* * *
Кивнула ночь - оскал луны безликий:
У кратеров не стёрлись пятна грима;
Пуанты, нагота - овалом гибким
Басового ключа, походка примы,
И быстрое дыхание у кромки
Воды, взволнованной теченьем танца.
Божественно искусственны и тонки
В балетном ужасе распахнутые пальцы
* * *
Я правлю жизни черновик.
Как разность 25 - 17,
Ты вычеркнут. Но юный лик
Вдруг заоконное пространство
Наметит в кривизне ветвей,
В первичном обмороке страсти,
С тоской несмешанных кровей
Скрипично-детского
запястья.
* * *
Замкнулся слух в развёрнутую суть,
В начало и конец одной дороги,
Но имя бьётся в каменную грудь,
Разбрызгивая мраморные слоги,
На мёртвый круг бесчисленных имён.
Так в холоде изменчивых строений
Ворочается сумрачный закон
Звучанья слов, отбрасыванья тени.
* * *
Куски деревянной бумаги
Когда-то были с прожилками.
Так и твоя рука
Когда-то была водой.
А дождь всё пишет и пишет
Чёрные звуки
На уже запотевших
Листьях сезона.
* * *
Из глаз вздыхающих домов,
По их морщинистым фасадам
Текли косые струи снов,
Как кровь последнего заката.
И неба шутовской колпак,
Залитый этим звёздным соком,
Всё отражался ненароком
В зрачках доверчивых собак.
* * *
Мой дуализм плывёт как дирижабль
Над снежной протяжённостью субстанций.
Я мыслю, но рассудок мой ослаб.
Я существую, но в каком пространстве?
Я оболочка мыслящих вещей,
В ладонях сущее сжимаю неумело
Как связку огнедышащих ключей,
Не подходящих к сумрачному телу.
* * *
Твоё дыханье птицей донеслось,
Ты пел, смеялся,
Болезненно сжимая сердце - ось
Священного непостоянства
Твоих забытых глаз и губ,
Незамещаемых металлом
Тончайших, лёгких, сладких труб
И скрипок розовых и алых.
* * *
Твоё двойное отраженье
Ушло сквозь сонные зрачки
В звенящих сумерек сплетенье,
В извилин скользкие пути.
И десять бабочек багровых,
Не нарушая свой полёт,
Кладут крыло на лоб как слово,
Как палец на молчащий рот.
|
|