Shuara Karetnuy shuara@hotmail.com
Дневник Сидни Киттен
Вместо предисловия
Книга написана рукой настоящей Сидни Киттен, которая попросила меня опубликовать её. Все имена и персонажи не вымышлены. Любое сходство с реальными лицами, когда-либо проживавшими, не случайно, а закономерно. Однако попрошу любителей судиться и прочей ерунды отложить книгу в сторону, ибо это бесполезное занятие для вас.
Rose city, October 2761.
Оглавление.
Пролог
Вступление
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава следующая
Глава не последняя
Глава последняя
Пролог
Всегда прекрасно сказать о том,
о чём мало кто рассказывает.
/Сидни Киттен/
Привет! Мой читатель, я вижу, ты взял эту книгу в мягкой или твёрдой обложке, это не важно, и хочешь почитать её, уединившись в плохо освещённой и пыльной комнате на втором этаже или, того хуже, в сыром подвале, где обитают крысы, которые уже наготове, чтобы напасть на тебя, но ты не взирая ни на что, всё же продолжаешь. Спасибо тебе огромнейшее. Я всегда искала такого человека, как ты. Сейчас мало людей читают книги, ведь и я тоже принадлежу поколению «надо бы больше читать, но жизнь так коротка». Но найди для меня минутку-другую, прочти эти строки. Что, я зря, что ли, тут потела, напрягалась? Надо прожить жизнь как полагается, и в этом я с тобой полностью согласна. Но лишь дураки учатся на чужих ошибках, а умные просто их не допускают (не принимай ты всё так близко к сердцу – это просто шутка такая).
Увы. Здесь нет ничего фантастического или выдуманного. Тут, истина, только истина и ничего, кроме истины. Многие посчитают это пределом неприличия, но так оно и было. Всё до мельчайшей подробности. Ну, а если что-то придумала, то я думаю, читатель простит меня, цензура запрещает и всё такое. Это всего лишь дневник молодой женщины, её тайные и не тайные фантазии, её сокровенные мечты… Итак, поехали?
Вступление
Скажи мне,
кто твои друзья,
и я скажу, кто ты.
Сейчас 2761 год от Рождества Христова или 573 год после ядерной зимы, моё имя Сидни Киттен, но для друзей я просто Сидни или ещё короче - Сид. Кажется, я сказала "друзей"? О да! Друзей! Чёрт побери! Если бы не они... я бы не стала тем... кем стала. Из-за них моя жизнь перевернулась с ног на голову, всё полетело к чёртовой бабушке. Но начнём всё по порядку.
Довольно скверная погода для этого времени года, но такое чувство, что всё будет нормально, ведь наш город всегда славился урожаями. Кстати, город, в котором я родилась, называют Роузсити. Да-да. Ты не ошибся, мой читатель, тот самый Роузсити, что на берегу моря, в самом тёплом районе нашей планеты. Он так назван в честь жены основателя первого поселения на этом месте и находится на средней возвышенности, а всего их три: Средняя, Гористая и Немая. С четвертой стороны нас защищает море. Но оно ядовито. Наверно город очень старый. С окончания ядерной зимы прошло около... ну очень много лет, и никто не помнит этого основателя или его жену. В городе много достопримечательностей: это и парк, и музеи довоенного оружия, и сквер, и бесконечные сады (наша земля очень плодородная и всем всегда хватало пищи не только на собственные нужды), и Большой пляж. За парком располагался зоопарк, но все обитатели погибли из-за чумы, которая поглотила не только животных, но и людей, среди них был мой отец. Я его почти не помню, но мама рассказывала, что он был классным человеком.
У меня мало друзей, но много знакомых. Ты не представляешь, как много, и с половиной мне не хотелось бы встречаться до моей кончины да и после тоже. Ибо спокойствие - залог нормальной, размеренной жизни, о которой можно только мечтать в нашей нелёгкой жизни студента. Но давай поговорим о светлой стороне моей жизни - о друзьях.
Мой близкий знакомый, он же мой однокурсник, он же «самый богатый среди бедных», тратит больше, чем у него есть средств на данный момент, и всё же плачет, что судьба к нему жестока. Он же тот, кто всё обезображивает и портит. Откуда деньги спросишь? Да я скажу: крёстные, мамы, бабушки, дедушки, а также дяди и тёти, и прочие, прочие, прочие. Так он нормальный... когда не надо, и умный, когда не нужно. Он из тех, кто ищет на свою задницу приключений, пытаясь помочь малознакомым людям, используя знакомых, мотивируя это тем, что они ему что-то должны. Эти долги он, в восьмидесяти случаях из восьмидесяти одного, сводит к той условно бесплатной помощи, о которой говорилось чуть выше. Все ему что-то должны, с этим он ложится спать и с этим он встаёт поздно утром. На словах он царь зверей, император всей галактики и владыка планет, но на деле происходит всё по-другому, скажу я вам, мой читатель. Помогает всем и вся, потом исключает тебя из списков «спокойно живущих», и пошло, поехало. Не то, чтобы он помогал, просто он перекладывает обязанности на других и, вроде бы, он герой труда. Но ему никто не может помочь да и не хочет этого делать, он сам не позволяет людям даже думать о чём-то таком. Он сам себе враг, в чём признаётся при первом разговоре об этом. На первый взгляд он очень сложный и запутанный человек, но на самом деле всё проще некуда. Это неизлечимый и неординарный случай в моей практике. Это не поддаётся контролю ни со стороны, ни с его центрального головного мозга. Хоть по натуре своей я хороший психолог, мне его трудно иногда понять: то он рад до потери пульса, то через секунду впадает в меланхолию или, того хуже, просто сидит на месте, отсиживая свою задницу. Его имя Арчибальд. И мне приходится иметь с ним дело, даже если это вызывает у меня отвращение. Мы стали с ним приятелями чисто «от делать нечего», от скуки, от душевного вакуума, наполняющего этой скукой затуманенный разум местной молодёжи.
Арчибальд очень пренебрежительно относится к чужим вещам, но за свои - готов оторвать любому голову, особенно он бережёт свою коллекцию книг, которую он очень долго собирал. Она обошлась ему очень дорого. Книги, на мой взгляд, совершенно бесполезные. Какие-то придуманные миры, огнедышащие существа с тремя головами и дефектными крыльями, которые не смогли бы оторвать эту тушу от земли. Он часто просит одолжить ему немного денег для новой книги, но ему перестали верить – он никогда не сможет их вернуть.
По его причёске можно определить, что ему важнее тот книжный мир, в котором он живёт и который он создал сам, чем тот реальный, с которым приходится считаться всем нам. Ботинки всегда грязны и потрёпанны, они никогда у него не бывают новыми. По его мнению: проще купить новые, чем ухаживать за старыми.
Он частенько покручивает кончик своих чёрных, как его волосы, редких усов. Меня всегда это раздражало. Ростом он ниже среднего, глаза спокойные. Он всегда был таким противным и, мне кажется, никогда не изменится.
А теперь поговорим об окрестностях:
Большой пляж (так называют жители это место, хотя он не такой уж и большой) - единственное место, где можно нормально провести свободное время и отдохнуть, здесь находилась основная масса городского населения. Пляж всегда был местом встреч не только влюблённых пар, сюда съезжались люди со всех близлежащих городов, чтобы отдохнуть или поторговать (торгуют здесь от безделушек до рабов). Здесь я родилась и первый раз влюбилась. Город, скажу я вам, не такой уж и провинциальный. Здесь собираются представители разных группировок, среди них «Обезьяны». Происхождение их неизвестно, но за продукты они платят щедро, чему ужасно рады торговцы нашего города. Оказывается, они занимаются не только скупкой товаров, но и ловлей «бездомных» и «диких» («бездомные» - это были беженцы из других стран, а «дикие» - это пленники, ведь шла война на окраинах моей родины, да и пленных надо было куда-то девать), а после этого и продажей. Это очень прибыльное дело.
