* * *
Явился Бог!
И был Он строг и прям.
И разом смолкли все,
скандалящие в зале.
А Он молчал.
А Он смотрел упрямо,
и обходил вкруг зала
с укоризной.
И устыдились все.
И каждый оглядел
притворным, торопливым оком - мысли, -
и устыдился снова,
хоть и не заметил
такого, от чего приходят в стыд -
обычная полуденная каша
из ненависти, зависти,
высокомерия и общего хихиканья
над тем,
над чем и полагается хихикать.
Чего же тут стыдиться?
Но Бог пришёл.
Он смотрит с укоризной.
А значит устыдимся просто так -
абстрактно.
В конце концов, ведь стыд - благое чувство,
которого не стыдно никому.
Особенно, когда стыдимся - дружно!
Когда свершаем ритуал стыда.
Раз в год.
Бывает, что и реже.
Но уж зато не притупляется нисколько
благого ощущенья острота.
Похоже,
что доволен нами Бог...
По крайней мере,
он не сердится,
как будто.
Молчит...
Молчит, и улыбается
как Будда.
Молчит...
В конце концов...
Чего же он молчит?..
Зачем явился он тогда?
Когда
Он не желает рта раскрыть?
Ведь это просто даже неприлично:
придти,
ввести в смятение почтеннейших людей,
заставить их стыдиться,..
а самому молчать себе...
Молчать и улыбаться
какой-то двоесмысленной улыбкой.
“Эй, Бог! Скажи нам речь!”
“Эй, выкажи Своё к нам отношенье!”
Скажи, смиренно ждём, -
склонились, -
твоего суда.
На всё готовы мы.
Ну например, -
смешай нас с прахом, Бог!
Наверное мы это заслужили,
наверное погрязли мы в грехах.
Пусть покорёжит гнев твоё лицо -
охотно примем гнев,..
но только молим мы Тебя:
не улыбайся!
улыбкой этой
страшной и смешной.
Невыносимой, странною улыбкой.
Такою отрешённою...
А может...
ты даже и не слышишь нас, о Боже?!
Ты нас не замечаешь
может быть?..
Блуждая по извилистой вселенной,
Ты незаметно для себя забрёл в наш мир,
остановился на одно мгновенье,
(которое течёт для нас века)
задумавшись какой-то Божьей мыслью, -
и вот сейчас ты снова двинешься,
уйдёшь,
и никогда Тебя мы больше не увидим,
как скроешься за первым поворотом
вселенной лабиринта.
И напрасны
все будут наши поиски
и плачи,
и помыслы
о Боге.
Ты уйдёшь,
и даже не заметишь, что оставил
в сердцах ничтожных тварей
вечное томленье.
И вечную тоску
познанья Бога...
А Он по-прежнему молчал
и улыбался.
Казалась издевательством улыбка.
Сулила надувательство она.
Ведь Он исторг из наших душных тел,
из душ телесных наших -
вначале стыд
и страх.
Затем восторг
и восхищение
стремниной мирозданья.
Но вызвав,
Сам же не заметил их.
А этого простить
никто из нас не может:
прилюдно
выставить
на самый на показ
нагую душу...
И без всякой пользы!..
Ни знаком, ни движеньем не одобрив
так здорово разыгранный спектакль.
Да не спектакль, - а живые чувства
(но это всё равно и даже ещё хуже)...
И мы сперва тихонечко,
тихонечко,
с опаской,
со всех сторон
мы Бога обошли,
и, видя,
что Он бездействует,
набросились
все разом,..
и били Его,
страшно, долго били,
покуда не прикончили...
|
|