Мы встретились, когда цвели каштаны
и голуби слетались на Монмартр.
Я был один в тени кафешантана,
а с вами был философ Жан-Поль Сартр.
Ему кивали женщины и дети,
даря ему улыбки на лету.
А бармен предвкушал восторг столетий
при мысли, что потомок Бармен-третий
когда-нибудь значительно заметит:
“Вот здесь он и задумал “Тошноту”.
Мы встретились до ужаса случайно.
Я прозябал в безденежье своем.
Над вами же слегка витала тайна,
поскольку были с Сартром вы вдвоем.
Вы сразу стали центром притяженья
для чьих-то любопытных острых глаз:
и ваших рук изящное скольженье
при небольшом случайном приближеньи
дарило всем мужчинам напряженье
и вызывало чувственный экстаз.
Я понимал растерянно и кротко,
что рядом с Сартром я почти клошар,
хотя он ростом мне до подбородка,
а по манерам - вылитый Ришар.
Но каждый бомж Латинского квартала
его считал красивым и большим,
поскольку над толпой приподнимало
его уменье быть кумиром зала,
надменный взгляд, наличие безнала
и то, что вы сидели рядом с ним.
Мне было неуютно и тревожно
сидеть в тени и чувствовать в душе,
что я никто, что я живу безбожно,
России самозванный атташе.
А мимо жизнь течет, как Брахмапутра,
впадая в Ледовитый океан.
И никакая в мире Кама Сутра
не впишет вас в мое больное утро,
покуда Сартр значительно и мудро
вам подливает Рейнское в стакан.
Мы встретились, когда цвели каштаны
и было все пропитано весной.
В задумчивой тиши кафешантана
вы были с Сартром, были не со мной.
А я сидел за столиком и злился
на Сартра, на себя и на Париж,
А после омерзительно напился,
подрался, протрезвел и похмелился
и лишь под утро снова возвратился
в мир потускневших двориков и крыш.
|
|