Наш дом не отличается ничем от других. Он очень старый, хотя выглядит совсем как новый. Всё довольно скромно и уютно, я привыкла жить так, не разгуляно, так делает большинство в городе, у нас учились этому соседи, но я не в обиде на них за такое неумышленное злодеяние. Они лучшие друзья в округе, помогут всегда, в любой беде. Они первые, с кем мы познакомились, когда переехали сюда с мамой. Их зовут Кловис и Сильвия Шер. Я часто приходила к ним на чай или на ужин, и меня никогда не гнали с этого дома. Этой семейной паре можно позавидовать: никто и никогда не видел, чтобы они ссорились. Кловис высокий, стройный, с длинными волосами коричневого цвета и карими глазами, парень, просто идеал для любой женщины нашего города. На вид он очень молод (не дашь восемнадцати), но на самом деле ему приходится где-то лет тридцать, эта молодость, наверно, из-за того, чем они занимаются поздно ночью с Сильвией. Однажды я застала их за этим делом, но это совсем другая история. Сильвия же, в отличие от Кловиса, маленького роста с короткими светлыми волосами и травяными глазами - это очень странный цвет для глаз женщины и очень редкий. Она ни на что не жалуется, не любит, как впрочем, и я, сплетничать и выглядит, как и Кловис, всегда аккуратно и очень сексуально. У них на чердаке я пристроила себе «политическое убежище», чтобы прятаться, случись чего. Но надеюсь, ничего такого не случится ближайшие сорок лет:)
Я не люблю косметику. Она так противно липнет к коже, а я вечно забываю про неё, лезу к лицу руками и размазываю всё по щекам. Пошевели своим серым веществом. Иногда помогает... Шутка! Помогает ВсегдА-А! Ладно, снижу громкость голоса до ора...
Многие верят в Бога. Вы себе это можете представить? Верить в пустоту, которая не имеет смысла (возможно, читатель, ты посчитаешь меня изрядно прагматичной, но я такая, какая есть). Я не верю в Бога. Единственный Бог, которому я доверяю - это моя голова. Не совсем Бог. Я думаю головой, а не сердцем. Однажды у нас был случай. Хотя может тебе рано ещё об этом. Но я всё таки расскажу. У нас был клуб под утёсом Шепчущей горы, там раньше был хороший, густой лес. Там можно было собирать ягоды для разных целей. В клубе собиралась вся молодёжь нашей округи и занималась здесь, чем попало, на что ума хватало, а ума на всех не хватало, хотя водки было завались. Были не редки случаи передозировки алкоголя и, как следствие, отравление здешними спиртосодержащими напитками. Там бывала и ваша покорная слуга. Нет, нет, я здесь не искала ни дешёвой выпивки, ни сношения с пьяными незнакомцами или друзьями. Я не такая, как мои однокурсницы. Но всё хорошее быстро кончается. Кто-то, хорошенько перебрав с горячительными напитками, набрался где-то взрывоопасной техники и взорвал весь клуб к чёртовой матери. Я опоздала и потому почти не пострадала от взрыва, а вот друзья стараются сейчас не выходить на улицу со своими обожженными лицами. Пусть это для них будет хорошим уроком. Иногда я просто предчувствую неприятность и бью в колокол на главной площади. Именно в тот день я пропустила не только свою смерть, но и выступление приезжей рок группы «Клопы». Я их ждала все эти долгие годы, а они были сварены заживо. Становится ужасно только при одной мысли об этом.
А сердце? Что значит любить сердцем? Сердце, с научной точки зрения, которой я всегда придерживаюсь, это большой кусок мышц и не более того. Как можно любить вообще кого-то. Ты спросишь: А как на счёт моей мамы или отца? Отвечу: они очень дороги, как память, как мои родители, даже больше (я не могу ответить на твой вопрос). Они были первыми, кого я увидела, когда появилась на свет. Они меня воспитывали и баловали, и я на них не в обиде за это, любой уважающий себя родитель имеет право баловать своих детей и детей своих детей и... Я благодарна им за это. Обоим... В самом деле: ведь они дали миру меня. Нахрена? Ну, это другой вопрос. Давай поговорим о другом.
Я мало читаю, ты наверно заметил мой читатель, но зато в этом есть польза какая-то. Все сейчас увлечены чтением любовных романов, детективов, где каждую строчку читателю объясняет автор (наверно их пишут одни кретины). Я скажу тебе так: книги созданы были, чтобы учить, а не интриговать, заставлять радоваться или плакать. Это моя личная позиция, и я постараюсь её придерживаться, на время своего существования.
Всё пошло оттого, что я была отдана себе на воспитание, и потому мало общалась с друзьями и вообще не любила ходить на вечеринки, так как сидела дома и изучала научные книги. Отец, как я уже сказала, умер, когда я была маленькой, а матушке приходилось работать на нескольких сменах, чтобы я продолжила обучение. Но вскоре умирает её старшая сестра, где-то на западе, и она лишается рассудка. Все обязанности перешли на меня, я была в некоторой степени втянута в них; основную работу я никогда не выполняла, к счастью для меня это прошло как-то незаметно.
Я не имею какого-то определённого характера. Как хороший психолог, а таким и являюсь, я меняю свой характер как одежду, в зависимости от ситуации. Я могу спокойно разговаривать с абсолютно любым человеком, если мне он интересен, а это бывает не всегда… Мне так хочется найти для себя достойного собеседника. Такого, чтобы можно было говорить с ним (ней) на абсолютно любые темы, не смотря на то, что об этом могут узнать власти. Чтобы не смотря на погоду, настроение, время суток у нас была бы тема для беседы… Как жаль… как жаль, что в нашем городе, да, не исключено, и в других городах найдётся хоть один нормальный человек, который не будет рассматривать меня, как сексуальный объект для своих фантазий… печально…
Сознаюсь, у меня есть раб, то есть рабыня, но я не считаю её рабыней, для меня она просто подруга, даже сестра (во как). Её мне подарила мама в пятнадцать лет. Она помогает мне во всём, а я не скуплюсь на её просьбы. Когда мне её подарили, у неё не было даже своего имени, она не знала, откуда она и кто её родители. И я решила назвать её Наташей (хорошее единственное имя, которое пришло мне тогда в голову). Я толком не знаю, где мам нашла её, но всё равно спасибо ей.
Она невысокого роста, с короткими волосами светлого цвета, что-то среднее между чисто белым и бежевым, большие чёрные глаза внушают доверие любого человека, заглянувшего в них. Ей восемнадцать. Она добрая, иногда замещала меня на работе. У неё был небольшой дефект в речи, но это не мешало мне и другим общаться с ней. Она обычно мало говорит, но если её разговорить, то никто уже не сможет остановить. Не идеал, но лучше, чем ничего. Иногда когда ей страшно, она приходит ко мне, и я, как обычно, её успокаиваю. Мы говорим обо всём: о политике, о погоде, о музыке, о парнях… У неё никогда не было парня. Я думаю, мама не разрешит ей общаться с парнями, так как мы и так еле держимся на ногах, хотя никогда себе ни в чём не отказывали. Надо хоть кому-то остаться в здравом уме. Мы не единственные, у кого туго с деньгами. Правительство каждый месяц увеличивает налог, но никому из этого выгоды нет. Эта война уже надоела всем. Многие в шутку говорят: «Война после войны», да, и с ними можно согласиться. Много оружия осталось с эпох тех войн, быть может, нас ждёт ещё одна ядерная зима. И я не вижу выхода из этого положения. Война не кончится, пока не умрёт последний человек на земле, и тогда планета отдохнет от выстрелов, криков и крови. Любой человек, держащий оружие в руках, считается потенциально опасным, и правительство обязуется за наши деньги обезвреживать такие случаи...
Её комната находится напротив моей, она уставлена мебелью разных стилей: старый комод с блестящими ручками (похоже, владелица наблюдает за аккуратностью этой антикварной работой), совершенно новая кровать, маленькая, но уютная; но особенно запоминается любому, посетившему её комнату, это статуэтка маленького человечка из олова. Он похож на солдата. Наверняка это память о её родителях или о месте, где она родилась, но я не спрашивала ничего, может и зря, а может и правильно, но не мне судить.
Я слишком рано стала взрослой, слишком рано... Всё перемешалось в голове. Абсолютно всё...
Глава первая
Ты довольна?
Наступает время, и ты понимаешь,
что наполняет твою жизнь
истинным смыслом...
