1. Нам не дано предугадать,
как слово наше отзовется…
2. How do you spell it?
Голос матери отозвался в мозгу неприятным дребезжанием и оранжевой вспышкой. Дэвид поморщился и кивнул, не оборачиваясь.
- Хоть раз бы матери ответил! – Опять резкая вибрация и оранжевый отблеск. Дэвид вновь кивнул, не оборачиваясь, спустился в гараж и вывел любимого железного «коня». Коричневая «Ямаха» по одному прикосновению ладони заурчала, готовясь сорваться с места. В мозгу – теплая серая вуаль. «Подожди», - подумал он, поглаживая крутой изгиб бензобака, - «Скорость будет потом. Сейчас все проверим и помчимся».
Он заботливо протер промасленной тряпочкой все доступные сочленения безотказного механизма, проверил тормоза, смахнул пылинки с ветрового стекла, с сожалением посмотрел на кривую царапину по краю – память о встрече со старым дубом на пустыре, где он приручал своего «коня». «Ну вот, теперь можно ехать». Сел в седло – и помчались мимо заборы и дома, машины и мотоциклы, бабушки и дворняжки, леди и джентльмены, сеньоры и сеньориты, дамы и господа, витрины и вывески магазинов, баров, ресторанов, парикмахерских, светофоры, полисмены, деревья, кусты, повороты – и ветер треплет белый шарф, и душа поет, и впереди – дорога, дорога, дорога…
Впереди показался стадион – и, как всегда в это время, пестрые байки банды Тайсона.
- Молчун приехал, - холодно-голубоватый голос Таисии.
- А, наш красавчик, - желто-коричневая ироничная реплика Тайсона.
- Говорить еще не научился? – ядовито-фиолетовый вопрос Глории.
- Высмеяли молодого человека, как могли!
Он удивился и поискал глазами владелицу неизвестного грудного альта – темно-синей волны. Симпатичная юная девушка только что сняла шлем и теперь поправляла вьющиеся русые локоны. Дэвид откровенно и спокойно изучал ее.
- Что вы на меня так смотрите? – улыбнулась девушка. Он повел плечами: «Просто интересуюсь».
- Он не ответит, - откомментировал желто-оранжевый голос Танюськи. – Он же Молчун.
- Почему? – Лиловое удивление с оттенком сирени и приподнятые брови.
- Поехали. – Грозный лидерский приказ Тайсона завел грязно-серую волну моторов.
- Я вас догоню, - еле видимый лиловый. Серое облако сорвалось с места и понеслось по дороге. Незнакомка осталась.
- Почему Вы не разговариваете? – Она приблизилась, Дэвид инстинктивно отодвинулся. – Не бойся. – Она перешла на «ты». Заметив его движение, неловко и смущенно улыбнулась, голос запестрел голубым. – Я тебя не трону, извини. Ты как дикий зверек, даже хочется погладить.
Он наклонил голову: «Почему?»
- Господи, как забавно! Давай знакомиться, я – Венди. Я здесь новенькая, - Она протянула руку в перчатке, он, слегка наклонившись вперед с мотоцикла, пожал ее. Венди засмеялась:
- Какой ужас! Так ведь совсем невежливо! – Она сняла перчатку и снова протянула руку. Дэвид некоторое время размышлял, изучая ее узкую хрупкую ладонь с длинными пальцами, потом медленно снял перчатку и осторожно пожал руку Венди. Она улыбнулась веселее:
- Вот и замечательно. Как мне тебя звать?
Он посмотрел ей в глаза: «Дэвид. Меня зовут Дэвид. Услышь, пожалуйста! Догадайся! Мое имя – Дэвид!». Венди прищурилась, изучая его.
- Дай попробую угадать. Уверена, что на букву Д. – Он кивнул. – Ага. Дэн? Нет. Дэвид?
Он радостно кивнул: «Да! Да!».
- Замечательно, - она захлопала в ладоши, - я угадала!
