• - Саня, друг! Уже год, как у нас с тобой есть право на частное предпринима-тельство - презедент разрешил. Теперь скажут: “человек умеет жить!”.
• - И много нагорает? - спросил я мстительным голосом. Мне было обидно, что в то время, как я защищал его покой, он наживался на людях, делая деньги.
• - Нагорает? - переспросил он, - На жизнь хватает. Пошли покурим?
• Мы вышли из комнаты на балкон. Сам балкон и часть дерева под окном были освещены светом нашего окна. Яков достал из кармана пачку “Честера”.
• - Угощайся, - сказал он, протягивая мне.
• - Спасибо.
• - Счастливый ты, Саня, - сказал вдруг Яков без всякой ухмылки. Жизнь только начинаешь, нет у тебя проблем.
• - А какие у тебя проблемы? - поинтересовался я, потому что проблем у меня и впрямь не было, и мне было интересно какие здесь теперь проблемы.
• - Они есть у всех, не только у меня, просто моя проблема относится к разраду неразрешимых… Как-нибудь расскажу…
• Мы уже докурили и вернулись в светлую комнату. Спать меня положили на кушетку, а Яков лёг на диване. По армейской привычке я отрубиля мгновенно.
•
• -2-
•
• На следующее утро меня разбудил начальник пристани. Я с непривычки решил, что меня отправили на гауптвахту, потому что обстановка была непривычной, но, прийдя в себя я всё вспомнил. У меня уже бывало так в жизни, когда я заканчивал очередной класс и уходил на лето, то просыпался потом несколько дней в холодном поту, в ужасе, что проспал первый урок. Так было и теперь.
• За окнами было ещё темно. Яков сидел в своём сером свитере за столом и пил чай. Я вскочил м мгновенно оделся, потом плеснув в лицо холодной воды, я сел пить чай вместе со всеми. Позавтракав, мы вышли на улицу. Светало. Тускло горели утренние фонари, создавая впечатление глубокой ночи. Когда мы пришли к реке, небо стало уже серо-голубым. Над рекой стоял туман.
• К самой пристани пригнали понтон, на который въезжали один за другим три грузовых автомобиля. Со всех сторон местные жители спешили поскорей занять место на пароме.
• - Ну что, деньги приготовил? - спросил меня начальник пирса.
• Я отдал ему двадцатку. Мы с Яковом зашли на плавучую пристань.
• - Ни пуха ни пера! - сказал нам вслед начальник пирса.
• - К чёрту! - весело сказал Яков. Наша пристань отчалила и мерно стала удаляться.
• Постепенно я начал чувствовать как нас покачивает, и мне было не по себе. Яков был невозмутим. Он пытался шутить и строил глазки трём девушкам с корзинами, которые везли продавать сметану на другой берег.
• Пепельные волны лизали края пристани. Кругом был такой туман, что я опасался, что мы в кого-нибудь впилимся и затонем, тем более груз-то какой - три трёхтоннки! Они потащат всех за собой. Да ещё вода ледяная.
• Скоро наш берег скрылся из виду. Мы плыли в густом знобком тумане. Я чувствовал себя Робинзоном Крузо, навсегда покидающим свой остров, где прошла вся его жизнь.
• К противоположному берегу мы пристали примерно через час. Это была довольно грязная каменная набережная в порту, где повсюду были лужи мазута и башенные краны. За высокой оградой возвышался старинный завод с высокими кирпичными трубами. Я не видел его с тех пор, как нас везли в нашу часть ещё призывниками. У завода мы сели на автобус, который долго вёз нас нас с Яковом через рабочий посёлок к заветному вокзалу. На вокзале у меня сразу же проверил документы патруль из воинской части левого берега. Яков терпеливо ждал, пока они меня досматривали. К стражам закона он относился с уважением.
• Потом я получил билет в кассе для военнослужащих, а Яков свой билет купил в кассе. Причём, он себе купил купейный, а я, как солдат должен был ехать в плацкарте. Яков не любил путешествовать один и доплатил стоимость билета в купе самому проводнику.
• Мы вошли в тёплое купе. Я закинул на багажную полку чемодан, снял китель, фуражку, ботинки и полез наверх. До позднего вечера я спал, однако и этот сон не компенсировал армейский недосып. Я так привык невысыпаться, что и теперь чувствовал себя не выспавшимся в полной мере.
• Когда я слез, мы перекусили общими припасами, потом вышли покурить в тамбур.
• - У тебя какая специальность? - спросил меня Яков.
• - Автомеханник, - гордо сказал я. - я служил а автобате.
• - Может тебе денег дать - пока устроишься, сам понимаешь…
• - Спасибо, у меня есть ещё пятьдеят рублей.
• - Что такое пятьдесят рублей? - усмехнулся он. Два года назад это были деньги, теперь это один раз в магазин сходить…
• И тут я с ужасом понял, что пока я служил, изменилось так много, что мне придётся долгое время привыкать к новой жизни. Всё-таки есть один плюс у содатской жизни - живи на всём готовом и не заботься о завтрашнем дне. "День прошёл и хорошо." Ты всегда получишь свою пайку хлеба. Теперь же мне придётся всё за себя решать самому…
• Постепенно разговор зашёл о юности Якова.
• - В армии я женился, - мрачно говорил он. - дураком был. Теперь вот, кусаю локти.