Есть вещи, которые стоят того,
чтобы жить…
/Народная мудрость/
В одно прекрасное время после занятий я зашла в комнату и увидела её, Наташу, там. Она что - то читала на своём языке, языке рабов, я тоже могу его читать, но не так хорошо, конечно же, как она. Она как - то учила меня этому, это было занимательно. Сейчас Наташа сидела в лёгком беленьком платьице, которое я подарила ей на её день рожденье, скрестив и поджав под себя свои беленькие ноженьки. Свет из окна делал комнату по - особому освещённой. Вещи меняли свой цвет и становились подвижными, а лампадка как бы светилась изнутри, и тени играли на полу. Сестрёнка была похожа на маленькую девочку. Я чуть не засмеялась от счастья, что на что-то наступила и подняла большой шум. Я наступила на корзину, стоящую возле двери, которую сама же и плела в детстве. И тут она меня заметила и предложила присоединиться к ней, и я согласилась, а что мне ещё оставалось. Мы вместе стали читать. Потрясающе! Я читала в слух, чтобы самой слышать свои ошибки и недочёты, похоже, их не было. Я быстро учусь, но это замечаю только я и никто больше. Никто - классный человек. Именно Никто меня понимал всегда так, как оно было на самом деле, а не в очень ограниченном мире своей фантазии, которая кружится вокруг одного места. (Надеюсь, ты знаешь о чём я?:-) Итак, в книге было сказано, что есть такое место, которое не обозначено ни на одной карте, где-то на востоке, за Свистящей горой (точно прочесть было невозможно, страница утратила былую чёткость), там живёт… племя, которое вытеснил мой народ во время войны. Наверняка это народ Наташи.
- Кажется, я знаю это район, - сказала я медленно и почти неслышно, - этот район называют. Из-зА Гор, туда никто не смог пробиться... и там много драгоценного... металла.
- Сестрёнка, ты сможешь показать мне это... э-э... место? - сказала она с большим восторгом, будто мама испекла большой пирог, который просто хотел, чтобы его кто - то съел.
- Я думаю, что смогу, - ответила я тем же размеренным тоном, удивляясь сама себе, ведь я так никогда с ней не разговаривала, - но я пойду с тобой. - Я действительно не хотела торчать в этом городе, чтобы выйти за какого-нибудь пьяного олуха, нарожать ему толпу детей, жить на одну зарплату, куря бамбук, и умереть в полном одиночестве.
- Тебе нельзя.
- Но, ПОЧЕМУ? - я не ожидала этого ответа и воскликнула. Я уже собралась кинуть книгу ей в лицо, но выронила её, как назло, из своих тонких пальцев, которые не привыкли работать и потому выронившие эту старую и очень, скажу я вам, тяжёлую книгу, напоминавшую теперь большую старую записную книжку. Можно быстро набрать мышечную массу, всего лишь таская эту пожелтевшую книгу по лестнице туда и обратно весь день, но это не по мне, как я уже сказала, я не привыкла работать, я городская девушка и всё такое прочее.
- Ты не такая как я, - здесь она замолкла на мгновение. - Ты другая. Оставайся здесь. Тебе надо ухаживать за своей мамой, - она говорила таким жалобным голосом, что чуть не плакала и заставляла плакать меня саму.
- Тогда скажи мне, сестрёнка, куда ты идёшь? - сказала я уже в совершенно другом тоне, что самой не понравилось и сделалось страшно, что мурашки по коже пробежались.
- Я пойду искать свой дом.
- Тогда я должна пойти с тобой, я просто обязана! - Я не знаю зачем, но сказала что сказала.
- НЕТ! - это «нет» устрашило меня опять, между нами образовался никогда не существовавшая до этого стена изо льда. И это не сахар. :-(
- Да как ты смеешь со мной так разговаривать! - я просто кипела от ненависти, что хотелось порвать её в клочья, но я сдержалась.
- Я просто… Я…- Её голос показался сейчас очень жалостливым, что я чуть не заплакала.
Она взяла книгу и выбежала на улицу. Кажется, она плачет там, я в этом виновна. Я обидела её своей бессердечностью. Я просто эгоист. Напрасно я на неё так. Да, она посторонняя, наверно. Или это я посторонняя… чужая… никто не сможет ответить на этот вопрос… наверно… пока не сможет…
Я пошла к себе. Не помню, как я вошла в комнату, однако очевидно на автопилоте. Я же оскорбила свою лучшую подругу. Но, как говорится, утро вечера мудренее или ещё как-то.
На столе пылилось моё любимое радио. Почему пылилось? Да потому, что ему давно пора в музей довоенной техники. Не глядя на него, я дотянулась и включила его, услышав что - то до боли знакомое, я решила сделать его чуть погромче. Он был настроен на радиостанцию Немых земель (здесь меньше всего новостей, а я их не люблю, тем более, если они плохие), и я услышала знакомую песню, её пела моя бывшая подруга (мы росли и учились с ней вместе в одной школе, это было классно).
Рок. Как много в этом звуке. Рок заставляет меня жить. Он пробуждает во мне лучшие чувства. Он во мне. Рок во мне. С ним я просыпаюсь, с ним я ложусь спать, с ним я работаю и отдыхаю. Без рока я не представляю свою жизнь. Рок воплощение самого лучшего во всём мире, что могло породить человечество.
Мария, так её звали, не выделялась интеллектуальными способностями от других детей, но обладала даром общения с людьми и очень хорошо пела. По пению у неё не было равных ни в школе, ни во всём городе! Её знало полгорода! Её знали и почитали. Мария любила пикники, особенно на Голубом озере. Это единственное озеро лазурного оттенка в окрестности с пресной водой, и о нём мало кто знал, поэтому оно оставалось по-прежнему чистым. Она неплохой политик: могла найти взаимопонимание с каждым человеком. Мне следовало поучиться у неё, но как всегда катастрофическая эта нехватка времени… Её песни немного отдалены от реального мира, поэтому они мне нравились. Их я могла слушать нескончаемо, и каждый раз её песни казались свежими. Так вот, сейчас она пела следующее:
Ничего у нас не выйдет, мы из разных стай.
Небо твой торопит вылет - улетай.
Мы простимся на рассвете - вот и все дела,
И смахнёт слезу, злой ветер с твоего крыла.
Провожал взглядом стаю - отпущу тебя.
И печаль моя растает в зорях сентября.
В том далёком поднебесье над рекой паря,
Провожу тебя я с песней светлой как заря.
И быть может, эта песня облегчит твой путь,
И вернёт мне это лето хоть чуть-чуть.
Ничего у нас не выйдет, мы из разных стай.
Небо твой торопит вылет - улетай, улетай, улетай.
Это просто невероятно, ничего подобного я ещё не слышала! Вот этого все хотели услышать очень давно, не только я.
Музыка перестала, и я уже не устремляла ни на что своё внимание. Я исследовала комнату. Книжный шкаф с десятью книгами, которые я давно забросила, был покрыт пылью. Книги эти были далеко не новыми. Я даже не помню о чём они. Письменный стол тоже не отличался своей чистотой, хотя выглядел совсем по-другому, как будто его натёрли воском.
Я просто упала на кровать и задумалась. Даже не помню, как погрузилась в сон. Словно провалилась куда-то.
Я видела сон.
Сон был ужасающ и прекрасен в одно и тоже время:
Я оказалась, кажется, в пустыне. Нет ни воды, ни растений. Только песок от горизонта до горизонта. Песок и ничего больше. А здесь, кажется, песок другой, не такой как там или там. О-о. Нет. Наверно показалось. Песок он и в пустыне песок (Это лично моё мнение и ничьё больше). Жара, солнце, духота. Потоки горячего воздуха, поднимающиеся от земли, искажают реальное представление об этом месте. Небо какого-то странного цвета: смесь синего и зелёным; это обычный, в принципе, цвет неба у нас осенью, но здесь похоже, что лето в самом разгаре. Солнце размером с гору. Похоже, я задыхаюсь, и никто мне не поможет. Я одна посреди палящей бесконечности. Здесь нет ничего, кроме тишины. Хотя я люблю тишину, ибо я провела в ней лучшие годы своей жизни. Но эта тишина не была похожа на ту тишину, к которой я привыкла. Как будто в ней чего-то не хватало. Наверно моего дыхания. Да.… Наверно… Я умру... и никто не узнает о моей смерти... Потрясающе! Неподражаемо! Вон тот стервятник намерен накинуться на моё бездыханное тело, но у него ничего не выйдет ближайшие пол… э-э... пятнадцать минут, пока я ещё не очумела от жары, а она, друг мой, не уменьшалась, а только становилась сильнее. Интересен ещё тот факт, что я не боюсь, теперь мне абсолютно безразлично, что случиться дальше, это всего лишь сон - плод моего воображения... Я не знала, что мне делать, и поэтому просто зашагала вперёд... куда?... не знаю. Подошва ботинок, кажется, расплавилась, к ним прилипал песок, отчего они становились ещё более тяжелее, и ноги вскоре перестали меня слушаться, стали ватными, я упала на колени, ещё раз оглянувшись, но никого не увидела (бесполезно увидеть то, чего на самом деле нет, и не было вовсе). Всё тщетно. Я лучше попросту останусь на этом самом месте и скончаюсь смертью «храбрых». «Не может этого быть» - подумала я, - «Разговариваешь, сама с собой - это первый признак сумасшествия!», - сказал мой ангел хранитель (Откуда он ещё тут взялся, в пустыне-то, не знаю). Но что-то вдали показалось, и там действительно что-то есть или это солнечный удар так подействовал на меня и мою печеную голову. Хотя сейчас мне бы стоило позвать на помощь, а не базарить, вдруг это тот, кто мне нужен - мой спаситель. Я собралась с силами и крикнула, хотя не услышала собственного голоса, чему очень удивилась так, что потеряла сознание на мгновение и упала на раскалённый песок личностью вниз. Казалось впереди вместо песка появилась пропасть, пустота... И позади тоже... О, нет! Я уже падаю в никуда. Темнота!!! И… пробудилась… ура.
