Города
Нью-Йорк никогда не спит,
Берлин никогда не спит,
Москва никогда не спит,
А надо бы отдохнуть...
Мой город мне в душу зрит,
Он мой талисман и щит,
Душа его верно чтит...
Судьба выбирает путь...
Сияет в судьбе звезда,
Ведет по земле звезда,
Зовет за собой звезда --
И некогда отдохнуть...
Но где бы ни жил, всегда,
Мой город зовет сюда:
-- Сквозь бури и сквозь года
Вернись, хоть когда-нибудь!
Две силы есть -- Ин и Янь,
Два полюса -- Ин и Янь,
Две сущности -- Ин и Янь.
А более -- ничего...
Иллюзиям платим дань...
Устал? Отдохни... Но встань!
А что там за гранью -- глянь:
Твой город -- вернись в него...
Черновцы
Город
Не зря, точно в зеркало, в сердце мое глядится:
В сердце -
Огни его окон, созвездия и сады.
Снится:
Широкие крылья раскинув, летит этот город-птица,
Летит над землею и ищет повсюду мои следы.
Снятся
Игрушки-дома под оранжевой черепицей,
Синий
Трамвай-торопыга, слезинкой текущий с холма.
Память
Открыткою в книжке забытой лежит до поры, таится...
Отрадою детства душа неизбывно
Полным-полна.
Память
Вразброс разноцветные переберет картинки.
Вспыхнет
В дурмане акаций - бессонница звонких зорь.
Зыбко
Сады золотятся в сентябрьской прозрачной дымке
И поезд надежды увозит из детства
За горизонт.
В детство
Однажды вернемся мы в будущем воплоощенье.
Город
Вновь примет в объятья надежд моих и дворов.
Встретим
Душой просветленной простое его прощенье
И вновь унесемся на крыльяз манящих
Семи ветров...
Кривой Рог
1
...Пруд-отстойник шлама НК ГОК'a
Чуть поменьше озера Байкал.
Холодно, тоскливо, одиноко,
Скользко, страшно... Я над ним шагал
По большой трубе-пульпопроводу,
Извергавшей в пруд вонючий шлам,
Ночью, днем, в ненастную погоду *
В говнодавах, лопнувших по швам,
В куртке замазученной и рваной,
В шапке, источавшей солидол...
Мнились мне единственной нирваной *
Койка в общежитии и стол,
Полка с парой книжек над подушкой,
На подушке * тонкое письмо...
Две гантели * ржавые нгрушки *
Сам сварганил в мастерской, как смог.
В той рабочей криворожской келье
Каждый * побратиму побратим *
Жили * не разлей вода * артелью
Петька, Павлик, Сенька и Ефим.
Правда, по работе развозили
Нас "летучки" в разные места.
Петька с Фимкой "пом. маш. экс-ра" были,
Как и я. А Павлик в мастера
Быстро был продвинут * знак почета:
Был он и смышлен и деловит.
Мастер в восемнадцать * это что-то!
Это нам о чем-то говорит.
Петька с Фимкой тоже не в прогаре:
Экскаваторы достались * класс!
Ну, а мне * такой я "ловкий" парень --
Наихудший выдался как раз.
Для нормальной, собственно, работы
Этот монстр негоден был давно.
* Отчего ж не выбросили?
* Что ты!
Кто ж позволит? Экое добро!
Все оно в ремонте да в ремонте *
Надсадились стягивать болты.
* Пуск! * кричит главмех. * Не провороньте...
Если что * валите прочь в кусты...
Федя, машинист, лицом бледнея,
Трогал реверс чутко, как хирург *
Тотчас начиналась ахинея:
Машинисту не хватает рук.
Монстр наш как пойдет греметь железом:
То начнет размахивать стрелой,
То вращать, то, одержимый бесом,
Под откос ползет * ну, Боже мой!
Рычагов-то чуть ли не десяток,
Пять включились сами, не спросясь.
Вмиг механик выпадет в осадок *
Прыгнет в свой "уазик" * и атас!
Ну, а нам-то некуда деваться,
Некого в виновники писать,
И самим приходится спасаться,
И его, постылого, спасать.