• - Так не женился бы! - сказал я с детской прямолинейностью.
• - Нельзя. Я к ней в гости ходил целый год, ну и…доигрались. Она тут же с мамой к начальнику штаба. Ну он вызвал меня и говорит: “ну и мать у неё - мужик в юбке. Хочет уголовное дело на тебя заводить. Так что лучше женись. Мы тебе отпуск дадим, на блатную должность переведём, а посадят за решётку - для части плохой показатель.” Ну и вынудили меня, паразиты. Женили. А она дочь родила.
• - А теперь? - спросил я.
• - А теперь я собираюсь разводиться.
• - А она об этом знает?
• - Так, пошли в купе, - заговорщическим голосом сказал Яков, заметив, что мы своим разговором привлекаем бурное внимание общественности.
• В купе мы разлеглись по разным полкам.
• - Я жениться хочу, - мрачно сказал Яков. - Есть у меня одна девчонка на примете. Ей скоро квартиру должны дать, то есть не ей, а её родителям, но они…
• - А что, она сама тебе не нужна?
• - Тьфу-ты, господи, - рассердился Яков. - Мне квартира нужна. При разводе с Люськой мне дадут маленькую комнату, у неё же дочь… А если я женюсь, у меня квартира будет и так. А свою доль Люськиного имущества возьму деньгами!
• Яков соверешнно запутал меня ходом своих вычислений. Он был предприниматель, у него всё было просто. А вот мне было просто в армии. Там было всё предельно ясно: “не убий, не укради, не заложи”. Теперь же для меня начиналась гражданская жизнь со всеми её прелестями и нюансами. Адаптироваться оказалось сложнее, чем я предполагал. Отвернувшись к стене, я закрыл глаза. Однако Яков уже разговорился, и остановить его было невозможно.
• - Есть одно “но”, - продолжал он свою тираду. Если бы я мог жениться на Наташке сейчас, то ей бы дали двухкомнатную, как семейной. Но если я сейчас разведусь, то не получу…
• - Подожди, а Наталья знает, что ты женат? - спросил я.
• - Конечно, она ждёт, когда я разведусь. Но я ещё не подал заявления и Люська не знает.
• На этой оптимистической ноте я снова отрубился и спал, как убитый довольно долго. Причём соврешенно без сновидений.
•
• -3-
•
• В Москве на площади трёх вокзалов я потерял Яшу. Я нашёл его лишь спустя час в зале ожидания Ленинградского вокзала. Он был зол и потерян. Мы с ним немного походили по Москве, но больше стояли, потому что на кждом шагу меня останавливал патруль. А вдруг я сбежал из части в парадной форме?
• В тот день места были только в дневном поезде. Мы подумали, плюнули и согласились. За время пути Яша сильно извертелся, а я опять спал. Не могу я без дела сидеть, когда можно спать.
• В Ленинград мы приехали под вечер, когда на Московском вокзале уже зажглись огоньки. Я был бодр и цветущ, а Яков зол на весь мир. Он дико устал. На перроне у меня опять первым делом проверили документы. Пора было завязывать ходить в форме.
• - Ну что, прощаться надо, - сказал я Якову.
• - Ты что сейчас в Выборг поедешь?
• - Придётся, а что делать?
• - На ночь глядя? Переночуй у меня!
• - Неудобно, стесню вас с женой…
• - Для жены я ещё неделю в командировке. Эту неделю я живу с Наташкой у моего друга. Он сейчас в Израеле, а квартиру нам пердоставил на время - вошёл в положение. Хорошо, когда на свете есть друзья, да?
• - Ну ладно, давай, - согласлся я. Честно говоря, мне не терпелось взглянуть на ту, о ком я столько был наслышан. Она представлялась мне нечеловеческой красавицей. После армии впрочем, такими кажутся все девушки.
• Мы спустились в метро. Я не был в Ленинградском метрополитене уже два года. Это был очень долгий срок. Но за это время я не забыл ни запаха метро, ни гул уходящего поезда, ни гнусавый голос трансляции на станциях. Я шёл по перрону и вновь узнавал свой город.
• Мы вышли на станции Приморская. До службы я на ней ещё никогда не был. Я вообще в Питере был только в центре, так как основное время проводил в Выборге.
• Было почти темно. Солнце садилось за Финский залив, освещая дома багряным светом. Яшин друг жил в многоэтажном доме с видом на залив и Крестовский остров. Вероятно, виды из окна там были потрясающи. Особенно по вечерам.
• В парадной было темно. Тут же к нам пристали хулиганы. Мы сумели отбить их натиск, но наверх мы поднялись я - с синяком на щеке, а Яков с распухшей губой.
• - Уродцы, - ругался он. - нельзя уже по человечески домой прийти.
• В темноте лестничной клетки мы остановились у двери, обитой кожей. Он позвонил. Долго не открывали. Наконец по ту сторону двери послышались шаги.
• - Кто там? - спросил мелодичный женский голос.
• - Я, котик, открывай, - нежно сказал Яков.
• Дверь открыла девушка с большими карими глазами, короткими каштановыми волосами в мужской рубашке и колготках ярко-сиреневого цвета.
• - О, да ты не один… - растерялась она.
• - Познакомься, Ната, это Саша - мой попутчик.