Как обычно я проснулась в своей мягкой и уютной кровати, с подушкой, пахнущей чем - то весенним, но не испытала того приятного, ароматного и в тоже время живящего запаха среднегорского кофе, который мама постоянно заваривала мне и Наташе. Это меня всегда заставляло оторвать голову от подушки. Сейчас я попытаюсь открыть глаза. Так левый уже готов к труду и обороне. Но я решила не останавливаться на достигнутом. Через три минуты я уже должна смотреть в оба. Туманно ко мне возвратились моя память и моё зрение, и я увидела… Что это? Моя комната… и не только она... Всё украшено бумажными гирляндами, кажется, девчонки устроили праздник и мне ничего не сказали. Или этот праздник устроен в мою честь или так оно и есть (одно из двух: либо то либо другое). Порази меня радиация! Сегодня же мой день рождения. Как же я могла забыть:-)
Я наверно ворочалась всю ночь: у меня все волосы запутались на голове и ещё опухшее лицо. Всё, больше не пить. Не то, чтоб совсем не пить, но не пить в таких количествах. Это опасно, по крайней мере, для моей никчемной жизни. Стоять! О чём это я? Я же никогда и ничего... вроде... Я ничего такого за собой не припомню... или я ТАК много пью, что память отшибло на фиг. Нет, нет... абсурд! Этого просто не было и не будет. Чушь я какую-то говорю.
Я кое-как поправила волосы, накинула что-то на белое тельце и со скоростью степного ветра побежала по старой, повидавшей на своём веку, лестнице в гостиную. Я увидела маму и Наташу, сидящих за большим столом, накрытым белой льняной скатертью (она же стоит бешеных денег, для чего подобные расходы?). Я встала возле прохода и плавно оперлась на дверь, силы покидали меня. Кажется, они меня не заметили, тем лучше. Я стала дожидаться, чего не знаю, но это меня как будто, развлекало. Ну, нет... Я не могу так долго тут стоять без дела. Так можно и с голоду помереть или со скуки!
- Эй, девчонки! Что вы тут замышляете? - сказала я, хрипящим голосом, как будто я руководила парадом войск на главной площади десять часов подряд.
Они действительно знали, что тёмноволосая особа пристально подсматривала за ходом приготовления к празднику, и ничуть не удивились, когда эта особа заговорила.
- Доброе утро, дорогая, - мама всегда называла меня «дорогая», - надеюсь, ты умылась перед обедом?
- Могу ли я хоть на свой день рождения не умываться, ОДИН раз в году, - я призадумалась, - блин, уже обед?
Невероятно, часы меня не могли обманывать, да и маме я доверяю целиком полностью: время обедать. Как странно: это единственный день в моей жизни, когда я сплю большую часть суток. Наверно я потеряла уже свои биологические часы.
- Да, кажется... А, что... Мы будем кого-то приглашать? - сама удивилась этому вопросу.
- Мы пригласили Шер, твоего учителя, Евгения и... Арчибальда...
- ЧТО?!! - Я не выдержала пытки, - а он-то тут что забыл?
- Это была идея Евгения, они ведь братья с Арчибальдом, не так ли?
- Пусть хоть сёстры, мне наплевать. Он мне всю жизнь испортил, - а это действительно так, - я его ненавижу!
- Ну, дорогая, хватит тебе. Он помогал нам. Ну, ладно. Пусть это будет последний твой день рождения, когда приглашённым будет Арчибальд.
- Ладно, чёрт с ним, пускай будет по-твоему, но я не буду даже близко подходить к нему.
- Наташа, иди, помоги Сид прийти в порядок и поговори с ней.
Наташа молча встала из-за стола и подошла ко мне. Минуту мы стояли друг напротив друга, как две каменные статуи. Не шевелясь и почти не дыша. Потом так же молча поднялись в мою комнату. Там мы молча присели на мою неубранную кровать, и я начала:
- Наташ, ты меня извини... я... э-э... была... ну погорячилась, ну пойми ты меня, - я чуть сама не заплакала.
У сестрёнки тоже налились слезы, и мы обнялись как старые подруги. Казалось, мы никогда не были так близки с ней как сейчас. Казалось мир состоит из этой чистой любви и понимания. Наверно пусть и будет так.
Далее я опущу рассказ о бесконечном переодевании меня в разные платья, выщипывании волосков из разных мест, ибо они имеют постоянное желание появляться там, где их совсем не ждёшь, подкрашиванием и выделением того, чего у меня почти не было, выбор духов и так далее. Ведь как говорит мама: "Ты должна у меня выглядеть хорошо, дорогая… ты у меня самая лучшая"…
…
И вот я рядом с Арчибальдом и танцую с ним на пару что-то отдалённо напоминающее танцы в нашей сгоревшей дискотеке (Какого хрена мне здесь нужно? Ничего не помню…). Танец представляет из себя смесь рок-н-ролла и какого-то механического движения, такая смесь стилей просуществует наверно ещё очень долго. Я не скажу, что мне было с ним весело. Он не урод, но и не красавец. Он просто ублюдок, и всё тут.
Рядом отплясывали неугасающая и неутомимая парочка Шер. Дальше Евгений с сестрёнкой, а за ними мой учитель, мило беседовавший с моей мамой, которая руководит всей этой дискотекой. Я не помню вообще, о чём там был разговор. Это из-за того, что я приняла для храбрости доброго вина из кладовки. Помню только притихла музыка, и мам объявила на всю гостиную:
- А теперь медленный танец.
Погас свет...
"О, нет", - простонала про себя я. Его руки спустились мне на талию, у меня всё тело вздрогнуло. Я автоматически положила свои руки ему на плечи. Как я и думала плечи у него намного уже, этот эффект он добился подкладывая что-то под свой потрёпанный пиджак, в который он сложит всё, что плохо лежит: шариковые ручки, карандаши. Ладно, придётся ради мамы доставить ему такое удовольствие: танцевать со мной этот медляк. И больше я его не увижу. Музыка была очень, чересчур спокойной, что хотелось даже сомой уснуть. Но этот парень, который уже прижал меня к себе, не давал мне этого даже пожелать. Это не могло дольше продолжаться! Его обветренные, ужасные губы, если «это» можно так назвать, всё ближе, и ближе. Ты представляешь? Вот нахал. Я чудом вырвалась из его «объятий». Раздался удар пощёчины, и я помчалась на улицу...
Глава вторая
Побег
Until it joins some lager way
Where many path and errands meet.
And whither then? I cannot say…
Пока не сольётся с широким путём,
У сретенья множества троп и дорожек,
А дальше куда? Кабы ведать о том…
/Дж. Толкиен/
Я поднялась к Шерам на чердак, устроилась получше, как обычно, на мягком, пахнущем полынью матрасе, подстелив перед этим себе под голову мягкое одеяло, и стала думать о сегодняшнем сне. Этот сон пытается предостеречь меня, но от чего? Что такого должно случиться, что координально изменит мою жизнь? Может это путешествие с Наташей, лишь бы подальше от этого извращенца, который мне противен.
Я сама не ожидала, что так быстро усну. Но я не успела увидеть сон…
Меня разбудили Шер. Было темно, но того света, который исходил из щелей двери, было достаточно, чтобы разглядеть "пришельцев". Кловис был богато одет: похож на торговца; а Сильвия была похожа на принцессу из старых сказок, которые рассказывают маленьким детям, чтобы они крепко спали. Они выглядели очень смешно и интересно. Он сел в позе лотоса передо мной, а Сильвия села ему на ноги, как на стул, и этот милый стул обнял принцессу. Они не были пьяны, и прямо задала мне вопрос Сильвия:
- Почему ты убежала? Он тебя обидел?
