I
Когда ложится белый снег,
Как покрывало чистое, на землю,
Когда скрывает лед потоки рек,
Когда не зацвести под солнцем стеблю,
Тогда с небес нисходит в мир мой тьма,
Тогда тревоги в душу мою льются,
Морозы заселяют терема
моих надежд,
И жаждет революций
Униженный, объятый местью мозг,
И хочется священные иконы
Попрать и, высоко задравши нос,
В стенах церквей восстановить притоны.
II
Кто разберет: где праведник? где лжец?
Как отделить полезное от плевел?
Зовется другом сволочь и подлец.
И в мавзолее – не Христос, а Ленин.
С тем, что пером написано, борясь, -
Тут уж никто не сможет крикнуть: «Мало!» -
Топор, зря в корень, - ба! – по шее хрясь
Не текст – перо, чтоб больше не писало.
III
Приснился сон, что счастлив, что на свете
Есть только я, любимая, винцо
(Ее Абрау звать, меня – Дюрсо)…
Дом не велик – лишь ложе да крыльцо.
Зато
там речь, кончаясь на «Привете»,
Всегда находит продолженье в детях,
Точнее в том, что шествует пред этим.
(Напишем: курица – подумаем: яйцо!)
IV
Пора вставать. Бывает утро добрым!
Взгляни на стол: безбрежных двести грамм
Сияют там!
Стекло приравнивать не станем к берегам:
То не стакан, а море-океан.
А в холодильнике – «Петровское» и вобла.
Встаю! Вста… Пью!! Бывает утро добрым!
V
А вечером… А вечером – тоска,
Депрессия. По радио – «Олеся».
Вокруг тетради, словари – слова –
Скорей – слова – пойди – слова – повесься.
И жить-то незачем, а все-таки дела
Какие-то встают пред мутным взором.
Слова, слова… Лезь в ванну, голова.
Не вены резать – мыться: дева скоро
Придет к тебе. Вы сядете за стол,
Шампанского откупорив бутылку.
По радио – китайский рок-н-ролл,
Но вам не слышно: выдернута вилка.
VI
Когда с небес нисходит в дом мой тьма,
Все кошки мира на душе скребутся,
Когда реали штурмом терема
Надежд берут, но те им не сдаются,
Тогда ложится мягкий, чистый снег,
Как покрывало белое, на землю,
Скрывает лед потоки бурных рек
И больше не цвести младому стеблю.
|
|