А ты знаешь, как продолжим?
Хотите замереть? Остановиться... постоять.
Да, это то, о чем я говорил раньше.
Когда бьет наотмашь и окружает. Не дает двигаться дальше.
Да и самому не хочется.
Это случается, когда открываешь что-то... дающее свет.
Он слепит сначала, потом освещает, а потом высвечивает путь.
И, как правило, не в ту сторону, в которую ты шел, и куда шли остальные.
Спасибо одному человеку, Саше.
Она просто показала это мне.
Прочтя - задохнулся...
Прочтите и вы.
Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит от нас: рак, которым он страдает, дал метастазы в лимфатические узлы, и это означает, что недолог срок. Он сам понимает это лучше всех. Нам, остающимся, он адресует это прощальное письмо - один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера...
Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни,
вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю.
Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.
Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами -
это потеря шестидесяти секунд света.
Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят.
И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!
Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца,
обнажая не только тело, но и душу.
Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце.
Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедет-ти, и песнь Серра была бы
моей лунной серенадой.
Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков.
Боже мой, если бы у меня было немного жизни...
Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю.
Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью.
Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить:
напротив, они стареют потому, что перестают любить!
Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать.
Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения.
Я ведь тоже многому научился у вас, люди.
Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске.
Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец крошечным кулачком, он хватает его навсегда.
Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь для того, чтобы помочь ему встать на ноги.
Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы,
потому что, набив этим сундук,
я умираю.
8 декабря 2000
Почему наворачиваются слезы? Почему так нестерпимо грустно становится от этих слов? Почему мы не слышим их, когда... живем? Почему мы вспоминаем об этом, когда остаток отмерен?
Тихо. Чувствуете, как тихо вокруг?
Только слышно вдруг стало, как стучит сердце. Наше собственное сердце, отсчитывающее секунды нашей жизни.
Почему мы забываем, что НУЖНО ЖИТЬ?
***
Неужели не чувствуешь в словах Маркеса... созвучие? Слова, которые мы не говорим себе...
даже не думаем.
А если и пробуем нашептывать, то не поступаем.
Хорошо... не поступаю. Пусть будет так. Я - только о себе сейчас. Может быть, ты так и живешь. Тогда я тебе завидую. Тебе это удается.
Мне - нет.
Пока... нет.
|
|