Я смотрел в их глаза и думал о том, что каждый из них стал по-своему дорог и близок мне. Каждый научил меня чему-то. Сабо научил бороться, Отхун – сострадать, Мортон – любить, Капитан Крон – жить, Орк – умирать…Каждый выстрадал свое право быть счастливым. Теперь все зависело от меня. Чему я мог научить их?
Знание пришло внезапно. Следом за ним, а скорее, вместе с ним, пришла боль, словно тонкая раскаленная игла, пронзившая тело. Я напрягся, стараясь ничем не выдать ее. Боль…Воистину, знание приносит боль…Как можно причинить ее тем, кого любишь?
Находясь в шестой комнате я знал, что седьмая комната, сокровищница надежд близких мне людей, пуста. Не нужно было открывать дверь, ведущую в нее, чтобы убедиться в этом. Я просто знал, что это так. Но что будет, когда они обнаружат это…Мог ли я лишить их последнего, что у них осталось – их надежд? Лучше умереть с надеждой, чем дальше жить без нее. Что я мог принести им, кроме разочарования?
Нет, я должен был уберечь их, сделать так, чтобы они никогда не узнали правды. Со мной они пропадут, а без меня так и не откроют седьмой комнаты. Пусть будет так! Тайна навеки останется закрытой для них…
Бедная Луиза, ангел, посланный с небес хранить и беречь меня. Расставание с ней разрывало мое сердце. Прощай, и прости за все несчастного, взвалившего на свои плечи непосильную ношу! Ради нее, ради них, я готов был понести искупление, жертвуя собой.
Я устал. Все. Кончена пьеса, занавес, тухнут свечи. Хватит игр в просветление, вечного бега по кругу. Правда жестока, реальность неотвратима. Прощайте, друзья! Я оставляю вам ваши надежды! Да хранит вас Бог!
Минуя изумленных товарищей, я опрометью выскочил из шестой комнаты в первую попавшуюся дверь, и окунулся в темноту…
Шум в ушах. Туман в голове. Бесконечное число ступенек. Паром. Над неподвижной гладью реки - теплый пар. Медлить нельзя. Харона нигде не было.
Я вскочил на паром, и отчалил от берега…
Бесконечно долго я бежал по безлюдной земле, забыв жажду и голод. Нескончаемый стон изнутри гнал меня вперед, все дальше и дальше от города, от храма, от комнат, и от них…
Ради них же самих…
Сил не осталось. Глубоко вдохнув запах моря, я провалился в небытие…
- Доставим сержанту, тот разберется, - прозвучал голос в моих ушах.
Перед глазами промелькнули красные мундиры солдат…
- Это он, сэр, пират и разбойник Улисс, убивший сына губернатора, и похитивший его дочь Луизу.
Я попытался возразить, и даже нашел силы приподняться на локтях, но удар прикладом в челюсть отправил меня обратно в темноту…
В темноте не отличишь дня от ночи. Многие в тюремных казематах прожили целую жизнь в темноте и не знали точно своего возраста. Мне же не суждено было задержаться долго в сырых каменных застенках государственной тюрьмы, среди последних отбросов общества. Убийцы, воры, мошенники и насильники могли прожить за решеткой всю жизнь, и так и не дождаться приговора. Но не я. Помимо пирата и убийцы, я был личным врагом губернатора, который мечтал поскорее свести со мной счеты.
Меня жестоко пытали, чтобы я сказал им, где Луиза, но все мои ответы показались им невразумительными. Меня решили сгноить в зловонной клоаке тюремных подвалов, поместив в камеру с приговоренными к смерти.
В камере меня считали сумасшедшим и сторонились словно прокаженного. Туз, и тот не трогал меня, и своим приказал, чтобы держались от меня подальше. Только старый облезлый карманник Крыса, с вечно красными и слезящимися глазами, часами выслушивал мои исповеди. Ему то я и рассказал всю свою историю. При этом Крыса долго жевал губы, смачно причмокивал, и, наконец, сказал:
- Давно я не слышал ничего подобного. Ты самый ненормальный из всех, кого мне довелось знать. А я, поверь, повидал на своем веку идиотов! Знаешь, что я тебе скажу, убежал то ты не ради них, а ради себя. Испугался, да и убежал. Получается, ради себя одного на свете живешь. И страдания твои пустые. Думаешь, кому-нибудь на свете нужен ты со своими страданиями? Да на тебя наплюют скорее, да раздавят, как козявку, чем попытаются понять! И никто и не вспомнит. А то, что человеку мечта нужна, это верно, но все это временное лекарство. Все это пустое! Если у человека душа светлая, она любить должна, и любовью своей всех согревать. А кроме этого никому ничего другого-то, по большому счету, и не нужно. На крест пойдешь. Распнут тебя не сегодня завтра. Только не думай, что ради людей пострадаешь. Им от смерти толку мало. Им жизнь нужна!