Федя костерит меня по-русски:
Проморгаю * и считай * готов...
Здесь моя задача * две "закуски"
Исхитриться всунуть меж катков.
Попросту сказать * огрызки рельса.
Исхитрился * и дурак заглох.
И опять ремонт, но хоть разбейся *
Не хотел работать пустобрех.
Так все жилы вымотает за день,
А еще морозы и ветра,
Гнойники от самых легких ссадин...
Где уж нам пробиться в мастера.
Хоть бы к ночи добрести к общаге,
С той трубы не сковырнуться в шлам...
Так вот и плетусь тяжелым шагом
В говнодавах, лопнувших по швам...
2
Доплетешься * чуть ли не покойник,
Чисто в нашей келье * просто рай!
Все с себя долой * и бух * под койку...
* Эй, * кричат друзья * иди, стирай!
Все опять в охапку собираю,
В душ иду.
Раздевшись догола,
Я сперва в бензине все стираю *
Роба выцветает добела.
Щелоком потом * и мылом, мылом...
Тру и мою, полощу и тру.
Хоть устал, но сроду не был хилым.
Отмываю. Высохнет к утру?...
...После душа, в чистой рубашонке *
Средь друзей. Друзья готовят чай.
На подушке ждет конвертик тонкий *
Маленькая радость невзначай.
Листик круглых букв из Ленинграда *
Школьницы знакомой письмецо,
Чистая, невинная отрада...
В памяти моей ее лицо,
Нежный голос с дикцией особой,
Ленинградский аристократизм.
С сей неизбалованной особой
Повстречались летом. Сократись
Перед ней пижонство и ухарство *
Бесполезен выпендреж. Она *
Как холодный душ или лекарство
Для провинциала-пацана.
Да, там Эрмитаж и Исаакий,
Там Растрелли, Зимний, Летний сад...
Но и в Ленинграде не у всякой
Душу завораживавший взгляд.
Рядом с ней хотелось быть умнее,
К месту Городницкого запеть,
Кстати вспомнить о Хемингуэе,
Словом, соответствовать.
Заметь,
Что, хоть и не в тундре обретался
Перед этим восемнадцать лет,
Все же в чем-то недовоспитался,
Культурешки недобрал "поэт".
А ведь мнил, чудак, себя поэтом,
Что-то там коряво рифмовал,
Графоманил искренне, но в этом
Ровно ничего не понимал.
В общем, жил хоть без особых тягот,
Вырос недоучкой * чистый лист...
Чем там отличался, блин, хотя б от
Импрес-сиониста * сионист?
Как рентгеном, тем спокойным взглядом
Все во мне проявлено в часок
Не обидно, не со злом, не с ядом *
Как сестра с братишкой... Адресок
Догадался попросить, прощаясь...
Зацепила душу... Вот дела...
Улетела. Написал. Ручаюсь,
Что письма, конечно, не ждала.
Что в ответ напишет * сомневался:
Кто я ей и что ей до меня?...
Но конвертик тонкий оказался
На подушке чрез четыре дня.
Написала. Радость без предела.
Рот, как говорится, до ушей...
А о чем? Да разве в этом дело *
Про учебу, школу... Но душе
Здесь легко другое открывалось:
О ее нездешней чистоте...
Между круглых буквиц оставалось
Место вдохновенью и мечте...
* * *
...Электричкой едем от Червоной *
"Зайцами" в Долгинцево, затем
Снова в келье, но теперь вагонной
Покидаем детство насовсем...
То есть, покидаем Криворожье.
Бремя испытаний * с плеч долой!
Стали молчаливее и строже...
Вот и возвращаемся домой.
...Здесь мы рвали пуп, сжимая зубы,
Матерились, слабости грозя...
Да, мы стали резки, стали грубы:
Впереди * солдатская стезя...
Что из Криворожских тех реалий
Память сохранила? * Ничего!
