« МАЙН ЛАЙФ «
Социальность - одевается модно,
Встаёт из угла в угол.
Позволяет передвигаться свободно,
Серыми массами пугал.
Камуфляж стационарного Неба.
Военнопленные тучи,
Без отдыха, зрелищ, и хлеба,
Смотрят на нас, как на чучел.
Соц. Опрос - провокационная
Опера, в исполнение Стран.
Любая из них настолько законная,
Что не выживет даже Тарзан.
…Прекратите разговоры об этом…
Вот кто может называться эстетом,
Так это искалеченное солнце,
Называемое людьми почему-то звездой,
Хотя оно, из принципа, не зажжётся.
Не стоит заниматься такой ерундой.
В отличие от сердца, или асфальта.
О них говорить не приходиться,
Потому как примеси LIGHTа,
Исключительно в ядах разводятся.
Язык только не поворачивается,
Молчать о «генералах культур».
Айвазовский с Ван Гогом дурачатся,
Продюссируя отборочный Тур,
Конкурса на лучшую загробную жизнь.
Бодлер и Паскаль - однородная слизь,
Если вообще, как таковая уместна,
В чрезвычайном случае.
Подражание, если сказать честно,
На вкус – очень ржавое, и вонючие.
Парфюмерия Героев нашего времени,
Находится где-то в районе гниения.
Постольку поскольку власть,
Делает всё через « Ж»,
Шикарно разевается пасть
При виде яиц Фаберже.
На фронтах Современной Поэзии,
Что сравнима с Чернобыльской свалкой,
С шухером информационной болезни,
И даже с креслом – качалкой.
Асперантурные вопли.
Озвучу, пока, только пять:
Первый. «Попрошу помолчать!»
Второй. «Говорите, пожалуйста, тише!»
Третий. «Шёпот – это белые мыши!»
Четвёртый. «Крик – это твоя бесполезность!»
Пятый я не покажу…
Избивая ногами свою неизвестность,
Мне стыдно, потому что стыжу.
Манеры и губы накрашены красным,
Время шляется по казино.
Мой ужас оказался неимоверно ужасным.
Личные субтитры кино.
Без рекламных роликов шарика.
Так говорил Чехов. Того прозаика
Я не видел. Как и успехов
Ни при одном государственном строе.
И, скорее всего не увижу,
Потому что нуждаюсь в просторе,
И женской половине Парижа.
Я хватаю невоспитанный синтаксис
За шкирку и выбрасываю его в космос,
Либо ниже, чем грязные плинтусы,
Деформируя тишину в человеческий возглас.
На страницы персонажей с персонами.
Я не ищу дружбы с законами.
Ровно, как и не хочу им прислуживаться.
Хотя, наверное, слово - служить,
Будет заметно-медленней суживаться,
Значит, всё-таки, можно перехитрить
Себя. Гонорары. Квадратные метры.
Узлы затянуть Начала с Концом.
Натравить на Фауста ветры,
Со скоростью мысли. Свинцом,
Можно не только взвешивать цифры,
Но и заткнуть капризные рты.
Обнаружить внезапно патологию рифмы,
И главное верить, что Ты,
И есть форма всех троеточий,
Диаметром, чуть меньше атома.
Но по размеру своих полномочий,
В интересах Человека Распятого.
О! Эти снайперы Животных Эпох:
Маяковский, Дантес и компания.
Представлены были к разряду стихов
На стадии своего вымирания.
НЕТ! ТОЛЬКО В КОНЦЕ! В ПУСТОТЕ!
Можно вывернуть на изнанку отчаянье.
Над солдатами так издеваются те,
Кто поддерживает Единоначалие.
Стараясь пореже не вспоминать,
Заминированный датами год.
На практике уже не показать,
Как системе вспороли живот.
Аплодисменты – наглядный пример разрушения.
Индивидуальный аборт.
За не имение мнения,
В подарок – террористический торт.
Вполне заслуженная нами пощёчина.
Планета обезоружена. Закровоточена.
Мечты слишком неправдоподобны.
Истины вообще несъедобны.
Противней тюремной баланды.
Прямолинейно-направленный в пропасть,
Я пытался вырезать гланды,
Прибавляя в голосе громкость.
Извержение полезных псевдоцитат:
Термин Господство, придумал Де Сад.
И я бы добавил ещё,
Незаражённую Богом деталь:
ТРИ БУКВЫ – это не бытиё,
А падаль, контролирующая Мораль.
Реализм, надёжнозакованный в сталь.
Штамп неприкосновенных искусств.
Спрятанный в потусторонность,
Вселенская Правда, обглоданных чувств.
И всё же любовь и влюблённость,
Далеки от своего совершенства.
И солнце ещё не камуфляжного цвета,
Работающее без выходных на Агентство,
Отнюдь не этого белого света.
Оно никому ничем не обязано,
Кроме Вечности. О! АЛИЛЛУЯ!
Всё внутри, и снаружи размазано.
От их «французского поцелуя».
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
|
|