• Наташа была чертовски красива - её красота была необычной, с небольшой искоркой, которая сразу же бросалась в глаза. Всё её поведении играло задором, энергией. Она была очень подвижна и мигом устремилась на кухню - организовывать нам стол.
• Квартира у них была совсем пустая. В ней были только кровати, холодильник почему-то в комнате и японский телевизор. Всё остальное отсутствовало. Не было даже занавесок на окнах.
• Меня позвали на кухню. Я сел напротив неё, и наши взгляды постоянно встречались. Я давно уже отвык от красивых девушек, и теперь сидел, потупившись и стемнялся поднять глаза. Мне кажется она поняла моё состояние, потому что очень скоро оставила нас одних. Яков за столом не обмолвился со мной не словом. Я же ел и думал о том, как же ему повезло. Вскоре и он ушёл. Я остался один. Поев, я посидел ещё минут пятнадцать, а потом вернулся в комнату. Только теперь я заметил, что из этой комнаты дверь ведёт в смежную. Они находились именно там и что-то оживлённо обсуждали. Мне слышались только обрывки фраз: “ну я же разведусь…”, “конечно, милая, конечно, киска…” и “я же люблю тебя”. Мне до их разговоров дела не было, и я сходил в коридор, где оставил китель, потом вернулся в комнату и сел на кровать.
• Минут через пять Наташа вышла из команты какая-то смущённая. Её волновало, не слышал ли о чём они там разговаривали. Бросив на меня взгляд, она ушла мыть посуду. Тогда я понял, что про меня забыли, и никто не собирается меня устраивать спать. Я разулся, снял галстук и сорочку и прилёг на кровать, положив под голову пуфик и сложив руки на груди. Так тоже можно спать. Бывало и похуже. Вот на учениях…
• Когда Наташа вошла, она прыснула от смеха - так мой вид был смешон.
• - Давайте, я вам бельё дам, - сказала она смущённо улыбаясь. Я помог ей раскрыть диван и мы достали оттуда подушку без наволочки, байковое одеяло и простыню. Она постелила мне постель, а сама ушла в смежную комнату. Я снял брюки и забрался под одеяло. Давненько я не спал в постели! Из соседней комнаты раздался храп Яши. Она вышла оттуда со словами:
• - Уморился.
• - С непривычки, - понимающе сказал я, - Мы ехали в сидячем.
• - Бедненькие, - вслеснула она руками.
• - Ничего, бывает и похуже, вот у нас на учених…
• Она села напротив, положив ногу-на-ногу, приготовившись слушать.
• - Ничего, что я лежу? - спросил я , делая вялую попытку сесть.
• - Лежите-лежите, - успокоила она меня. - А где вы с Яшей познакомились?
• - В доме начальника пирса. Он обоих нас приютил ночевать.
• - Ах да, мне Яша говорил. У него там сделка была, и он все деньги потратил. У него даже на гостинницу не хватало - только на обратную дорогу…
• - А кем вы работаете?
• - В парикмахерском салоне. Правда, я до этого закончила институт имени Крупской, да кому сейчас за хобби платят?
• - Конечно, а так хоть деньги платят,- с участием сказал я. - А я вот из армии вернулся, завтра домой поеду…
• - астливая, наверное, девушка ваша - дождалась…
• - Нету, - мрачно скзал я.
• - Что нету?
• - Девушки нету. Меня ведь сразу после школы забрали. Я в институт поступать хотел…
• - А в какой, если не секрет?
• - В ЛИСИ на инженера - строителя. Не успел.
• - А сейчас снова будете?
• - Нет, куда мне… Знания все порастерял… Я работать уж пойду. Автомеханником или шофёром - в армии выучился…
• - Но по-моему, если у человека есть мечта, он идти к намеченой цели, - возразила она.
• - Была мечта. Была. А теперь уже нет…
• И тут я почувствовал, что она человек совершенно другого уровня. Кто я - дембель, который кичится тем, что он отслужил в армии? Это в моей части я был героем, и мне молодые по утрам подносили тапочки. А кто я тут? Да никто. В моей голове ещё роятся армейские мысли, но высказать их я уже никому не могу, потому что похоже утратил человеческий навык общения, привыкнув к другому. Кто я рядом с ней? Кто Яков рядом с ней? Он думает, что он самый умный и нашёл себе глупенькую девочку! Да он мизинца её не стоит! Не понимает он, стервец, какой клад в его руках…
• Мы долго говорили с ней о жизни. С нею я постепенно становился человеком. Моя речь за время нашего разговора обогатилась многими словами помимо "да" и "нет". Чем больше мы говорили, тем сильней я ощущал её личность, и то, что ей в голову приходят такие вещи, о каких я даже и не задумывался никогда. Так бывает, когда говоришь с очень духовным человеком.
• - Ну ладно, вижу я вас уже утомила… - она встала и ушла в соседнюю комнату. - Спокойной ночи, Саша!
• А я ещё долго не мог уснуть. Со мною это было впервые за два года. Раньше я падал и отрубался, а теперь я лежал, ворочался, думал о многом. Несколько раз выходил на балкон покурить. Моему взору представал тёмный Финский залив, освещённый огоньками судов, расплывающимися в воде, чуть дальше виднелись тёмные вышки стадиона имени Кирова.
