ТРИ
Я бегу по своему миру, бегу по пыльным коридорам, замусоренным закуткам и влажным подвалам. Я бегу к своей прекрасной любви, которую встретил лишь вчера, но которая - знаю - была со мной всегда. Ангел мой, я спешу к тебе, а ты меня жди. Осталось всего два поворота, и мы воссоединимся, любовь моя!..
ОН выпутался из последнего поворота, чуть не врезавшись в щербатую каменную стену. Перед глазами открылась жуткая картина. По всему подвалу лежали те, кто в последнее время стали для него самыми родными. Скрюченные тела не подавали признаков жизни. Висела почти идеальная тишина, лишь где-то капала вода... ОН оцепенел. Удушливый химический запах пробирался в лёгкие, но ОН словно и не замечал этого.
Потом, опомнившись, с надрывным криком побежал к трупам, между трупами, внимательно вглядываясь в них. ЕЁ он нашёл в углу подвала, за намокшей картонной коробкой.
"Быстрей, быстрей! Только донести до выхода, только успеть... Пожалуйста, подожди, чуть-чуть осталось..."
ОН ЕЁ тащил, хотя у самого в голове закружилась адская карусель.
Неожиданно ОНА открыла глаза. Это произошло где-то на середине пути, когда ОН остановился передохнуть.
— Уходи... Беги отсюда... Я всегда буду с тобой... Помни...
— Что... Что тут произошло?
— Люди нас ненавидят... Они пришли с какими-то мешками за плечами... Их лица были страшны - они чем-то закрыли... И этот запах... Уходи, пока можешь...
— Я не могу уйти без тебя. Я тебя вытащу...
С этими словами ОН попробовал тащить ЕЁ и дальше, но от этого усилия упал на грязный пол. Попробовал подняться. Упал. Тогда ОН придвинулся прямо к ней, обнял...
— Я всегда буду с тобой... Я тебя люблю...
ОНА молчала. ОН закрыл глаза...
На следующий день в подвал пришли люди. Когда они убирали маленькие трупики крыс, заметили, что двое из них лежат, будто обнялись перед смертью. Люди усмехнулись и смели крыс в общую кучу. Но те двое так и не разомкнули объятий...
ДВА
ОНА проснулась. Солнце, лившееся изо всех окон, весьма красноречиво говорило: день давно наступил. ОНА передёрнула плечами — приснится же такое! Рука сама потянулась к телефону, пальцы набрали знакомый номер. ТАМ трубку не брали. ОНА нахмурилась и позвонила ещё раз. Результат был тот же.
Завтракать не хотелось. ОНА оделась, взяла сумку и поехала. Поехала к НЕМУ.
Они познакомились две недели назад, но у обоих сразу же сложилось такое ощущение, что знакомы они давно, и всё это время кто-то из них просто уезжал, а теперь вот вернулся. Наверное, именно это и называют «любовью с первого взгляда».
ОНА долго звонила в дверь. Из квартиры напротив выглянула соседка.
— А ЕГО часа три назад увезла «скорая». Что-то с сердцем…
ОНА молча выслушала женщину, потом опрометью бросилась вниз. Лестница… Дверь подъезда… Остановка… Автобус… Больница… Палата… Он лежал весь в трубках, прикрытый белой простынёй с больничным клеймом.
ОНА долго сидела и смотрела на НЕГО. Неожиданно ЕГО глаза дрогнули и открылись.
— Привет… — ОН слегка улыбнулся, — Как хорошо, что ты здесь…
— Что случилось?!
— Не знаю… Просто неожиданно стало плохо… Я упал… Успел вызвать «скорую». Говорят, сердце…
— Я тебя люблю!
— И я… Знаешь… Мне такой сон приснился… Будто мы с тобой были двумя крысами и умерли в подвале…
В палату быстро вошли люди в белых халатах.
— Мы забираем его на операцию. Идите домой или подождите внизу, если хотите. Только ждать, возможно, придётся долго…
— Я подожду!
Спустя два часа к НЕЙ вышел врач. Опустил глаза.
— У него родственники были?
…ОНА шла, оглушённая. Слёзы мешали смотреть.
Визг тормозов, крики людей, растерянное лицо водителя, грязный асфальт дороги остались где-то далеко, словно на другом берегу…
ОДИН
Пробуждение было не из приятных. Но тут же память услужливо показала несколько фотографий-воспоминаний, успокаивающих и ободряющих. Новый день обещал стать началом новой жизни. А сон… Всё может присниться беспокойной последней ночью, начинающей эту новую жизнь. Всё…
В маленький иллюминатор светило такое близкое и такое горячее солнце. Нестерпимо близкое и нестерпимо горячее.
Внизу, почти под ногами, вальяжно вращался голубой шар. Отсюда он казался пушистым и уютным. Возможно, так и было. Быть может…
Они уже давно летели. Время застыло, спряталось в сломанном приборе, и вместе со временем остановилась Вселенная. И, когда от этой остановки начали путаться мысли, леденеть кровь и рваться наружу внутренности, когда шум двигателей превратился в привычную тишину, когда стали слышны скрипы переговаривающихся между собой планет, — тогда оказалось, что два хрупких существа — эмбрионы в чреве космического корабля — одно неразлучимое целое. Изнуряющее скучный быт и иссушающая сердце тишина вырастили в НИХ любовь, вскормили её искусственным воздухом и светом звёзд, а затем выпустили в тот же воздух…
На Земле за НИМИ уже наблюдали. На НИХ смотрели сотни холодных и непонимающих глаз, о НИХ говорили десятки голосов. И всего одна рука набрала код, задала координаты и нажала на кнопку…
В небольшом городке двое влюблённых смотрели на небо. Звёздную темноту поделил на две половины огненный след.
— Посмотри! Наверное, метеорит, — сказал он.
— Этот свет был такой …тёплый! Может, это сама любовь подала нам знак? Что мы — две половинки целого неба? — прошептала она.
— Ты такая выдумщица! — улыбнулся он и тут же спохватился, — любимая выдумщица.
А те ДВОЕ в космическом корабле, прошивающим твёрдый воздух шипящей пулей, обнялись. ИМ не было страшно. ОНИ не боялись смерти, пришедшей к НИМ из этой пушисто-голубой планеты. Ведь с НИМИ была их ЛЮБОВЬ…
НОЛЬ
Вокруг была живая пустота. Она пульсировала, мерцала и пахла корицей. Пустота была везде — внутри и снаружи, обтекала и плавила. Она являлась пустотой лишь на первый взгляд. В ней ничего нельзя было разглядеть, и в то же время из неё выступали контуры, глаза, руки, переплетённые причудливым узором…
Пустота была едина, но её составляли ДВОЕ. Эти ДВОЕ создавали собой пульсирующее и тёплое НЕЧТО.
Пустота не бывает НИЧЕМ. Пустота — это ВСЁ, неопределённое и понятное. Переходное состояние, грань причудливого многоугольника, вылепленного невидимой рукой.
В этой пустоте можно было увидеть картины: вот два хвостатых сгустка разума бегут по коридорам, вот они в белых стенах больницы, вот — в горящем падающем корабле…
Страх и боль — они тоже были лишь иллюстрациями, некими дополнениями к книге под названием ЛЮБОВЬ.
Это ограненное НЕЧТО, пахнущее корицей на сплетениях рук, эта вечная и живая, дышащая пустота и была ЛЮБОВЬЮ, была теми ДВУМЯ, жившими и всегда возрождающимися, чтобы добавить новый узор в ИХ полную ПУСТОТУ.
|
|