Я не знала, что мне отвечать и потому ответила так, как есть:
- Да. Он приставал ко мне… - простонала я.
- Выскажись о нём, скажи всё, что думаешь. Я уверена, тебе станет легче.
И... я начала... Может и зря они выгнали из меня зверя. Я приплела сюда политику, все войны, все, что тот парень делал и мог сделать, абсолютно всё. Таких слов они никогда не услышали бы и от пьяного сапожника в баре в компании с не менее пьяным ключником, который постоянно теряет ключи и винит во всём местных мальчишек. Но всё же надо отдать им должное: мне стало спокойнее и легче. Сильвия тоже хороший психолог... А может и лучше меня... Я не заметила, как уже светало. Они уже переменили несколько сидящих и несколько лежащих поз, но не уснули, они слушали меня. Они, конечно, слышали каждое моё слово, каждую фразу. Мне нужно было выплеснуть всё наружу, и они это знали.
- ...вот. Наверно всё... не пора ли всем спать? - И улеглась на свою подушечку.
- Да, пожалуй, - пробормотал Кловис и попытался встать, не получилось, - а какой сегодня день?
Да, действительно, я уже и сама не помню, наверно среда.
- Сегодня воскресенье, - прожевала Сильвия, - на работу можно не идти, - уже с облегчением.
- Ё моё, - Кловис, кажется, теперь точно уснул здесь, прямо на полу.
Молчание.
Все мысли перепутались в моей голове. Не хотелось работать, а руки были уже готовы к самой тяжёлой ноше. Так не хочется идти, да и оставаться не желательно.
- Послушай, Сидни. Если у тебя опять возникнут какие-то проблемы, знай: мы всегда рады тебе помочь, - пробормотала Сильвия.
Вздох.
Молчание.
- Сильвия, а почему вы не заведете ребёнка? - вдруг спросила я.
- Я уже беременна, - спокойно ответила она.
Молчание. Небольшая пауза. До меня дошло не сразу из-за этого вина. Я резко вскочила со своего лежбища:
- Вау, классно. А я и не заметила, - удивилась я с максимальным эффектом.
- Ну конечно, и не заметила бы. Это же всего лишь первый месяц.
- Ах, ну да... точно.
Молчание.
Кажется, это сказала не я, но моим голосом:
- Я рада за тебя.
А я действительно была очень рада. Как ребёнок, в самом деле.
Мы замолчали теперь надолго и больше не разговаривали.
Мы молчали, как будто уже всё было уже сказано. Как будто всё было известно, расставлены все точки над i. Теперь мне казалось, что жизнь - это не только одни разочарования, когда есть на свете добрые друзья... вроде них.
Я скомкала свои длинные волосы и постаралась сжать их как можно крепче, и вдруг заметила, они блестят. Ты не поверишь: они снова блестят, как и раньше… но, знаешь, как-то не так, что ли. Я привстала, спустила их вниз и резко закинула голову назад. Теперь можно посмотреть на обстановку.
Я оглядела своё убежище: пыль, какие-то тряпки на отверстии вместо окна, через которое просачивался свет - ничего нового, кроме этих двух влюблённых. Кловис мило и тихо похрапывал, упёршись головой в старый деревянный ящик. Сильвия же положила свою голову ему на грудь и дышала почти неслышно. Но надо покинуть их. Мне хочется действовать. Да. Я сейчас же выйду на улицу и...
Я на улице, и что дальше? Обычная улица, ничего интересного не расскажешь. Ну, кроме того, что перед нашими домами невероятно чисто. Это вызывает у всех подозрение. Просто мы любим чистоту и всё тут. Народ не копошиться как и обычно происходит в воскресенье. Армейских нигде не видно – тем лучше.
Домой я не пойду - не сейчас. Будет только хуже. Тогда куда? К Василию, естественно.
О нет! Что это за удивительный парень? Он не был похож на людей из моего или других городов. Он был явно какой-то другой… Странный какой-то: всё время смотрит по сторонам, нервничает. Возможно, его разыскивают? Думаю это сейчас не важно. Почему он так подозрительно смотрит на меня? Я что так ужасно выгляжу, у меня руки в крови? Не смотри на меня так, я никого не убивала (ещё)…
К дому Василия я дошла довольно быстро, поднялась по лестнице и уже сижу у него дома в мягком кресле. Ха... У нас есть даже своё собственное приветствие. Его трудно описать словами. Оно представляет собой некое хаотичное движение рук, пальцев, запястий, с одной стороны, а с другой, точно продуманное описание пакостей, которые мы с ним совершали. Это была моя идея придумать что-то подобное, а дальше по нарастающей мы преобразили это рукопожатие до совершенства.
- С чем ты пришла сегодня? Обычно ты приходишь, когда тебе нужны деньги, а я не хочу, чтобы ты приходила сюда только ради этого. Ты должна понять, что я на тебя глаз положил ещё давно, когда ты только переехала в наш город, я просто слишком робок с девушками, но ты…
Он ещё долго продолжал что-то говорить, стоя в одних трусниках (это обычное дело, увидеть его одетым намного труднее), что-то о старинных обрядах древних индейцев, о сексуальных революциях в умершей Европе, а также о многом другом, что для меня оставалось сейчас где-то там, на заднем плане.
Я взяла со столика овсяное печенье и откусила кусочек, потом ещё кусочек и ещё. Я подумала ещё немного о плане своего побега. Я обещала взять с собой Наташу. Так, а его взять ли? Возможно. Сойдёт за дипломата или хотя бы за повара, он хороший охотник и писатель бессмысленных произведений (будет время я о них расскажу подробнее). Взвесив все «За» и «Против», я решила: он идёт со мной.
В тарелочке печенье катастрофически стало пропадать, и перебила:
- Василий, остановись и послушай теперь меня очень внимательно. Ты меня знаешь, я всегда говорю на полном серьёзе. Иногда я несу бред, но это не тот случай. Ты слышал, что в зоне из-за гор вероятно есть город, город высоких технологий, как принято называть его в наших сказках, которые читают детям на ночь. Я хочу проверить правдоподобность этих сказок. Я отправляюсь на поиски новой… точнее старой жизни. Мне понадобиться команда из нескольких человек, провиант и прочее дерьмо для проживания в пустыне. Идут: конечно же я, Наташа и… ты…
- Ты что уронила свою голову со скалы Мёртвого Орла? – он был очень возбуждён, что начал метаться по комнате из стороны в сторону. - Это же самоубийство! Если власти узнают об этом, то самое лучшее нас просто повесят на главной площади. Но даже если всё пройдёт гладко, мы умрём от обезвоживания в пустыне, или на нас нападёт уссурийский тигр в горах или…
- Так ты идёшь со мной? – опять прервала я его.
- Я?! – он показал на себя своим толстым пальцам.
Василий успокоился, накинул халат и сел в кресло напротив меня.
- И как далеко ты хочешь уйти?
- Подальше отсюда, – звучало как требование.
Он задумался над моим ответом:
- А поконкретней? – Василий повернул голову на бок, что стал мне казаться дворовой собачкой, которая услышала знакомую команду, за выполнение которой ей доставался лакомый кусочек.
- Мы поковыляем в район из-за гор, - словно нараспев произнесла девушка напротив Василия.
- Ты что, ума лишилась? – он вскочил с кресла так быстро, что не заметил, как наступил на переспевшую сливу.
- Всё под моим контролем. – Кажется я успокаивала не его, а себя.
- Блин. На что я соглашаюсь… - присев на место, он продолжает соскребать мякоть нежного плода.
- Тебя никто искать не будет? – заигрывающее спросила я.
Он ответил молниеносно:
- Нет!
- Это хорошо… - почти шёпотом.
- А ты?
Я сделала громкий вдох через нос и села поудобней, но так чтобы рука могла дотянуться до столика:
- Я всё улажу, надеюсь.
- Надеются на Бога, а у тебя - его нет.
- Как и у тебя! Ладно, проехали, дай что-нибудь поесть.
- О, это другой разговор. Щас сообразим.
И Василий исчез. Вот так взял и исчез.
