Сегодня я видел осьминожку. Такая забавная, вся в щупальцах, пузырчатая и даже ядовитая. Мне она понравилась. С ней играть интересно. Она так плавно и быстро в воде мутится, что я просто не мог оторвать от нее глаз. За ней все плыл и плыл. Она глубже и я глубже, она убегнуть и я за ней, а когда очень глубоко ныряли и далеко, я ее за щупку и обратно - к кораблю, а то маманя беспокоиться будет-с. А цвета вся земельного такого с черной россыпью галек. Глаза мелкие, но симпатичные. Я даже думаю, что это самочка была. Не зря ведь она на меня так влюблено смотрела, когда братуха ее на сковородке жарил. А я вот, по-моему, даже в нее втюрился. Ага, так жалко жевать ее было, прям слезы текут, но я виду не подал, салфеткой вытерся и улыбнулся, чтобы никто не заподозрил. Кости-то ее немощные и редкие я сохранил, в платочек любимый красненький завернул и морю предал, ранее я слыхал - так моряков хоронили. Но ничего страшного, главное, что пообедали на славу, аж живот пучит. Это временно. Немного побурлит, попенится и затихнет, как шторм.
Ой, как я люблю штормы, бури там всякие. Молния как полыхнет. Все озарит, даже слепит иной раз. Гром как шарахнет, что в ушах потом ничего нету. И темень и море клокочет, сердится, противоборствует. Это ж война! Небосвод против стихии. И ревут, и метаются, и швыряют. Корабль ворочают, шатают, из стороны в сторону толкают. Одичавший ветер паруса в клочья рвет. Палубу волнами заливает. Веселье нешуточное. Я никогда в такие моменты не сплю, повыше на мачту вскарабкаюсь и глазенки-то раскрою пошире. Диву даюсь. Красоты неписаные. Все красное в огне. Молнии режут тучи, взрывают волны. Ночь.
А на утро такая тишь и благодать - особенно ею приятно насладиться после таких неспокойных ночек. Ляжешь где-нибудь на отсыревшие доски, на солнце посмотришь, а то и глаза закроешь и дремлешь. Солнышко печет немножко, ласково так, добро. Я просто балдею.
Нагреешься, подъиспечешься как уголек, и в море, прохладное и чистое, с разбегу нырнешь. И ко дну плавно так, остывая, даже не гребя, спускаешься. Все костями чувствую. Балдеж чистой воды. Рыбки разные цветные мимо шныряют, поглаживая плавниками нежно, целуют, любя. Еще бы. Дедушка у меня-то, как ни как, правитель морской. Люблю я его до ужаса. Добрый он. Всегда подарки с собой приносит. То раковинку огроменную со дна окияна, то жемчужинку из потаенных пещер выищет. Радостно.
О, стайка морских коньков плывет. Весь выводок на прогулке. Какие смешные! Маленькие, а головки высоко вверх подняты. Воистину королевские питомцы. Такие, только мутированные, моего деда катают. Вот те величавы и статны, а главное - борзы. Шуму от них много, да корма выжирают, не напасешься. И все же я их тоже люблю. А особенно кататься на них. Мчат, что держись сильней за узды, а то руки оторвет. Порой не успеваешь ничего понять, а они уже уволокли за тыщи верст. Моща! Зверская скорость. Русалкам не угнаться в жизни, даже гончим и тем далеко.
У меня свой конек есть. Дедулька подарил. Назвал я его в честь себя. Хорох! Буйный правда - не удержать в стойле. На собратьев кидается, королевские цветы кушает. Воды чистые непорочные мутит. Злятся на него за это, ругают, другого бы давно уже поймали и кончили, ну или успокоили. Батя говорит, инженеры техники уже и на это способны. Из организма выкачивают все гормоны ненасытности и агрессии. Еще что-то. Короче, опустошают. Разве так можно? Если по природе он буян и свирепый зверь, зачем трогать? Зачем против природы идти? Не люблю я этих технологов за то, что живую плоть упраздняют. А моего сивого не трогают, потому что знают, после малейшего покушения голова с плеч покатится. Деда быстро организует.
Вечереет уже что ли. Быстро как-то сегодня день прошел. Ужин близится. Маманя, наверное, уже дома. Сегодня у нас птиродоны по-флотски в соусе в яблочках. Э, слюнки потекли. Погребу-ка я к кораблику.
На небе плескались звезды, и месяц выплыл. Папулька говорит, что небо - это тоже океан. И там вверху тоже есть рыбы, каракатицы, ящерки всякие. У нас ведь тоже звезды есть морские. Красные такие с щетиной на песочке лежат, еду ловят. Так и там. Только светят они там ярко, а наши не умеют. Зато у нас светлячки по ночам яркие.
***
Корабль мерно покачивался на волнах, распрямив белые паруса и вытянув блестящие мачты. Корма одиноко смотрела в бездну. Это мой отец.
- Пап, мамка уже вернулась? - спросил у корабля подплывший мальчик.
- Да, уже давно сына, тебя все ждем. И бабушка приехала, гостинцев принесла.
Бабушка! Гостинцы! Это дивно пахнет.