• Не помню как, но я уснул. Снилась какая-то скомканная галиматья. Впервые за столько времени я проснулся не от крика дневального, а от того, что солнечные лучи щекотали мой нос, пробиваяь через оконное стекло. На моих часах было около девяти. Я сел огляделся. Никакой мебели, только голые стены, обои да кровать. Одежды тоже не было! В ужасе я вскочил, обшарил всё, даже заглянул в диван. Моей формы не было!!! Я вышел в коридор в армейских трусах до колена и тельнике. В ванной тщательно умылся. В дверях столкнулся с Наташей.
• - Саша, я отпарила вашу форму, приедете домой при параде!
• Она совсем не выглядела заспаной, как будто и не ложилась. На самом деле она просто рано встала.
• - За форму спасибо. - сказал я хриплым со сна голосом. Я вспомнил, как наканнуне отъезда из части мою “парадку”стирал и парил ушастый первогодок, потом бросил взгляд на Наташу. Нет, больше никакх воспоминаний о службе! - А где же Яков?
• - Он ещё утром поехал по делам, потом поедет домой.
• Очевидно, Яков считает меня совсем безобидным существом, раз оставляет меня наедине со своей невестой. - подумалось мне. Я облачился в ещё горячую форму, застегнул галстук.
• - Садитесь завтаркать! - услышал я голос с кухни. Пахло чем-то аппетитным. Я со вчерашнего дня ничего не ел, поэтому яичница с жаренным хлебом и ветчиной пришлась мне очень по душе.
• - Вы в Выборг сейчас? - спросила она с участием.
• - Да, повидаю маму, может кого-то из друзей встречу…
• - Хороший вы парень, Саша, мне бы очень хотелось увидиться с вами вновь. Я не говорю скоро, но когда-нибудь, кто знает?
• - Да, конечно, - выпалил я. Меня тут же как ветром сдуло. Я бросился к своему чемодану и распахнув его, достал ручку, купленную ещё в военном городке и блокнот. Вырвав оттуда листок, я оставил ей свой адрес и телефон.
•
• Я шёл по городу в до блеска надраенных ботинках, в брюках со стрелочками и со всеми своими значками, мечтая скорее всё это снять. Погода была замечатель-ная, что осенью большая редкость. На холодном голубом небе не было ни облачка.
Финляндский вокзал был необычайно многолюден. Тамошний патруль на всякий пожарный случай проверил мой военник. Я сел на деревянную скамью и отрубился…
•
• -4-
• Родной город встретил меня ностальгией, посетившей меня как только я сошёл на перон. Знакомый вокзал, набережная, деревянная ладья у гостинницы, лодочная станция - всё это было мне очень знакомо когда-то, теперь же я раскрывал всё это для себя заново.
• Я наслаждался своей родиной, счастливо вдыхал аромат родных улиц, булыжных мостовых, маленьких магазинчиков.
• И вот мой двор, мой дом, знакомая до боли лестница. Я позвонил в дверь, ожидая услышать шаги в тишине. Однако на лестнице не было ни звука. За дверью тоже. Я ещё раз позвонил, потом постучал. Хлопнула дверь внизу. Послышались шаги по лестице. Я свесился вниз. По лестнице поднималась моя сестра.
• - Сашка, привет! - радостно крикнула она.
• - Женька, ты? Совсем взрослая стала.
• Мы обнялись. Когда меня забрали, ей было четырнадцать. Тогда она была совсем кроха, я помогал ей делать математику и английский, так как был отличник, а она чинила мою одежду, помогала со стрикой.
• - Жень, а где мама? - спросил я.
• - Пошли в кваритру, - сказала она.
• Мы вошли. Я с первого шага узнал запах родной прихожей. Целых два года вдалеке от дом память хранила в тайне о меня это воспоминание, теперь же приподнесла мне его. Комната моя полностью изменилась. Теперь здесь на стенах висели фотографии знаменитых эстрадных певцов, в основном мужчин, а также разные каллендари, открытки. Теперь это женькина комната. Однако кое-где мои вещи всё же сохранились. На секретере стояла моя настольная лампа, на полках книги - “для поступающих в ВУЗы”, “математика для аббитуриентов”, “физика для выпускников школ”. Это были последние ростки моей несбывшейся мечты об институте… Я сел, снял фуражку и положил её на стол. Герб бликовал на солнце, пробивающемся сквозь шторы. Женя пришла с кухни.
• - Обедать будешь?
• - Буду. А где мама?
• - В больнице мама, сердечный приступ.
• - Как она?
• - Опасность миновала, пока больше ничего не известно.
• ***
• Пиво, водка и вино лились рекой. На полную мощность ревели колонки на стене, надрывался магнтофон. За шумным столом сидели все мои друзья.
• - За твоё возвращение! - поднимали они тосты.
• Я сидел с помутневшим взором, пытаясь рассказывать какие-то случаи из службы - как я ходил в караул зимой. Меня перебивали, орала мзыка. Под конец я нашёл себя беседующим с собственным креслом, а лица друзей плясали вокруг, выстроившись в какой-то безумный хоровод улыбок.
• Проснулся я на собственном диване, укутанный в колючий плед по рукам и ногам. Попытался высвободиться. Ничего не вышло. С горя я с уснул вновь. В следующий раз я открыл глаза, когда совсем рассвело. Плед лежал на полу.
• Я угрюмо сел; полчаса мрачно пытался натянуть на ногу носок. Голова трещала, лицо горело. Было ужасно жаль выпитой водки; хотелось курить.