Ни названий точных, ни деталей
Где что размещалось, как кого
Звали в той общаге, в той "летучке",
В той конторе, вообще в том СМУ,
С кем тогда здоровались "по ручке",
С кем дружили, а порой кому
Морду били * тоже ведь случалось --
Фигою в кармане не шурша,
Что там постепенно закалялось *
Может сталь, а может быть душа?
Все в тумане, все нерезко... Тени
Вместо четких образов и лиц...
Как же мы небрежны были с теми
Там, о ком сейчас душа болит.
Не велось там дневников, конечно,
Письма тоже не сохранены,
Оттого печалью безутешной
Все воспоминания полны.
И, понятно, смещены акценты,
Кое-что, что мнилось дорогим,
Нынче для меня не стоит цента *
Время... Да и сам я стал другим.
Ну, а кое-что всего дороже
Стало из тогдашних мелочей...
Отразилось в сердце Криворожье...
Неостановим судьбы ручей...
Молодость * далекая планета,
Тот невозвратимый звездный миг,
Что питает творчество поэта,
Воскресая на страницах книг.
Эй, куда, куда вы укатили,
Где, в каких укрылись из квартир,
Вы, герои той кинокартины,
Что я без конца в душе крутил?
Как три мушкетера с Д'Артаньяном *
Все за одного, за всех * один.
...Разлетелись верные друзья, но
С вами в сердце * я непобедим!
Где ОНА, принцесса сладкой сказки,
Что была мне светочем тех дней?
Мне воображенье дарит краски,
Чтобы ярче рассказать о НЕЙ.
Не забыто имя, ну, да ладно,
Просто так его не озвучу...
Как тогда, смущаясь и нескладно
Я пошлю по тайному лучу
Сердца благодарного молитву:
Господи, храни ее, храни,
К счастью для нее открой калитку,
Подари ей радостные дни!
* * *
Вот и завершается поэма...
А вернее * начинает жить.
Дальше это * не моя проблема:
С кем ей повстречаться и дружить,
Кто, в нее вчитавшись, вдруг припомнит
Что-то очень важное в судьбе...
А возможно * кто-нибудь дополнит
То, что я сумел найти в себе.
Неисповедим полет Пегаса.
...Вот поэма у ТЕБЯ в руках...
Это значит: юность не погасла,
Значит: все, что было не напрасно,
Жизнь была трудна, но так прекрасна...
И любовь не кончится в веках!
Северодонецк
Из другой Вселенной Фаберже да нэцкэ,
Ренуар с Гогеном, Бергман и Дали...
Но зато на "фене" в Северодонецке
Вы б договориться обо всем могли.
В Северодонецке * сладок квас фруктовый,
Я нигде доселе не пивал такой.
А сосед в общаге * бывший вор фартовый --
Кружку мне подносит синею рукой.
Как же его звали? Позабылось имя.
Впрочем, "контингента" в городе полно.
Город многих строек, город многих "химий"...
От наколок синих белым днем темно.
От разборок урок жутковато шибко.
Как бы уберечься, не попасть впросак.
Вот и верь газетам. Эх, моя ошибка:
Строек комсомольских не видал, чудак?
Я сюда подался из Кривого Рога.
Я почти что "шишка" * мастер РМЗ.
Мне работа в радость: я в черченье дока *
Все хотят подъехать на кривой козе.
Одному эскизик, этому * заказик...
Допуски-посадки * с этим я на "ты".
Славно быть умелым, нужным... Ах, не сглазить...
Мне с "рабочим классом" наводить мосты,
То есть, быть изрядно гибким дипломатом...
Я о "контингенте" рассказал уже.
Здесь не то опасно, что покроют матом *
Можно оказаться ведь и на ноже...
Словом, должностенка * так, не синекура.
Видно идеальных должностей и нет...
...В Северодонецке жил Иосиф Курлат *
Вряд ли вам известен был такой поэт.
В чем-то архаичный и смешной до колик,
Стихоман, творивший честно светлый бред...
И его пронзительный "квадратный корень"*
Я не забываю сорок быстрых лет.
В Северодонецке пожилось пол-лета.
Я потом все начал с чистого листка.
...Стоит помнить город, город и поэта,
Коль от них осталась хоть одна строка.
