Мысли, сбивающиеся в стада,
Сны, не сбывающиеся никогда,
Любовь, приходящая не ко мне –
Наверно чтоб было больней вдвойне.
Люди, не любящие меня,
Не способного провести ни дня
Без общения с ними, за что они
Меня и не любят в такие дни.
Близкие люди, которых я
Плохо любил. И вина моя
В том, что от них я не утаил
В том числе эти грехи мои.
Несколько женщин, в которых мне
Виделось нечто сродни войне.
Несколько женщин, ушедших прочь.
Столько же – скольким не смог помочь.
Те же из них, кто любим был мной
Более жизни моей самой,
По сравненью с другими – в дали такой,
Что ангела ближе достать рукой.
Так что о них мы и не речем:
Близость синицы приятней, чем
Пустая рука или чем а-ля
Перспектива летящего журавля.
Что же касается тех стихов,
Им подносимых взамен грехов –
Видимо это и было грех,
Мной разделенный на них на всех.
Детство, сокрытое в глубине
Памяти, словно кувшин на дне.
Разница в том, что достав кувшин,
Можно надеяться, что в нем джин.
Видно, отсюда и маскарад
Там, где матерости быть пора,
Вечный хранитель мой, и его
Прочие знают как шутовство.
Все мои мысли и все слова
Нынче в формате 4-А
В виде рифмованных беглых строк,
Ниже которых проставлен срок.
Между же строчками скрыта суть,
Вера, рефлексия, самосуд –
Все, что останется вам, когда
В небе погаснет моя звезда.
Февраль 2000.
|
|