Дэвид оглянулся на дорогу: «Надо бы поехать, вдруг они нас ждут»,
- Да, действительно, - Венди натянула шлем, - Поехали.
Завелся ее мотоцикл серо-стальным ровным потоком. «Вот это качество!» - восхитился Дэвид. – «Моему бы такой мотор».
Тайсона они нагнали у поворота на кольцевое шоссе – у Наины лопнула передняя шина, и теперь вся банда, съехав на травку, решала эту проблему. Дэвид оглядел всю компанию: «Что тут сделаешь, машину надо». Он вернулся на обочину и помахал рукой. Практически сразу рядом остановился полугрузовой автомобиль.
- Слушаю, молодой человек. – Усатый мужчина лет сорока выглянул из окошка.
- Простите, - раздался за плечом Дэвида голос Венди, - вы не могли бы помочь одной девушке? У нее лопнуло колесо, а до города далеко. ..
- Байкеры, что ли? – Мужчина усмехнулся. – Ну, давайте ее сюда вместе с техникой. Только поторопитесь, у меня времени в обрез…
Домой он вернулся, как обычно, за полночь. Завел мотоцикл в гараж, тихо поднялся в дом. Мама не спала и встречала его в коридоре:
- Ну наконец-то! Почему у всех дети как дети, а тебя где-то носит? Сколько можно ждать?!
Дэвид укоризненно посмотрел на нее: «Мама, кто тебя просит ждать? Я взрослый человек, сам позабочусь о себе. Спи спокойно».
- Хоть бы слово сказал! – Мать всплеснула руками. – Но ведь был же нормальный ребенок, что случилось?
Он отвернулся: «Мам, ну как я тебе объясню? Ты же не поймешь…»
- Ах, да что с тобой говорить! – Мать махнула рукой, - Иди поешь, а я пошла спать.
Она ушла. Дэвид прошел на кухню и включил чайник. Сел и задумался. Задумался о Венди. Много раз, как кинопленку, прокрутил в уме картинки: чистые голубые глаза, кудри по плечам, тонкие пальцы, сияющая улыбка, лиловый мягкий голос. Такие не живут долго, потому что слишком хороши для мира, они либо изменяются, либо погибают.
Сон в эту ночь был тоже немного лиловый…
Проходил день за днем. Дэв посещал лекции в университете, на семинарах, когда его вызывали, поднимался и молчал. Скоро преподаватели к этому привыкли, только француженка выходила из себя, напоминая своим поведением Дэвиду его маму. Вечерами он гонял со всеми по шоссе, а когда медленно возвращались домой, Венди весело болтала. Дэвиду было хорошо, удобно рядом с ней: она говорила, он слушал, отвечая мимикой и жестами, выражением глаз, всегда сопровождающим мысли человека. Венди очень чутко воспринимала его настроение, эмоции, будто бы слышала его мысли. Если бы Дэвида сейчас спросили, счастлив ли он, без колебания бы он ответил: «Да».
Но в один из дней, как это всегда бывает, совершенно неожиданно, что-то изменилось. Венди была чем-то явно озабочена, говорила невпопад и словно бы не замечала его вопросительных взглядов движений. В итоге Дэвид остановил ее прямо на дороге, схватил за руку и вопросительно посмотрел в глаза: «Что случилось?»
- Н-нет, ничего. Все нормально, - неумело соврала Венди. – Да ничего страшного, не обращай внимания.
Дэвид не поверил, потому что голос был ненатуральным, серым.
- Дэвид, пожалуйста, мне надо сегодня побыть одной. – Серо фиолетовый поникший флаг.
Он отодвинулся с дороги, позволил ей отъехать на приличное расстояние, включил «тишину» - глушитель, который сам собрал по схеме из технического журнала, - и поехал следом.
Он увидел их издалека под фонарем на пустыре. Пятеро здоровенных парней на бронированных армейских мотоциклах – и Венди, такая хрупкая и маленькая рядом с ними. Дэвид не слышал, о чем они говорили, поэтому оставил мотоцикл и, скрываясь в тени крайнего дома, постарался подойти поближе.