------------------------------
*... Она забылась, первая весна...
Но почему, о прошлом не тоскуя,
Квадратный корень твоего окна
Никак извлечь из сердца не могу я...
Иосиф Курлат
Хмельницкий
Я взялся сейчас за почти неподъемную тему,
Едва ли смогу раскрутить все ее «па-де-де».
О городе этом, как минимум, нужно -- поэму,
Роман, эпопею, трагедию, фарс и т.д.
Впечаталась память о городе этом в мениски:
Из Ракова в центр и обратно чекань строевым!
Удач и потерь моих родина * город Хмельницкий,
Куда в легких снах возвращаюсь к годам молодым.
Я здесь "отдыхал" от домашних борщей и тартинок,
За ужином ржавую рыбу другим отдавал.
В том городе Саша Куприн проживал "Поединок"
А я мои опусы для стенгазеты кропал.
...Над Красноказачьей тяжелые ветви черешен.
...А в Дом офицеров афиша зовет на концерт.
...И в парке у бани ждет юная девушка... Грешен:
Потерян давно от письма ее синий конверт.
А девушка та, между прочим, * из Новосибирска.
Стихи, посвященные ей, и поныне храню.
Ах, как и в пространстве и времени это неблизко:
От Красноказачьей до, скажем, Восьмой авеню.
Гордимся: от храма левитов, от древних хазар мы
Свой Путь по Земле исчисляем * Хадерех хазе...
А мой начинался от старой кирпичной казармы
И тихого дворика, где повстречалась Н.З.
Та мирная юность в погонах смешна оглашенно,
Слегка голодна -- ну и что же * грустить не моги!
В солдатской читальне впервые я взял Евтушенко,
В армейской газете стихи напечатал мои.
Поэты в погонах: Валиев, Куна, Тараканов...
Вот вспомнил * и всплыли их строчки из темных глубин.
Компашка была еще та из солдат-стихоманов,
А вот "надираться" никто из ребят не любил.
Еще одно имя здесь к месту * Иван Куприянов,
Почтовая дружба с которым была * как маяк.
Москвич, фронтовик, журналист, автор пьес и романов!...
И я по совету его поступил на журфак.
Нельзя не назвать мне здесь маму другого солдата,
К которой бежал в увольненье (поесть), как к своей...
Пред Анечкой Павловной быть мне вовек виноватым:
Потом, после службы я так и не выбрался к ней.
Вот стольким, выходит, еще я стихами обязан.
И список, конечно, не полон, * увы и увы...
Простите, друзья из Хмельницкого, кто здесь не назван,
В стихах новых дней о себе прочитаете вы.
Хмельницкий * судьбы перекресток... Туда ли пойдем мы,
Куда моих предков повел из Египта Моше?
Я сразу сказал: эта тема почти неподъемна,
Но вешки расставлены * будет работа душе.
Не ведала юность, что есть в мире фрак и манишки,
В солдатский буфет не завозят эклер и безе...
Был целой Вселенной военный, ракетный Хмельницкий...
А девушка так и осталась для сердца * НЗ...
Москва
О, Москва!
Мне досталось недолгое счастье *
Провожать твои зимы и весны встречать.
И несчастье: однажды пришлось распрощаться
И в холодную даль безвозвратно умчать.
О, Москва!
В днях твоих есть моя пятилетка,
Мои грезы в твоих тайно растворены.
Ты еще вспоминаешь меня, хоть и редко
И в мои прилетаешь рассветные сны.
О, Москва!,
Я целую твои мостовые,
Ты, как прежде * для сердца * священный магнит.
Пусть, как прежде чеканят шаги постовые
И студенты в "высотке" не гасят огни.
О, Москва!
Ты меня ни о чем не просила,
Ничего не сулила в обмен на любовь.
Просто ты подарила невесту и сына
И отныне у нас с тобой общая кровь.
О, Москва!
Понимаю, слезам ты не веришь,
Ты превыше и слез, и надежд, и мольбы.
Просто ты за меня моей болью болеешь,
И гранишь для меня путевые столбы.
О, Москва!
Я не верю в разлуку навечно.