Я продолжала жадно поглощать печенье. Последние крошки. Мысли переполняли мою голову, а я старалась не обращать на них никакого внимания, что давалось мне очень трудно. Нужно тщательно подготовиться… нельзя, чтобы кто-то узнал об этом. Даже близкие мне люди… ради их же безопасности…
А вот и Василий с моим завтраком. Василий теперь был одет. Это недурно. На нём были его любимые (они у него единственные) джинсовые штаны, потёртая футболка с логотипом какой-то рок группы из старого света, цепочка на шее из серебра. Завтрак выглядел не очень аппетитно, но сейчас я могла съесть всё, что мне предложат, не обращая внимания на вкус и консистенцию. Но еда хоть и выглядела очень ужасно, на вкус это было что-то потрясающее.
Он принёс бутылочку вина, хорошего крепкого вина, и предложил обмыть идею.
- Только гениальная идея может иметь свой конец, и лишь ерундой можно заниматься бесконечно! За идею.
- За идею, - эхом повторяла я, чувствуя, что разум покидает меня.
И вдруг он говорит:
- Сидни, ты единственный человек, которому я могу довериться на сто процентов. Тем более сейчас, когда я чувствую такое раскрепощение. Сейчас я стану другим, а тот, другой, любит пофилосовствывать на разные темы.
- Так выпусти его на волю, дай ему свободу мыслей! Даёшь идею! – Скомандовала я.
Он ещё раз задумался…
За окном показался вечер… Уже?!! Как же время летит! Ё!
- Однажды мне задали вопрос: зачем нужны женщины? И я сам же ответил себе: для нормального человеческого общения. Не совсем. Сейчас, по крайней мере, я так не думаю. Совсем недавно женщин ставили выше мужчин. Женщина – это символ красоты, обаяния, а потом уже как продолжательница человеческого рода. Им посвящали стихи, называли их именами звёзды… Но началась война, и женщина берёт в руки оружие и становится воином, который тупо выполняет приказ. Какой резкий переход, не правда ли?...
Далее шёл какой-то лепет о превосходстве морали над логикой, жизни над техникой и прочее. Но больше всего мне запомнилось следующее:
- Есть два основных типа представительниц женского пола: женщины и бабы. Бабы – это враги как мужчин, так и женщин. Им нельзя доверять даже пасти черепах. Такая подружится с тобой, а потом продаст с потрохами. А женщина – это друг человека. С ней можно и на фронт и в постель. Держат всё в руках… И всё у них пучком… Ты меня понимаешь?
Как мне хотелось его ударить в тот момент, но, похоже, он говорил правду. У него больше опыта в таких делах.
- Наверно я слишком запарил тебя своими разговорами, предлагаю временное перемирие продолжительностью на ночь… А потом я продолжу.
- Ну, хорошо, - было согласилась я, но какое-то чувство говорило, что этот парень во многом прав и мне следовало бы поговорить с ним подольше, но… он был не в состоянии продолжать что-либо.
И я решила устроится на диване. Было немного неудобно, но я взгромоздилась на него и отключилась.
…
Глава третья
В пути
Рождённый ползать –
Летать не может!…
/М. Горький/
День начинался спокойно и размеренно, хотелось бегать и суетиться, как будто мне больше всех надо… но на самом деле этого мне нужно было больше всего, даже еды (я не позавтракала). Убежать с этого города, подальше от этого моря, уж лучше в пески… в пески, где нет ни одной души, ни этих мерзких людишек, вечно старающиеся заработать больше, чем им надо, без этих солдат, которые вечно мешают делать то, чего так хочется. Ты только послушай: свобода. Почувствуй, как она зовёт меня, ты только представь себя наедине со свободой… Воля! Я так долго ждала её, что мне не терпелось увидеть, почувствовать её запах, а он будет приятный, дотронутся до неё своими тонкими пальцами, ощутить тепло прикосновения или холод. Я ждала… но ожидание это меня утомляло…
Василий исчезнул, и теперь надолго… Совсем…
Я нигде не могу его отыскать. Его, быть может, повязали. Нет, что это я. Никто же не знает о заговоре, кроме него… чёрт, о чём я думаю? Всё будет нормально, всё под моим контролем.
Я решила пройтись по городу. О, этого не может быть! Он, этот странный парень, опять здесь. Что он ко мне пристал? Не, так дело не пойдёт, надо с ним сейчас же поговорить. Я стала медленно красться к нему. Я кралась как кошка, которая увидела большую, толстую, аппетитную мышь, жрущую лакомое зёрнышко. Он как и обычно очень нервничал, смотрел по сторонам, а когда понял мою ловушку, то испугался и скрылся в момент. Вот чокнутый! Не, такого просто не может быть. Кто он?
Я шла сейчас известной мне каменной дорогой: по центральной улице. Раньше тут бывало много людей – это точка у нас вроде базара. В этом месте, как и всегда, всё также пахнет тухлой рыбой, несвежим мясом и прочей белибердой. Фонтан, точнее то, что от него осталось, казался теперь мне по-настоящему одиноким. Вода в нём уже не задерживается, как раньше. А раньше – этот фонтан мог сгодиться, как поилка для птиц. Сейчас же – это примитивный и лишенный смысла бесцветный камень.
Следуем дальше и справа видим железную ограду – забор. Такая полоска ржавого, покорёженного металла. Я не знаю точно что и от кого она ограждает. Дома стоят вдоль дороги и напоминают мне ущелье. Странно, не правда ли? Хотя я и была одна, в голове моей слышался шум толпы:
- Семачки! Покупайте семачки!
- Мясо буйвола! Свежее мясо буйвола!
- Пирожки с мясом, с картошкой!
Как же всё это осточертело! Бесполезные громко орущие торговцы бракованными товарами по высоким ценам и их животные, которые гадят и плодятся прямо здесь, на базаре. Торговля чисто теоретически у нас запрещена по будням, но сегодня как раз обычный рабочий день.
Я не заметила, как прошла мимо кладбища. Забавное место. Оно мне нравится больше из всех достопримечательностей нашего города. Здесь я частенько проводила своё свободное время… Здесь тихо. Не просто тихо, а слишком тихо. Здесь как-то по-особому чисто и уютно.
Далее парочка разбитых магазинчиков. И Василий…
Василий не один. Его ведут под руки двое военных. Василий, наверно, чувствует себя так же как выглядит: разбито и помято. Одежда на нём грязная и иногда порванная. Самостоятельно он идти уже не может.
Эти двое, похоже, новобранцы, форма ещё чистая и опрятная, сапоги начищены. Они обхватили Василия и неуклюже вели, точнее тащили, моего боевого товарища в мою сторону.
- Эй, Сид! – рывками пробурчал Василий. Он меня увидел и решил поприветствовать.
Я остановилась и затихла. Солдаты остановились тоже, внимательно рассматривая меня, потом посмотрели на него, и один скомандовал:
- Это она?
Василий бодро кивнул в знак согласия. Я поняла, меня продали вместе с потрохами. Меня предал мой лучший друг, который только что признавался мне в любви… И нате вам:
- Прости, Сид… Я честно… не хотел. Я люблю тебя…
Солдатики в тот же момент заржали. Да, именно заржали, потому что это никак больше не назовёшь.
Какое-то время я ещё раздумывала… И наконец решила: бежать.
Я медленно повернулась и быстрым шагом начала удалятся. Слышала только:
- Триста сорок пятый, останься с ним, а я за ней. Эй, стой! Стой!!! Я тебе приказываю!
…
Давно я так не бегала, но ноги частенько меня спасали от таких передряг. Проскочив сквозь дырку в заборе, я направилась в сторону полузаброшенной гидроэлектростанции, мы в детстве нередко там играли. Я проследила за тем, чтобы за мной не было слежки или хвоста, затем просочилась через ещё одно загорождение, и мгновенно очутилась в главном здании электростанции. Здесь, наверно, я проведу остаток дня, а утром переберусь через Горы.
Здесь было сыро, ветер, проходя через щели в стенах, издавал свистящие и режущие слух звуки. Иногда его порывы заставляли моё тело вздрагивать, мурашки становились моими частыми гостями. Из старых вещей я соорудила себе лежанку. Костёр жечь было бы глупо – так меня проще заметить – это я понимала. Поэтому пришлось есть холодные консервы, которые мы припрятали на всякий случай. Была здесь ещё и тёплая одежда, но часть её сгнила от влаги, её мне пришлось выкинуть совсем, оставшуюся – накинуть на себя. Я была похожа на бомжиху-оборванку. Ха. Прикольно. Если бы меня сейчас видел Василий… Да. Он бы порадовался за меня, но… судьба повернулась к нему не тем местом, каким хотелось бы.