Слова Крысы надолго застряли у меня в мозгу, и заставили крепко задуматься.
Появились красные мундиры. Крыса незаметно дернул меня за рукав и шепнул в самое ухо:
Господь все прощает. Возьмет он тебя к себе – хороший ты человек. Так ты ему это…замолви словечко о Крысе. Мол…ну сам понимаешь…И пусть земля тебе пухом будет…
Я очнулся от болевого шока. Каленый гвоздь насквозь пробил ладонь и смачно впился в деревянную перекладину позорного креста. Солдат хорошо знал свое дело…
Крик комом застрял в горле. Не было сил даже кричать. На корабле, перевозящем приговоренных преступников до места казни, меня подвергали нещадным избиениям и истязаниям. Мучителям мало было одной моей смерти, они хотели выпить из меня жизнь по капле…
Снова удар. Вторая ладонь онемела. В голове взорвался огромный огненный шар…
Унылый серый скалистый берег. Шум моря, свист ветра, крики чаек и стоны распятых…
Какой безнадежный навязчивый сон…Я продолжал видеть его снова и снова. Когда же придет смерть и избавит меня от него? А что, если я уже умер, и продолжаю видеть его…
Тогда ничто в мире не в силах положить этому конец…
Однажды сон изменился. Он стал еще страшнее…
Из самого ада явились существа с серой кожей и косматыми волосами. Они молча подходили к распятым, вонзали в из сердца каменные ножи, и снимали с крестов бездыханные тела…
Но когда один из них занес надо мной нож, я понял, что не умру…
Я разгадал тайну человека, которого когда-то снял с креста…
И, о, господи, понял то, что произошло там, в шестой комнате…
Искушение!
Пустота – это то, что вмещает в себя все формы, мысли, желания. Она не может быть заключена в какую-то форму. Сосуд Времен – не форма, а содержание. Седьмая комната была осознанием этого. А осознание делает человека творцом.
Моя любовь к ним убила их, мой страх за них убил меня. Любовь и страх несовместимы. Где есть страх, там не может быть любви. Значит, это была не любовь! Я не желал любить их, а, владея и обладая ими, стремился оградить от боли и страданий.
Так вот она цена обладания – унылый серый скалистый берег…
Его взгляд скользнул с моего лица на камешек, который солдаты, не посчитав сколь-нибудь ценным, оставили висеть на моей груди.
Зрачки его глаз расширились, рука с занесенным ножом опустилась. Он отшатнулся назад, и украдкой бросив на меня испуганный взгляд, поспешил скрыться.
- Господи, пошли мне ангела, - прошептал я распухшими бездвижными губами, - Я не готов к смерти. Мне нужно успеть сделать еще кое-что важное…
Внемля моим молитвам, однажды, Господь послал мне своего ангела…
Он был прекрасен. Он поднял меня на руки, отнес к морю, и благословил.
В знак переполнившей меня благодарности, как частицу своей души, я подарил ему камешек.
Закрыл глаза и всем сердцем пожелал вернуться обратно в шестую комнату…
Ничего не изменилось. Все та же комната, те же взгляды, устремленные на меня в ожидании…
Время. Что есть время? Память о прошлом, мечты о будущем, да и только. Открываешь глаза и понимаешь, что пролетели годы, десятилетия, а может и целая жизнь…
Что-то потеряно, что-то приобретено, но, в сущности ничего не изменилось. Все то же бурное море жизни, в котором отчаянно борется одинокий корабль, гонимый своим извечным стремлением к завтрашней цели. Может, он стал упорнее продвигаться вперед, и научился ждать с неизбежной уверенностью. Или овладел искусством менять сам мир вокруг себя. Делать так, чтобы из тьмы возникал свет, из уродства – красота, из эгоизма – любовь. Видеть высшее присутствие во всем, от легкого дуновения ветерка, плеска воды в ручье и щебета птиц, до тонких движений души ближнего своего. Сворачивать и разворачивать само время. Найти себя в бесконечном круговороте жизни и смерти, и обрести бессмертие в вечности. Стать вместилищем духа. Сосудом Времен…
Ни одна сила в мире не способна тогда сломить его и поработить, потому что он уже не будет принадлежать себе. И самое великое богатство мира, сокровищница духа, будет открыта перед ним.
Они застыли в тех же позах и смотрели на меня, будто так и не заметили моего бесконечно долгого отсутствия среди них, не заметили исчезновения горящего камешка с моей груди…
Каждый из них был понятен мне, каждый знал чего он хочет. Поддерживаемый их взглядами, я словно всплыл на поверхность их «реальности», и мне стало тепло и спокойно. Будто не было утомительного многодневного бегства через лес и горы, не было мучительного заточения в тюремных казематах, не было жуткого распятия и невыносимо унылого скалистого берега, ничего не было… А было ли все это? «Реальностью» становится то, во что хочешь верить, осознаешь ты это, или нет. Из бесчисленного множества вариаций я неосознанно выбирал, настраивался и материализовал именно тот мир, который был нужен мне, точнее наиболее подходил для реализации моего потенциала.