• Остатки огненной воды стояли в холодильнике. Бутыль запотела. Я присосался к ней, как мишка к соске. После этого я несколько пришёл в себя.
• Наконец-то я дома! Что же делать? Надо скорее получить паспорт. Я накинул куртку, зашнуровал ботинки и побежал вприпрыжку в военкомат. С шестнадцати лет я ненавидел это здание, потому что регулярно должен был в нём появляться. Вся моя юность была отравлена визитами туда. Теперь я наконец свободен от этого!
• Военкомат был наглухо закрыт. С похмелья, я долго ломился в дверь, пока меня не выгнал дворник.
• День был потерян. Весь вечер я смотрел телевизор, лёжа на диване.
• -5-
• Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Пока я скакал по холодку через квартиру, телефон звонить перестал. В расстроеннх чувствах вернулся к себя в комнату. Спать я уже не мог. Кое-как оделся и ушёл на кухню жарить яичницу. Третий день у меня из головы не шёл один человек - Наташа. Я размышлял о странностях человечесой судьбы, о ней, о Якове. Вчера под действием алкоголя эти мысли приобрели философский характер. Я ложился и вставал с её именем. Она никак не шла у меня из головы. Видимо потому, что это была первая женщина, которая проявила ко мне внимание впервые за долгое заточение.
• Позавтракав, я надраил пол во всей квартире. Снова зазвонил телефон. На этот раз я оказался проворнее и успел схватить трубку. Звонил Яков. Я был рад его слышать. Яков больше, чем что бы то ни было напоминал мне о Наталье. Я взял телефон и поставил его на пол, сам же я рядом прилёг на диван. Пока Яков говорил приветственные слова, я закемарил. Вдруг я удивился - что это Яков пищит, как комар. От удивления я проснулся.
• - Ты что хрипишь? - спрашивал в трубке Яков, (видимо я захрапел), - Простудился?
• - Нет, - прерывистым голосом ответил я, - Как Наташа?
• - Наташа хорошо. Привет тебе передаёт. Слушай, солдат, дело к тебе есть.
• - Дело? - удивился я.
• - Да, ты не думай, ничего страшного. Ты военник ещё на паспорт не обменял?
• - Нет… Военкомат был закрыт.
• - И хорошо, не меняй! Слушай, поговорить с тобой мне надо! Мы сможем увидеться?
• - Ну приезжай… - пробормотал я.
• - А ты не можешь? - спросил Яков с надеждой.
• - Нет, не могу… - нетвёрдо сказал я.
• - Отходняк у него! - весело крикнула в трубку сестра, которая всё это время стояла рядом.
• - Ясно, тогда я приеду. До Выборга мне ехать час-полтора?
• - Да нет, два с половиной часа!
• - Да я не на поезде, я на машине - мне Наташа свою даст.
• - А, тогда да.
• - Теперь расскажи где мы с тобой встретимся.
• Договорившись с ним, я повесил трубку. Интересно, о чём он хочет со мной поговорить? Может работу предложит? Мне не терпелось с ним увидеться. Последние дни я всё время думал о Наташе, о том, какая это замечательная девушка. Тогда ночью, она произвела на меня неизгладимое впечатление. Лежа перед сном в кровати, я обдумывал каждое своё и её слово… В последний раз со мной такое было ещё на гражданке... Она меня не дождалась.
• Весь день до вечера я буквально ёрзал от нетерпения. За это время мне позвонило несеолько школьных товарищей. Один, который поступал со мной был уже студентом третьего курса, другой, с который ушёл в армию той же весной, что и закончил школу, уже завёл своё дело. Очень много кто из наших теперь имел своё дело, а когда меня забирали ещё и понятия такого не было. Девчонки все повыходили замуж. Иногда, ещё на первом году, долгими зимними ночами стоя в карауле, я анализировал всех знакомых девушек, которые мне встречались за всю жизнь. В полном бездевичьи воинской части такие воспоминания очень согревали душу. Так вот думая о девушках, я перебирал в памяти и бывших одноклассниц, особенно симпатичных. Я думал, что как только вернусь, обзвоню их, и наверняка кому-нибудь буду нужен. На втором году я уже не думал об этом, а теперь узнал вскользь, что все они уже повыходили замуж. У многих уже росло по годовалому шкету. Оказывалось, что ну все как-то устроили свою жизнь, и только я приехал ни к селу ни к городу и стою на распутьи. Здесь меня никто не ждал.
• На встречу с Яковом я пошёл как есть - небритым, лохматым и в какой-то немыслимой одежде моего отца. Он уже ждал меня в условленном месте - открытом летнем кафе неподалёку от Красной площади. Видеть я его был рад так, будто ко мне на встречу пришла сама Наташа. Яша явился навстречу в тёмных брюках со стрелочкой, чёрном пиджаке с синим отливом. Под пиджаком у него был белоснежный бадлон. Что и говорить, одеваться он умел. Мне лишь предстояло научиться этому искусству. Увидев меня, он встал и пожал мне руку. Мы подошли к ларьку. Он было предложил мне пива, но я так замотал головой, что он испугался и взял большой пакет апельсинового сока.