Мальчуган вылез из воды, вытерся полотенцем, которое висело рядом на металлической вешалке и побежал в трюм. Там стол, еда и бабушка с гостинцами. Баба Сора приходит очень редко, она уже старая, ей тяжело каждый день навещать нас. А мы не можем навещать ее, потому что она живет далеко на большой земле, где живут люди. Она может ступать по горячему земному песку, она может дышать тем засоренным воздухом. В ней течет человеческая кровь. А мы нет! Потому, что мы ошибки времени. Так получилось…
Я, споткнувшись, влетел в трюм и приземлился у бабушкиных ног. Она слабо улыбнулась и, наклонившись, поцеловала меня в лоб. Но в ней течет и наша голубая кровь ошибок. Кровь морских волн. Я видел это в ее мутно-синих глазах, в них плавали рыбы и русалки, змеи и тритоны. Я вскочил на ноги и обнял роднульку.
- А где же гостинцы? – не удержался я.
Бабуля достала из мешочка за уши… за уши. Она очень медленно доставала… Серого кролика. Это был настоящий, живой кролик с длинными ушками. Это земной зверек. Он не ошибка. Папка рассказывал, что таких там видимо не видимо. Когда он сам еще не был ошибкой, он ловил их на охоте, а потом жарил. Я всегда мечтал попробовать жареного кролика.
***
Я - часть моря. Во мне течет морская вода. Я дышу водой и воздухом, потому что моя бабушка наполовину человек, а дедушка – житель морской. Я такая же ошибка, которую допустило время, как и вся моя родня. Но нас мало. Очень мало. Отец мой – огромный, вечно одинокий и пустой, корабль. Мама – призрак. Но она изменяется, превращаясь, то в девушку, то в бесплодный тлен. Еще у меня есть сестра, но, к сожалению, я ее никогда не видел и не увижу, потому что она невидимка. Папа говорит, что она всегда с нами и едим мы вместе, только никто этого не видит. Мама всегда ставит еще одну тарелку на стол для нее.
Я люблю свою сестру.
Все горюют. Как жалко, что мы ошибки. Они вспоминают прошлое. Большую землю. Людей. Друзей. Свои бывшие дома и жизни. А мне нечего и некого вспоминать, потому что я родился ошибкой. Мне все нравится!
***
Сегодня мне приснился страшный сон:
Вода была всюду. Вне меня и во мне, но это было так привычно и обыденно, что я даже не замечал этого. В мой организм заплывали креветки, водоросли, микроскопические живики. Но и это знакомо. Я чувствую это каждый день, ныряя в океан. Что же это? Я чем-то обеспокоен. Голос? Отцовский голос. Он зовет меня. Но ведь никогда не звал! Зачем? Я поплыл к дому.
О, ужас! Отца нет, вместо него какой-то темноволосый человек небольшого роста. В одежде… Улыбается, машет мне рукой. Где же отец? Голос его, но…
Мама…
Я изо всех сил погреб как можно дальше от этого места, крича маму. Опять голос… Мамин голос… Она где-то рядом. Я хорошо слышу ее.
Стройная, длинноволосая с голубыми глазами и зовет к себе. Где же все? Где мои родители. Голоса гнались за мной. Я уплывал все глубже и глубже, пока не достал дна. И тихо заплакал.
Потом появилась бабушка. Она нисколько не изменилась: по-прежнему добрый и всегда близкий взгляд, теплые нежные руки, ласковый голос. Я кинулся ей на плечи и вцепился, как можно сильнее, чтобы вездесущая реальность не смогла отнять ее у меня.
- Что случилось с родителями? Где они… Кто те люди…? – спрашивал я, захлебываясь в собственной беспомощности.
- Успокойся Хорох, все в порядке. Все так, как и должно быть.
Она спустила меня, взяла за руку и куда-то повела. Я, не сопротивляясь, шел за ней, полностью доверившись бабуле. И от этого стало спокойней.
- Баб, а куда мы идем?
- Ты все увидишь сам. Позже…
Так мы шли долго, очень долго. Исчезли рыбы, камни, водоросли, песок под ногами, исчезло солнце, светящее над головой. Осталась только вода. Прозрачная, мягкая, голубая вода, такая упоительная и нежная, как никогда. А мы все шли и шли. Бабушка молчала, но и я ничего не спрашивал у нее.
***
- Бабушка, кто это?
- Это тетушка Время. Она давно хотела увидеть и поговорить с тобой.
Она сидела в бордово-фиолетовом платье на большом извивающемся красно-коралловом троне, ее дымные голубые глаза без зрачков смотрели на меня. Я оцепенел от ужаса и страха, а может от дикой красоты.
- Здравствуй, Хорох. Меня зовут Время, - произнесла она властным, чарующим голосом.
- Здравствуйте, - замешкался я.
- Я знаю, что ты хочешь спросить меня о чем-то? Не робей. Спрашивай. Я отвечу.
Поскольку я ничего не хотел спрашивать у этой незнакомой дамы, я удивился, но вопрос появился сам собой.
- Что случилось с моими родителями…?
- Уверяю тебя, с ними не случилось ничего. Ранее, до твоего рождения, они были людьми как и твои бабушка и дедушка. Потом, наверное, об этом тебе рассказывали, я ошиблась. И моей ошибкой были они. Твои родственники, - она прервалась. - Я исправила ошибку, теперь они вновь люди.
- А что же со мной?
- Ты не человек. Ты дите ошибки. Ты та ошибка, которую исправить я не в силах.
|
|