Итак, проснувшись от жестокой боли в шее, я нехотя заставила себя встать. Оглядевшись, я поняла, что по-прежнему я одна – это плюс – не придётся тащить на себе кого-то. Я скинула с себя это трепьё и стала искать сумку или что-то отдалённо напоминающее сумку. Бинго! Здесь ещё не всё сгнило. Осталось выбрать припасы получше, всё это положить в мешок и отправляться в путь, чем я и занималась в ближайшие два часа…
…
Фляжка для воды имела дырку у горлышка, так что приходилось держать её всегда в вертикальном положении, нож был ржавым, другой слишком туп, спичек не хватило бы на всю дорогу, но ничего мне не оставалось, как продолжать свой путь – путь неизвестно куда… Как неизвестно – в страну Из-зА гор. Туда, туда, где ещё никто не был, по крайней мере из наших, городских.
На гору я потратила ровно два дня:
Ночью мне пришлось остановиться в небольшой пещере, где я развела костёр, чтобы поесть и чтобы отпугнуть диких и опасных зверей. Говорят, что их много здесь водится. Многие из них сильно мутировали, что даже не имеют определённой формы, а похожи на кучу навоза, двигающуюся навстречу. А когда эта куча подползёт поближе к тебе, то неожиданно появляются большие клыки, которые разрывают человека на мелкие кусочки. Конечно, это звучит довольно страшно, но за всё это время я не встретила ни одного из них, а может я себя слишком тихо вела? Не знаю.
Пещера представляла из себя небольшое углубление в слой породы, которое появилось вследствие действия ветра и дождя. Это не лучшее место, но было уже поздно, чтобы искать что-то другое. На провианте пришлось сильно экономить так, что я была вынуждена есть ягоды с деревьев – многие из них были сладкие. Название я их толком не знала, но точно помню, что их можно есть, а здесь всё было усыпано ими. Я даже немного собрала этих ягод, на потом.
Я делала насечки на деревьях, чтобы вернуться домой, если передумаю. Но, вряд ли я передумала бы вообще.
Потом была сухая и безжизненная пустыня:
Это довольно однообразная местность, и описывать тут мало что. Днём солнце пекло так сильно, что вода в фляжке могла вскипеть в любой момент. Ветер же не освежал лицо, а только заметал следы и резал глаза, как ножом. Я не знаю точно сколько дней я провела там потому, что меня укусил скорпион, когда я решила вздремнуть ночью.
Я проснулась оттого, что по мне что-то ползало и искало теплое место. Я постаралась присмотреться, но тусклый свет луны мало что мог показать. И тут я решала, что нужно это смахнуть. Потом оно меня укусило. Я кричала во всё горло, но вряд ли меня кто-то бы услышал, но я как-то должна же была остановить эту адскую боль.
Рука покрылась волдырями, рассудок – смутными размышлениями.
И мне приснился, а может это было и наяву:
Я смотрю вниз. Внизу вода. Как прекрасна она была: небесная и прозрачная, как слеза ребёнка! Я осмотрелась и увидела, что стою на бесконечном мосту. У моста нет ни конца ни края. Я посмотрелась в воду, желая увидеть своё отражение, не знаю почему, просто захотелось убедиться, что не сплю, но ничего там не увидела… Этого не может просто быть! Как так? Это может просто не вода? Или это какая-то неправильная вода?
И вдруг слышится мне плач, детский плач. Я пошла на звук, потом побежала, благо мост был на что-то подвешен и не расшатывался. Вдали я увидела девочку, которая на моих глазах стала расти, увеличиваться, и вскоре превратилась в красивую девушку… с тёмными волосами как у меня. Платье на ней было лёгкое и белого цвета. Она уже перестала плакать, теперь она просто сидела на корточках и раскачивалась из стороны в сторону. Я приблизилась к ней и тронула её за плечо:
- Эй, привет! – произнесла я крайне ласково.
Девушка остановилась, потом развернула ко мне голову и прошептала:
- Прив-вет…
О, нет! Она похожа на меня как две капли воды. И это не зеркало: она живая, она дышит и говорит.
- Кто тебя обидел? – поинтересовалась я.
- Ник-кто… - холодно и чересчур спокойно ответила она.
- Тогда почему ты плачешь?
- А кто с-сказал, что я пл-лачу? Я пр-росто ре-ешила почи-итать… - также железно отбила.
И вдруг у неё в руках оказалась книга, которую я читала в детстве, потом ещё много раз перечитывала, а потом…
-Тогда, хочешь, поговорим о том, что ты сейчас читаешь?
- Нет, я не х-хочу говорить. И я нич-чего не Чита-аю…
Вдруг книга, которая только что была у неё в руках куда-то исчезла. Ничего не понимаю…
- Почему?
- Я не х-хочу говорить. И всё тут… Ни с тоб-бой, ни с соб-бой… ни с к-кем…
Да, запущенный случай, но как она похожа на меня…
- Тебя, что, кто-то обидел? Скажи кто. – Я хотела искренно помочь ей, но она сказала:
- Меня ник-кто не обиж-жал.
- Тогда почему ты плачешь?
- Остав-вь меня… од-дну.
Я вспоминаю себя, я понимаю, что когда рушились все мои планы, я тоже пыталась замкнуться в себе, уйти, забится в тёмный угол и т.д.
- Но, возможно, я помогу тебе. – Настаивала я.
И тут за моей спиной кто-то появился и громко, теперь уже командным голосом:
- Оставь её! Ты не помогла ей тогда, не поможешь и сейчас!
Я медленно, осторожно повернула голову и увидела себя, но уже в военной форме.
- Что тебе здесь нужно и почему она плачет?
- Ты сама знаешь ответ! – Прокричала эта новенькая.
- Ответ? – Не поняла я.
- Ответ. Ты сама заставляла её страдать. Ты слишком гордая. Гордость – это то, что породило меня и убило её! За это тебе спасибо. Даже больше. Я буду преданной слугой твоей, если ты мне сделаешь ещё одну услугу…
- Ты о чём?
- Скинь её! Скинь её с моста. Ей здесь не место! Это приказ! Приказ обсуждению не подлежит! – Она стала кричать во всё горло, как будто спорила со мной. Наверно она догадывалась, о чём я думала, ведь она – это я. Не так ли?
Я вцепилась в неё взглядом, держа на губах ехидную ухмылку.
- Нет, нет! Ты не можешь этого сделать! Ты умрёшь вместе со мной! Ты даже не представляешь, что ты будешь делать без меня. Ты станешь этой, - она показала пальцем на мою первую копию, - Убив меня – умрёшь и ты! Такова жизнь, - она так красиво говорила, так жалко было её убивать.
Я представила, что в руках у меня большой меч, которым я и разрубила эту ведьму. Всё кончено. Её тело бренно, как мешок с песком, опустилось на пол и превратилось в пепел. Я вздохнула с облегчением…
Довольно много времени я пребывала в этом трансе, но когда я очнулась, то увидела…
…
Глава следующая
Без комментариев
Чем страсть сильнее, тем печальней
бывает у нее конец.
/В. Шекспир/
Я что-то нашла. Дверь. Она, кажется, из металла. Какой-то знакомый оттенок и блеск. Похоже на свинец. Да, чёрт побери, это и есть свинец. Я должна была сообразить раньше. Наверно об этом месте говорили люди: гигантские залежи этого металла, на этом можно разбогатеть. Не поверю, если мне скажут, что до войны золото было дороже свинца. Сотни людей гибли за этот металл - полное сумасшествие, идиотизм. Надеюсь, этого не случится сразу со мной, здесь и сейчас. Мне хочется ещё пожить в этой шкуре и желательно в этом мире, на этой знакомой до боли планете - Земле.