Один из парней тем временем подошел к Венди и попытался отстранить ее от мотоцикла. Венди воспротивилась. Тогда парень грубо толкнул ее, девушка упала. Дэвид инстинктивно сжал кулаки. Потом произошло то, чего не ожидали противники, и на что надеялся Дэвид: Венди медленно поднялась, демонстративно отряхнула рукав куртки – и красиво, как в кино, ударила парня ногой в живот, а потом добавила сцепленными руками по спине. Тот рухнул к ее ногам. Венди шагнула к мотоциклу, и тут «байкеры» вытащили пистолеты. Дэвид вышел из скрывавшей его тени – и два дула тут же дернулись в его сторону. Венди тоже заметила его, на ее лице читалось: «Что ты здесь делаешь? Зачем?»
Демонстративно-медленно Дэвид вытащил руки из карманов и показал пустые ладони. Ребята слегка расслабились, а Дэвид тем временем приблизился еще на несколько метров.
- Стой там, парень, - предупредил один из байкеров. – Или будет хуже.
Дэвид посмотрел ему в глаза, словно размышлял, стоит ли делать то, что он задумал.
- Шел бы ты, парень, - посоветовал ему слегка спасовавший бандит.
- Я ПОЙДУ, – тихо сказал Дэвид. Лилово-розовая волна его голоса захлестнула окрестное пространство, и время словно остановилось, зачарованное. Парни с удивленными выражениями на лицах смотрели теперь на него, забыв про все на свете. Венди хлопала глазами на Дэвида. – НО ПРЕЖДЕ ОПУСТИТЕ ОРУЖИЕ.
Руки нападавших послушно отпустили пистолеты, они упали на землю. Венди разжала кулаки. Дэвид готов был заплакать. Все вокруг застыло, замолчали цикады в траве, даже ветер будто бы затих. – ЕЩЕ Я СКАЖУ ВАМ: ВАША СМЕРТЬ ГОРАЗДО БЛИЖЕ, ЧЕМ ВЫ ДУМАЕТЕ, КАЖДОЕ ВАШЕ АГРЕССИВНОЕ ДЕЙСТВИЕ ПРИБЛИЖАЕТ ЕЕ.. ТЕПЕРЬ – УХОДИТЕ.
«Байкеры» и Венди развернулись прочь. Дэвид с трудом сдерживал слезы. – ВЕНДИ, - лиловая волна сошла на нет волной прибоя, – останься.
Армейские байки скрылись за поворотом, и тогда Дэвид заплакал. Тихо, беззвучно. Он смотрел в беззвездное ночное небо, и слезы текли по его лицу, словно подводя черту всему, бывшему досель. Венди стояла рядом и растерянно, но внимательно смотрела на него.
- СЕЙЧАС – ИДИ ДОМОЙ. – Тихо сказал Дэвид. Венди подняла мотоцикл и побрела с ним прочь.
В утренней сводке городских новостей мелькнуло сообщение о факте суицида: восемнадцатилетний Дэвид Коуи расстался с жизнью, оставив записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Так всем будет лучше, в том числе и мне».
Он умер во сне: чрезмерная доза снотворного – верное средство, и последний сон его был странен, потому что на губах его навсегда застыла просветленная улыбка, а в закрытых глазах – слезы. И те, кто хоронил его, тихонько шептали забытое слово «Блаженный».
На похоронах была и Венди. Она молчала, но на сердце ее было темно: все-таки она любила Дэвида, этого странного молчуна. Она помнила его потом всю жизнь, как помнила и самое странное из всех ощущений, которых довелось испытать в жизни: голос, существующий материально, не только для слуха, но и для обоняния, осязания, зрения и неизвестного «шестого чувства», голос, заполняющий каждый миллиметр пространства, каждую клеточку тела, каждое мгновенье времени. Голос, помимо которого больше нет ничего. Правда, она так и не смогла вспомнить, чем закончилась та разборка…
|
|