Я еще возвращусь под твои облака.
Мы еще обо всем потолкуем, конечно...
Не прощаюсь, Москва... До свиданья!... Пока!...
День города в Новосибирске
Какие ритмы, звуки и цвета!
День города волнующий и яркий,
Веселый и красивый, как мечта -
Мы городу несем свот подарки.
Проходишь красной линией в судьбе,
Фронтовика, ученого, поэта,
Все, чем судьба сибирская согрета,
Сегодня посвящается тебе.
Мы вспомним дорогие имена:
Крячков, Покрышкин, Кондратюк, Маланин...
И щедрым сердцем воздадим сполна,
Тем, кто сегодня город наш прославил.
Пусть от Жемчужной и до Снегирей
День города весельем разольется
И ностальгия в сердце отзовется,
Уехавших за тридевять морей.
День города для отдыха и встреч,
Для памяти и радости ребячьей,
Он может позабавить и развлечь,
И подарить желанную удачу.
Отрадой взрослых, смехом малышей
Он через год к нам возвратится снова
И отразится заповедным словом
В сибирской очарованной душе...
Дом Радио в Новосибирске
На Вертковскую, 10, Вертковскую, 10
Мы приносим пристрастья, привычки, мечты...
На удачу надеясь, на память надеясь,
Добиваемся сути, страшась суеты.
"Репортера" кассетки - судьбы карусели -
Ленту лет до ракорда, кружа, разовьют...
Даже если немного и сделать успели -
Все же главное создали - душу свою.
И она невесомо в эфире витая,
По высоким законам творя бытие,
Негодуя, ликуя, любя и страдая,
Сохранит серебристое имя твое!
На Вертковскую август космато-тоскливый
Тащит туч тыщетонную тяжесть, тужа...
Но и в августе часто бывает счастливой
Неуемная наша живая душа.
...На Вертковскую, 10, Вертковскую, 10
Мы приносим пристрастья, привычки, мечты.
На удачу надеясь, на память надеясь,
Добиваемся сути, страшась суеты...
Прага
...A от Вышеграда до Петршина * топай и топай!
Согласен * чудачество: есть ведь такси и трамвай.
А просто мне хочется впрок нагуляться Европой,
А просто мне нравится Прага и радостен май.
А чешский язык как мне нравится, вы б только знали!
Возможно, что в жизнях минувших * я чехом бывал.
Мне радостно: вот * я по чешски могу * трали-вали,
А как это нравится чехам * ну, просто обвал!
И все в милой Чехии мне по душе и по нраву.
Представьте * и пиво, хотя я спиртное * ни-ни!
А мост со скульптурами через красавицу Влтаву? *
Он * сказка из прошлого, в наши пришедшая дни!
Я был в Каролинуме в День посвященья в студенты,
Я Сметаны оперу слушал в театре его,
От Старого Мнеста пешком добирался до Летны,
И "Спарты" со "Славией" видел футбол... Кто * кого?
Я шел к Златой Уличке стежкой таинственной Кафки,
Поверить часы помогал Староместский орлой,
В "Коруне" едал аппетитные чудо-шпекачки,
Грустя у Ольштынских могил, поникал головой.
Друзья дорогие, надеюсь, в том городе живы:
И Ярда, и Штефан, Владимир, и Пепик, и все,
Ах, как же вы, Ганка, и Лидочка были красивы!
Я верю: года лишь прибавили блеска красе.
Пою "Где ты ходишь, любовь?" вместе с Карелом Готтом.
А вдруг отыскался бы именно в Праге ответ?
Над крышами Праги летит и летит год за годом,
Как новый и новый той песни * неспетый куплет.
Варна
Брошу в море монетку на счастье
И присяду на чемодан,
Улыбнусь напоследок Насте,
Ребятишкам значки раздам.
И опять подойдет автобус,
Вновь таможенный ритуал,
Под крылом помаячит глобус...
Все. Как будто и не летал.
Только с сердцем не сговориться -
Знать не хочет такой простоты,
Только сердце не примирится
С тем, что будто бы - прежний ты.
