Тяжело внутри. Такое ощущение, что в груди живёт зверь. Я не знаю, кто он. Может быть, мокрая ощипанная курица с отрезанной головой – такие предназначены для супа с лапшой и луком. Может быть, зверь и есть то, что люди называют душой? Так кто же он? Она? Моя душа не может быть кошачьей в силу того, что практически все девчонки отождествляют себя с кошкой. Кошачье царство какое-то. Она не может быть ланью – она не так грациозна. Птица? Я не умею летать. Даже во сне я падаю, поднявшись на несколько метров от земли. Моя душа, как и я, неуклюжа. Наверное, внутри меня живёт медведь-шатун, взлохмаченный, большой, с горящими глазами и огромными когтями. Он чует весну в своей берлоге, он хочет вырваться наружу, но выход завален, завален намертво, он бьётся и ревёт, и его крик слышно на много километров. Но вокруг только тайга. И только сквозь щёлку видно простуженное небо. И никто не видит его безумные попытки вырваться на волю, его ободранные лапы, его худое и облезлое после зимы тело.
Счастье. Счастье, что никто не видит медведя внутри меня. Он рвёт мою грудь, бьётся о рёбра, поёт севшим голосом Песню свободе.
Чёрт вас всех подери, разве не видите этого?! Не слышите? Как можно оставаться глухим рядом с таким рёвом? Он бы перекричал Гавриила с его трубой! Вырвите его из меня, пожалуйста! Вырвите из меня этого зверя, я не могу больше так! Я задыхаюсь, я теряю себя, я хрипну в истерике! Крики и слёзы! Слёзы и крики! Они подобны деньгам – в определённый момент просто обесцениваются в своей массе, становятся дешёвками, бесполезными цифрами, грязной водой с примесью потёкшей косметики. Верните мне себя, я уже не знаю, где я, а где ОН! Мои глаза «замылились» и устали, они больше не видят. Больше не видят…
Медведь-шатун в тесной оболочке, я тебя отпускаю, отпусти и ты меня… Мир, я его хочу почувствовать… Хочу кричать в полный голос, кричать всем живым. Я так долго болела, я хочу выздороветь от зверя. Дайте мне другую болезнь – в мире столько других болезней! Любовь, работа, семья, рукоделие, наконец! Разберите завал, выпустите моего уставшего медведя, сам он не может – не та сторона. Не та…
|
|