• Сначала он болтал о какой-то ерунде - состоявшихся сделках, крупной партии холодильников, которые они послали в Нижний Новогород, но было видно, что он думает о чём-то другом, просто не знает как начать. Послушав дребедень ещё минут пять, я попросил его быть ближе к делу. Он сразу посерьёзнел и сказал:
• - Видишь-ли, Саня, тут такое дело… Я бы очень хотел, чтобы ты мне в этом помог… Не бойся, в накладе не останешься…
• - А что нужно делать? - спросил я с невинной улыбочкой.
• - Ну, нужно жениться на Наташе…
• Я не поверил своим ушам. Ниужели она хочет, чтобы я стал её мужем? Нет, это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тогда в чём же дело?
• - Ты ещё военнослужащий - пока не получил паспорт, твой брак оформят в кратчайшие сроки… Нате дают квартиру на днях. Как замужней - сразу двухкомнатную. Потом сразу разведётесь! Ты как?
• С полминуты я не мог вымолвить ни слова. Меня всего переполняли какие-то противоречивые чувства, и я удерживал себя от этого всеми силами, чтобы просто не уйти, или не высказать Якову всё, что я о нём думаю. Потом я просто сказал:
• - Нет.
• - Подумай…
• - Нет, нет! - я почти это крикнул, и на нас обернулось пол кафе. - Нет! Я считаю это недостойным поступком. И не говори больше ничего, я в этом участвовать не буду!
• - Хорошо, хорошо, - сдержано улыбнулся Яков. - Чего ты так завёлся? Я же всего лишь предлагаю тебе сделку…
• - Хватит! - заорал я так, что чуть не сорвал себе голос, а ему слух, - Ещё раз об этом скажешь - дружбе - конец. У тебя девчонка - клад настоящий, а ты её не ценишь! Человеку в жизни счастье даётся тоько раз, а ты её не ценишь! Как…как…как…(Он вопросительно посмотрел на меня)…как тебе не стыдно…
• С этими словами я встал и вышел из кафе.
•
• Я сидел у чёрного окна и смотрел, как на нашей узкой и покатой улочке фонари зажигаются один за другим, отражаясь в лужах и блестящем, как чёрная кожа асфальте. Свет зажигать не хотелось. На душе было пакостно и сумбурно. Как непросто было снова войти в этот мир. В квартире я был один, так как сестра ушла на дискотеку. Она продолжала жить полной жизнью. У неё был мальчик, была своя взрослая жизнь. Я же был одинок как никогда и никому не нужен на всём белом свете.
• В тёмной тишине раздался телефонный звонок. Я медленно подошёл и долго раздумывал - снимать или не снимать трубку. Наконец я поднял её.
• - Алё, добрый вечер. Могу я поговорить с Александром? - раздался какой-то очень знакомый женский голос. Смутное беспокойство закралось мне в душу.
• - Это я, - ответил я ей.
• - Здравствуйте, Саша, это Наталья. Вы знаете, Яков мне передал мне полностью ваш с ним разговор…
• - Я считаю, что это подлость! - сказал я командным голосом.
• - Мне было очень приятно слышать как вы отзываетесь обо мне,- продолжала она, - Я знаю, Саша, что вы очень хороший и добрый мальчик; вы мне очень понравились, и я хочу, чтобы в этом не участвовал никто другой, а вы…
• От её мягкого шёпота моё сердце то билось, как рыба на льду, то наоборто замирало. Я не понимал, что говорю и делаю, это было как гипноз, и я сказал: “Я согласен…”.
• -6-
• В Питер я приехал в десять часов утра. Я уже не был тем солдатом вотутюжен-ном кителе и в фуражке. На мне было длинное отцовское пальто, серые брюки, которые мне купили незадолго до службы и новые лакированные ботинки, которые я купил себе сам.
• До Якова я доехал очень скоро. Когда я входил в подъезд, что-то спросило меня: “Ну куда ты лезешь? Что тебе здесь надо? Ещё не поздно всё переиграть и вернуться…”. Но ноги сами несли меня к лифту, и вот, я уже звоню в дверь. На пороге стояла она…
• Дальше всё было как не со мной. Мы спустились вниз и сели в машину. Яков отвёз нас сразу в два ЗАГСа - где раньше очередь подойдёт. Военнослужащему срочной службы брак оформляют без очереди. Но всё-равно надо было ждать дня три. Потом мы заехали в салон для новобрачных и купили Наталье платье, а мне костюм. Платье было очень дорогим, а костюм дешёвеньким - здесь чувствова-лась рука Якова, который рассчитал, что мне костюм нужен на один раз, а платье ей и на следующий, потому что явно, что брак со мной - не последний её брак. Всё это было как во сне. Мне не верилось, что это всё происходит в моей жизни…
• Обо всём везде договаривался Яков. Мы же с Натальей сидели в машине. Говорить мне с неё было абсолютно не о чем. Мне было очень тягостно, и хотелось поскорее проснуться от этого кошмара. Совсем не такой представлялась мне моя свадьба. Я молча сидел на заднем сиденьи, прислонившись щекой к стеклу. Наталья сидела спереди и украдкой посматривала на меня, как мне казалось с какой-то жалостью. Мне кажется, тогда она понимала моё состояние, и ей было меня жаль. У меня же тем временем на душе скребли кошки. Мне казалось, что жизнь кончена и надеяться больше не на что. Я проклинал свой ранний дембель, отсутствие переправы не реке, расчётливого начальника пирса, моё знакомство с Яковом и его самого… Мне было очень, очень плохо.