Только память строга и властна,
Даже время уступит ей,
Возвратит, я знаю, не раз мне
Восемнадцать беспечных дней,
Восемнадцать счастливых дней...
Пройду по песку у самой воды,
На мокром песке оставлю следы.
Но только на берег хлынет волна -
Следы мои смоет она.
А память людей - не зыбкий песок -
В ней тысячи дней не вянет цветок,
В ней чайка кричит и море шумит,
Да так, что в груди защемит.
А память людей ясней, чем хрусталь,
Жива в ней всегда невозвратная даль.
Она сохранит на тысячи дней
Образы милых друзей.
А память людей - не пыльный архив.
Она мне вернет, эти дни воскресив,
Чудесной и теплой страны благодать -
И буду я счастлив опять.
Погрущу, расставаясь с чудом.
Похожу по Златым пескам...
В чет и нечет играть не буду -
Погадаю по лепесткам.
Брошу в море монетку на счастье,
Ребятишкам значки раздам,
Улыбнусь напоследок Насте -
И присяду на чемодан...
Нью-Йорк
Не сказал бы, чтоб я ав этот город влюблен.
Я скорее подавлен им, даже унижен.
Я бы, может, бвл счастлив в Москве иль Париже,
Только я уже в нем, а во мне уже он.
Этот город -- вселенский меняла и торг,
Биржа -- храм, ну, а доллар здесь -- бог и икона,
Выше доллара нет ни судьи ни закона...
Но на книжках стхов моих надпись "Нью-Йорк".
Наша встреча была предопределена:
"Город желтого дбявола" вымечтан с детства.
От болезни "мечта" не придумано средства,
Но страшна той мечты воплощенья цена.
О, Нью-Йорк! Ты в следах иммигрантских утрат...
Только я и тебя нынче тоже жалею
И когда в эти дни прохожу по Бродвею,
Отвожу от разрушенных билдингов взгляд.
Иммигрантский костюмчик ношу пятый год.
Эмиграция -- это души перестройка,
Заурядная, в общем, судьбы катастрофка,
От себя, из себя безнадежный уход...
Он-то точно вовек не повепит слезам.
Не рыдай и не верь, не проси и не бойся,
Просветленной душой пред Нью-Йорком откройся,
Отворится и он пред тобой, как Сезам...
* * *
На Брайтоне ярмарка.
Шедр урожай сувениров:
Футболки, бейсболки, брелки, авторучки, платки...
Вперед, побирушки! Смелее -
по ниточке с миру -
Хватай, что успеешь, пока еще полны лотки!
Толпа хороводит бордвоком и под эстакадой,
И пенится пепси и смачно шипят шашлыки,
И сопровождает своим дребезжащим стаккато
Надземка торговок напев:
"Потрошки, пирожки!"
Загул ресторанов, задумчивость книжных развалов,
И бизнес по-русски, и русский (частично) язык...
Какого ж ты лешего смолк?
Голоси, зазывала!
Гуляю на все и желаю, чтоб все!...
Вот такой нынче бзик.
В толпе и Платон поглупеет.
Толпа плотоядна,
А я бы в ней рад раствориться на часик-другой.
Потоки людей многоструйны, спиральны, сторядны -
Не встретится ль кто-то потерянный и дорогой?
Возможно, судьба хитроумным каким-то макаром
Старинного друга сюда невзначай занесет
(Вот это бы счастье, вот это бы вправду подарок) -
И от одиночества мигом скитальца спасет.
На фоне всех рас, всех наречий, обличий, отличий
Видна несомненная общность морщин и гримас -
Мольбой сокровенной с акцентами русскоязычий:
"О, Отче Небесный, спаси от Америки нас!"...
Над Брайтоном солнце, на Брайтоне сущее пекло...
Пришел веселиться, что ж, мать твою так, веселись!
Пока не провялишься до состояния пепла,
Глядись в зеркала обожженных Америкой лиц.
А после, вернувшись в забытую мрачную келью,
Со злобой кромешной привычно бокренка кудлачь,
С натугой покрякай, не то очищая трахею,
Не то подавляя готовый прорезаться плач...