Капитан Крон, Мортон, Отхун, Сабо, Луиза, Орк, чье присутствие я продолжал ощущать рядом, кто они в моем мире? Персонифицированные воплощения моего эго, рассыпавшиеся на кусочки как разбитое зеркало, зажившие своими жизнями, и неотрывно связанные со мной. Или существующие независимо от моего восприятия индивидуальные человеческие личности, которые судьба свела со мной в данной точке пространства-времени во имя исполнения некой общей цели… Бывают вопросы, ответов на которые не существует, а может и существуют, но в каких-то иных недосягаемых измерениях.
Не вызывало сомнений, что все вместе, дополняя друг друга, мы составляем единое целое и создаем какое-то мощное защитное поле, сквозь которое не могут пробиться порождения Великой пустыни. Комнаты храма, как некие энергетические дыры в оболочке мира, через которые просвечивается его «изнанка», были точками разветвления тех дорог, о которых когда-то мы беседовали с капитаном Кроном.
Дорога в рай и дорога в ад… они так беспокоили его…
Так значит отчаянный морской вояка, одурманенный погоней за богатством, был все же ведом глубоким внутренним намерением разрешить наконец-то свои внутренние противоречия, и в итоге нашел и получил то, что ему нужно…
А упрямый Мортон, до самого конца уверенный в том, что сюда его привело чувство долга перед орденом Креста… На самом деле подсознательно он лишь искал возможностей сдать свои неприступные бастионы, которые сам же и возвел, ревностно охранял от любых посягательств, и уже начал задыхаться в их тесноте, в тайне ненавидя самого себя. И он сделал прорыв, который стоил ему потери глаз… Но что он получил взамен… Внутреннее зрение и целый мир…
Мир - легкий, чистый и прозрачный, не отягощенный довлеющими картинками ума.
С Мортона я перевел взгляд на Сабо. Доверие, преданность и открытость этого чернокожего гиганта, повсюду следовавшего за мной, были вознаграждены по заслугам. Затаенный в самой глубине его глаз страх исчез. После того, как исчез «крокодил» прятавшийся внутри него. Теперь в них горел огонек свободы и непоколебимой уверенности… как и в глазах Орка, когда тот принял решение переступить грань жизни и двинуться к необозримым просторам Вселенной…
Добрый старина Орк, он знал, что в заброшенном храме его ждет смерть, и хотел встретить ее, открыто и прямо, лицом к лицу, не закрывая глаза, и не теряя связи с единой и вечной сущностью своего духа. И он сделал это. Красиво и величественно, как подобает истинному воину.
Я знал, что когда-нибудь в бесконечных просторах Вселенной обязательно встречусь с ним. И он поведает мне о звездах и о млечном пути с той же любовью, с какой когда-то рассказывал о красотах морских глубин.
Мой взгляд остановился на Отхуне. Как преобразился он, скинув тяжелый груз с души. Молчаливый проводник по непроходимым дебрям западных земель, человек, которого я знал меньше остальных, хладнокровный охотник и заклинатель духов, хранитель тайн пирамид, обеспокоенный нарушением баланса сил, и достойный пример победы голоса сердца над древними инстинктами убийцы… А ведь он чуть было не отнял у меня Луизу…
Луиза…
Целиком и полностью, без остатка, каждой клеточкой своего тела я принадлежал ей…
Навечно…
Связь между нами была прочнее всего, что существовало во Вселенной. Она не заключалась в границах одного, и даже нескольких миров. Она проходила сквозь измерения, воплощения и отражения, наполняя каждое из них незримой притягивающей силой.
Луиза была единственным существом, способным отпустить меня и дать освобождение от оков мира, который я должен покинуть.
Спокойное мирское счастье, ожидавшее нас двоих впереди, сковало бы меня по рукам и ногам. Мы могли бы принести себя в жертву друг другу. Но нужны ли такие жертвы? Ничто мирское не длится вечно. Ей трудно будет постоянно удерживать меня на месте, а мне нужно двигаться, всегда идти куда-то, искать какой-то смысл… Наверное поэтому Харон и назвал меня Скитальцем. Может это и есть мое настоящее имя. Хотя, кто знает…
Луиза смотрела на меня. Я на нее. В этом долгом взгляде мы прожили целую жизнь.
Она все понимала без слов.
Я почувствовал, как внутри себя она отпустила меня.
И тогда нам открылась седьмая комната, насквозь пронизанная светом…
|
|