• Ночевать я остался у них на Приморской, потому что дела все были улажены лишь к вечеру. Яков сразу отрубился в соседней комнате. Я сидел на кухне и смотрел в одну точку. В голове не было ни одной мысли и ни малейшего желания вспоминать о своём несчастьи.
• - Ты чем-то расстроен? - спросила меня вдруг Наталья. Этот женский голос раздался как-будто откуда-то извне. Странно подумать - это голос моей невесты… Я ничего не ответил ей. Она села со мной рядом, и я почувствовал тепло её плеча. Мне стало не по себе. Два года я не сидел так близко с женщиной.
• - Что случилось? - нежно повторила она свой вопрос.
• - А вы не знаете? - горько ухмыльнулся я.
• - Нет, не знаю, но, кажется догадываюсь. Это из-за свадьбы?
• - Вы так ничего и не поняли, - сказал я вставая. - Вам с Яковом не понять что такое настоящее чувство… Вы ему нужны из-за квартиры, а он вам из-за денег. Он никогда не оценит вас по - настощему, потому что вы с ним совершенно разные люди… А я… А я… а я тебя люблю… А ты до сих пор этого не поняла… Ниужели ты не понимашь, каково мне жениться на тебе, зная что ты достанешься другому…
• Она смотрела на меня широко раскрытыми галазами. Я вышел в прихожую и быстро оделся. У меня не было ни малейшего желания оставаться в этой квартире. Хлопнув дверью, я выскочил на лестницу и побежал. Ждать лифта мне не хотелось. Я бежал от их дома чрез многочисленные осенние дворы к метро; в метро бежал по эскалатору вниз, потом ехал на поезде “Петербург - Выборг”. Весь вагон был пуст, а я стоял в тёмном тамбуре, прислонившись к стене и куря одну за одной папиросы. В висках стучала кровь, на глаза наврачивались непрошенные мужские слёзы. В душу свою я теперь и заглянуть боялся. Должно быть до армии, я не решился бы высказать всё вот так в лицо. Но теперь, когда я два года приучался к тому, чтобы высказывать все свои мысли и не держать ничего в себе, я не мог молчать. Домой я приехал в два часа ночи.
• В своей квартире я упал на тахту и уснул, как убитый. Мне снилась, армия, моя служба, только все люди были какие-то безликие, как серая масса. Мы бежали марш-бросок по бескрайней степи. Я снова был в камуфляже, за спиной был тяжёлый вещмешок, автомат, на поясе противогаз, каска и фляга. По лицу у меня пот бежал градом, а в душе всё было спокойно, потому что солдату переживать не приходится - всё за него переживут офицеры. Проснулся я мокрый от слёз, потому что под конец приснилось что жалостливое, но что именно, я не запомнил.
• Проснулся я в шесть утра - по-казарменному и больше уснуть не мог, как не пытался. Я сел покурить у окна на кухне. В тёмной квартире было черно. На пол аккуратными пятнами ложился свет от уличных фонарей. Кухонная мебель была как белые пятна в темноте. Так я просидел до самого утра, выкурив целую пачку сигарет.
• Когдя рассвело, я позавтракал яичницей и отправился гулять в парк выбогский парк Монрепо, чтобы развеяться. Мне было абсолютно всё-равно что будет дальше. Меня это не интересовало. Я шёл вдоль берега, наслаждаясь знакомыми с детства картинами, которых не видел так давно, что даже не помню что при этом было. Повсюду стояли в изобилии гранитные валуны, поросшие соснами и елями, берег усыпанный осенней листвой, тёмная вода, лесистые острова, красота природы Карельского перешейка.
• Я забрался по полгому склону огромной отвесной скалы и сел на самый край. Нет, я не собирался камнем кидаться вниз, я просто наблюдал прекрасной долиной, открывавшей мне в перспективе это мир. Как велик этот мир - подума-лось мне, и как мелок человек с его проблемами, которые подчас и гроша ломаного не стоят.
• Я сидел на довольно внушительном бревне у небольшого костерка, который развёл сам. Мирно потрескивали сухие сучья. Ночь была сухой и хвороста было предостаточно. Рядом со мной лежали еловые лапы, ветки, и листья, готовые в любой момент поти в огонь.
• Мне было очень хорошо. Я наблюдал с высоты птичьего полёта залив, полоску зелёного мыс на том берегу и бесконечный простор Карельского перешёка. Я думал о том, как хорошо на свежем воздухе и как мне повезло, что я родился именно в Выборге, а не в степи.
• Из леса вышла группа девушек - туристок в разноцветных спортивных костюмах и с большими рюкзаками.
• - Ой, костёр! - обрадовались они. - А можно к вам присесть?
• - Садитесь, - сказал я, раскуривая сигарету, - Откуда вас столько?
• - Мы студентки Высшего Педагогического Колледжа, - отрапортовали они. Поступили на первый курс. А вы где учитесь?
• - Ниужели я похож на студента? - удивился я.
• - Да, - хором ответили они.
• - Я из армии пришёл недавно, пока ещё не устроился никуда.
• - Ой, как интересно, - защебетали они, - А расскажите нам чего-нибудь о серых армейских буднях!