День благодарения.Парад.
Суета, столпотворенье,
Каждый весел, каждый рад.
Праздник.
День благодаренья.
Солнце. Музыка. Парад
Франтоват тамбур-мажор.
Тамбуринов ритм бодрит.
Медь оркестра. Марш. Задор
Упоительно пьянит.
В "оторвавшейся" толпе,
Позабыв "от сих до сих",
Весел старый рав в кипе
И всегда суровый сикх.
Даже их в соблазн поверг
Этот праздник без границ...
Благодарственный четверг -
Блеск очей, сиянье лиц.
В пестроте парада зрим
И "Мэйфлауэр" в волнах,
Благодарный пилигрим,
Чья молитва слез полна.
Да разгладится чело
Иммигрантское на час.
Перетерпим. Ничего.
Будем жить, Господь за нас.
Да взмывает к небесам
Всех молитв святая взвесь:
Вместе с "Мелех аолам..." -
"...Хлеб насущный даждь нам днесь..."
...Суета. Столпотворенье.
Каждый весел. Каждый рад.
Праздник. День благодаренья.
Восхитительный парад.
Нью-Йорк, Южный морской порт...
Южной улицы порт – шумный Нижний Манхеттен…
Вот, забрел невзначай в свой денек выходной.
И стою у причала с бумажным пакетом –
Никому здесь не нужный, чужой, неродной…
Облака в синеве, точно пейсы хасида,
Чья давно борода с головенкой бела...
Жизнь, за все, что дала мне -- спасибо, спасибо!
И спасибо за то, чего мне не дала.
Корабли на приколе давно, ну, да ладно,
Слава Богу, не тонут пока корабли...
Жизнь, спасибо за то, что я жил бесталанно
И за то, что талан не купил за рубли.
Не дошел до причала несчастный "Титаник".
Не слоняйся у пирса, зови не зови...
Жизнь, спасибо: и та не любила, и та -- нет...
И за то, что хотя бы мечтал о любви.
Я мечтаю: "Секрет", что давно в паутине,
Алый парус наденет и двинется в Лисс...
Жизнь, спасибо за чудо -- я это о сыне,
И спасибо: мы оба с ним не удались...
Позабытый маяк посредине квартала
Не достанет лучом бригантины вдали.
Жизнь, спасибо: еще озарять не устала
Грусть последних ночей мне звезда Натали...
* * *
Рождественская ярмарка в Манхеттене…
Холл Вандербилта, главный их вокзал…
Ажиотаж – спешит народ с пакетами
И страстью потребительской в глазах.
А цены – как на мой карман – кусаются:
За кружку четвертак забавы для…
Торопятся бродвейские красавицы
Бойфрендов раскурочить до нуля.
А как иначе поступить с бойфрендами
Уж коль ассортимент здесь о-ляля?
И шляпки с офигительными брендами,
А сумки? Нет, бойфрендов – до нуля!
Вот красной шерсти теплые наушницы –
За двести баксов – умереть не встать!
У нас такие свяжут пэтэушницы –
И можете бесплатно надевать.
А впрочем, это я с позиций нищего.
А у кого не вакуум в мошне,
Понятно, может осчастливить ближнего
Иль ближнюю покупками – вполне.
А я-то здесь не груши околачивал –
Изображал охранника, ну, смех!
Свою щепотку «гринов» вымолачивал,
Чтоб книжечку, свой искупая грех,
Издать на эти маленькие «грины»
И подарить оставшимся друзьям…
На ярмарке – богатые витрины
Цвета и формы лупят по мозгам.
Как славно, есть богатые в Нью Йорке,
Чудесно, что их ярмарка влечет…
Не надо мне ни устриц ни икорки –
Пусть книжечку поставит мне в зачет,
Тот, Кто Имел Весомые Резоны
Волшебным даром наградить меня,
Он ведает, как я творил бессонно,
Дар веший выше золота ценя.
На ярмарке – балдеж, столпотворенье.
Здесь каждому найдется по уму:
Кому-то блестки, мне – стихотворенье…
Не задаюсь вопросом: почему…
|
|