• Рассказывать о серых буднях было бы слишком прозаично, а интересных случаев накопилось действительно много. Я рассказывал им, как проходил курс молодого бойца, как был два раза часовым в автопарке, как меня потом послали учиться в учебный отряд на автомеханника, хотя до этого я в руках и руля-то не держал и под капот никогда не заглядывал; как потом были учения на Моторазведывательных Дозорных Машинах, и как я получил значок специалиста второго класса…
• Они потихоньку достали термос, бутерброды. Я с важным видом пил чай из пластиковой кружки, жевал колбасу и чувствовал, как плавно выхожу из депрессии. Потом, ближе к вечеру, я ушёл, а девушки поставили палатку у моего костра…
• На следующий день я пошёл на биржу труда и узнал, что с моей специальностью можно получать неплохие деньги, и как только я получу паспорт, то смогу устроиться. Потом позвонил в институт. Срочников на вечернее отделение принимали вне конкурса. К вечеру я уже был полон радужных иллюзий о наступающей гражанской жизни. Я здесь не пропаду - это точно!
• Ночью выпал первый снег. Такого раннего снега я уже давно не видел. А он падал и падал усыпая всё вокруг тяжёлыми хлопьями. В свете фонарей снежинки кружились, как светлячки и медленно опадали крупой, заметая все прошлые следы. От этого зимнего настроения и мыслей о будущем я вошёл в какое-то удивлённое состояние: Я смотрел и смотрел в окно с каким-то детским восторгом и предвкушением праздника, как вдруг в дверь позвонили. Я не сразу оторвался от окна, потом медленно пошёл открывать. На пороге стояла она…
• - Здравствуй, - сказала она тихо, - Прости, мне наверное не стоило приезжать, но… То, что ты сказал… Это правда?…
• - Да, - сказал я тоже шёпотом.
• - Я кое-что пересмотрела в жизни после встречи с тобой, - сказала она и подошла ко мне почти вплотную. Она прижалась своими тёплыми губами к моим. Мы стояли так очень долго, как завороженные, чувствуя тепло друг-друга. Внезапно раздалась ронзитльная трелль звонка. Я ещё не успел закрыть дверь за Наташей, и она медленно отворилась. В ту же секунду в квартиру вбежали… Костя и Вася.
• - Санька! - истошно заорал Вася. Они бросились обнимать меня, жать мне руки, потом обратили внимания и на неё.
• - А это кто? - спросил с детской непосредственностью Костя.
• - Наташа, невеста Саши, - сказала она.
• - А свидетели есть? - спросил Вася.
• - Свидетели чего? - не понял я.
• - Свидетели свадьбы!
• - Ой, как это мы забыли! - всплеснула руками Наташа.
• - Ну так вперёд! - крикнул Вася, закрывая дверь на лестницу.
• - Вперёд! - крикнул я, обнимая Наташу.
• - Вперёд!!! - крикнули мы все вместе.
• - Где ты ещё таких свидетелей найдёшь! - сказал Костя.
•
• ЭПИЛОГ.
•
• Мы поехли в ЗАГС, в который сначала ехать не хотели, однако там лежало наше заявление, и нас были готовы расписать. Когда Наташа приехала ко мне (а приехала она на машине), она привезла с собой всё необходимое для брачной церемонии. Костюм она не взяла, и я ехал в своей парадной фоорме. Ребята тоже были при параде, потому что гражданской одеждой они ещё не обзавелись.
• Рано утром мы украсили машину разноцветными лентами и куклой - всё это мы позаимствовали у моей сестры, которой дома не было ещё со вчерашнего дня. Вообще, самое смешное, что кроме нас об этой свадьбе никто не знал.
• Мы мчались на разукрашенной машине с огромной скоростью через город, потом по шоссе. За ночь снега намело изрядно. Снег был в лесах, полях, на реках, на дороге. Путь от Выборга в Питер показался мне таким коротким, как никогда, потому что рядом сидела моя любимая и лучшие друзья. Сознание этого разливалось елеем по сердцу.
• Питер встретил нас полным бесснежием. Там снега не было и было всё сухо. Мы плавно подъехали ко дворцу бракосочетаний и остановились у него. Рядом, на ступеньках стояло несколько невест и женихов.
• Под свадебный марш я вошёл за руку с Наташей, шагая ровно-ровно, как на присяге. По обе стороны шагали Костя и Вася. Свадебная церемония носила какой-то военный характер.
• После церемонии мы исколесили весь центр Санкт-Петербурга, сделав много снимков на фоне достопримечательностей. Потом вчетвером сидели до вечера в небольшом уютном кафе на Петроградской, где пили шампанское и говорили о жизни. Не пил лишь Костя - он был за рулём.
• И вот мы мчимся по ночному шоссе в Выбрг. Нет, разводиться с Наташей я не собираюсь!
• - Ты помнишь, теперь у нас будет двухкомнатная квартира! - шепнула мне она. В ответ тихо сжал её руку и поцеловал.
Костя затормозил у моей парадной. Как подобает военному шофёру, он вышел из машины и открыл мне дверь. Двое солдат в шинелях сопровождали третьего, который вёл домой свою жену. Жену! Подумать только! Ещё две недели назад, бороздя серые плацы кирзовыми сапогами, я и подумать об этом не смел…
Дверь открыли мама и сестра. Обе они замерли с широко открытыми глазами на пороге, недоумевая.
- Мама, Женя, познакомьтесь. Это Наташа, - сказал я подумав. - Моя…жена!
|
|