Всё-таки я решилась и открыла эту тяжёлую и неприступную дверь, на счастье она открылась почти не слышно. Впереди была темнота. Не было видно ничего, но я по своей наивности вступила на каменный пол и почувствовала маленький сквознячок, прокатившейся мило по моей спине. Проникнув ещё чуть-чуть вперёд, я наткнулась на стол, где я нашла настольную лампу, которая была повешена к стене странным образом. Я нашла выключатель, и раздался в тишине щелчок. Наконец-таки в комнате пропал царивший до этого мрак, и я увидела то, чего не должна была видеть…
Мне кажется, здесь когда-то жили люди или сейчас живут, но не убираются, поэтому здесь очень пыльно. Хорошо, что у меня нет аллергии на пыль, а то бы я не продержалась здесь и пятнадцати секунд, и я осталась, не смотря ни на что. Немного расскажу о самой комнате. Несколько тёмных маленьких стёкол были встроены в стену, по неизвестной мне пока причине, доска с какими-то кнопками и исходящим из неё проводом лежала на этом столе, стул, скорее кресло, стоял рядом со столом и был очень мягкий и наверно удобный, что я решила на него сесть. Да поистине удобная штука! Спинка стула плотно прилегает к моей спине, что я уже не чувствую ранее присутствующую усталость. Подлокотники напоминают ту доску с кнопками, я даже разглядела то, что на них написано. Потрясающе, это похоже на буквы алфавита языка рабов. Не может этого быть! Откуда он тут взялся. Наверно я сплю. В конце концов, что это такое, что это всё значит? (у меня ещё было много вопросов самой себе об этом месте, но ни одного путного ответа я так и не услышала). Напротив меня было то же самое: несколько стёкол, кнопки, включатели и прочее, но там был другой стул, и туда я совершенно не собиралась идти. На стене весела какая-то инструкция с печатью, а правее брошюрка 2003 года. На ней написано: Продвижение. Рок фестиваль. Участвуют все рок группы. Слово "все" было подчёркнуто. Как странно, она почти как новая. Да, но я последнее время мало чему могу удивиться. Я как будто вросла в это «кресло» и не заметила, как задремала (когда ещё я могла так поспать в этой пустыне).
И ответ на множество моих вопросов не заставил себя ждать. Через несколько мгновений в комнату вошёл парень с пистолетом. Да, тот самый, которого я видела тогда! Пистолет он держал как-то неумело, такое ощущение, что он редко им пользуется, если пользуется вообще. Лучше бы он не направлял его на меня, а то мало ли что. Он стоял в проходе двери и был похож на супер героя из комиксов, которые я читала на досуге между работой и учёбой. Ветер то и дело встряхивал его тёмные длинные волосы чуть ниже плеч, которые он постоянно поправлял так нежно, что любая бы девушка растаяла в его объятьях. Маленькие очки на его прямом носике делали его ещё сексуальнее. Его внешность очень напоминает мне меня.
В мою кровь сразу брызнуло ведёрко адреналина, когда он повернулся в мою сторону, что рука дернулась, но я стала ждать, что будет, никто не знал, даже я. Парень, не заметив моего присутствия, видно по его телодвижениям, в его комнате или доме, или ещё где, прошёл мимо меня и открыл шкафчик, тоже встроенный в стену, где он положил свою робу и грязно выразился. Зачем и почему? Тут он снял рубашку, и я увидела его белое, неводившее много лет солнца тело. Не сказать, что он атлет, но и сказать, что он хиляк - это дезинформировать, поэтому скажу я так: он развит физически в меру, что меня всегда привлекало в людях, особенно в парнях. Обычно парни пьют палённые алкогольные напитки самопального производства, покуривая какую-нибудь травку, которую собирают у нас на Немой горе. Редко встретишь такой экземпляр, а если и встретишь, то они тебя быстро обломают своей нетрадиционной ориентацией. Вообще с парнями у меня полный облом. Взяв лёгкое одеяние сероватого цвета, он попытался одеть это на себя и одновременно закрыть шкафчик. Это он делал так неторопливо, что можно было за это время захватить десяток планет, но делал он это очень хорошо.
Он включил свет странным включателем, и я не успела запомнить, как он это сделал. Он, наконец-то, увидел меня. Я притворилась, что сплю. Он постоял некоторое время, очевидно не понимая всю суть происходящего, потом подошёл ко мне и присел. Его колени хрустнули так смешно, но я чудом удержала улыбку на своём лице. Он ждал, когда я проснусь, при этом, пытаясь запомнить все складки моего измученного тела. Что он со мной будет делать? Это первое, что пришло мне в голову. Он провёл рукой по моим растрёпанным волосам и поцеловал их. Сначала я испугалась, но потом мне это понравилось, он сам не знал, что делал. Потом по гладкой коже шеи. Я ощутила небольшой холодок. Далее шаловливая рука запястьем последовала по пальчикам, которые он также нежно взял и поднёс к своей щеке, долго прижимал и был счастлив, как ребёнок, в самом деле, живёт здесь один вдали от цивилизации. Я открыла глаза, потому что не могла продолжать, что-то подсказывало мне этого не делать. И он посмотрел мне прямо в глаза, не отпуская моей руки.
Мы молчали. Никто не мог начать разговор, не понимая с чего начинать и не зная о чём надо говорить в таких запутанных ситуациях. Молчание не могло длиться вечно, и я пробурчала:
- Оставьте меня, мне нужно выспаться, - и выключилась…
…
Проснулась я в маленькой кроватке с очень хорошим настроением, хотя толком и не понимала, что же со мной случилось. Для меня это оставалось мрачной неизвестностью. В боку побаливало и заставляло перевернуться на другой бок и подняться, что я, собственно, и сделала. Очень уж хотелось есть и узнать, что это за место, и я последовала за знакомым сквознячком, к которому уже привыкла. :-)
Комната была маленькой сама по себе, и, потому, я не заблудилась, хотя чуть не упала, когда переступала через высокий порог: ноги не хотели подниматься на такую высоту в такой ранний час. Далее был недлинный коридор с множеством дверей, к сожалению закрытых для посторонних глаз. Потолки здесь низкие и заросшие паутиной и ещё чем-то, напоминавшее плесень или что-то в этом роде. Имелись лампы странной формы: белые и продолговатые, скорее цилиндрические. Многие из них не работали. А работавшие лампы громко гудели и иногда переставали испускать этот приятный белый свет, работая как бы рывками. Но я последовала далее и увидела маленькую кучку мусора в углу. Хозяин или художник или давно не убирал здесь (если честно я придерживаюсь последней версии). Наконец я прошла в следующую комнату.
Воздух горький - странное ощущение…
Глава не последняя
Что это, если...
Тень живёт только при свете…
/Ж. Ренар/
Он сидел в кресле перед большим... экраном. По экрану на синем фоне бегали какие-то циферки, буковки, значки с такой скоростью, что я не успевала следить за ними. Но он, видимо, в этом разбирался, иначе его бы тут не было бы, правильно?
Наконец-то на меня обратили внимание, его взор стремительно пробежался по моей мятой одежде (она выглядела ужасно), потом по волосам. Ты видишь, как он смотрел на мои волосы. Похоже этот парень от них без ума – это мне на руку. Потом он поправил очки и произнёс:
- Приветствую тебя! Добро пожаловать в старый новый мир! Здесь тебе не все рады, но держись ближе ко мне и всё будет в порядке, - сказал торжественно парень.
- Что ты имеешь в виду под словом «ближе»? Я что спать с тобой теперь обязана? – Выразила я своё негодование по этому поводу и приставила руки на пояс так, что выглядела как мама, ругающая своего отпрыска за совершённое деяние.
- Нет, - усмехнулся парень, - совсем необязательно спать со всеми или в частности со мной. – Он что-то прикидывал в своёй голове. - Я хотел сказать, что ты новенькая, а я бы помог тебе разобраться во всех хитростях нашего дела.
Я успокоилась, заняла более удобную позу: руки сложила под грудь, ноги чуть шире плеч, нос по ветру. Безуспешные поиски глазами стула заставили меня облокотится на стену рядом со мной.
- Ладно. – Успокаивала я своего собеседника, - вопрос номер раз: что это за место?
Он обвёл руками в воздухе круг, как бы говоря, что идёт речь про всю эту гору, и произнёс:
- Это место называется…
Сирена на стене стала испускать пронзительный свист и гул.
- Чёрт!..
Я схватилась за голову и постаралась забиться в угол комнаты. Казалось, от этого звука у меня раскалывалась голова на две половинки… или на три. Сюда вбежали ещё пять молодых людей приятной наружности. Их лица не были отягощены интеллектом, наверно поэтому они держали в руках самодельные винтовки. Одежду трудно описать, я глаза наверно тоже закрыла. Они встали в шеренгу вдоль стены. И тут мой знакомый вскомандывал:
- Занять позиции! Обо всём докладывать! ВСЕ ЗА ИДЕЮ!
- И идея за всех! – крикнули они хором и исчезли.
Сирена утихла. Уже лучше.
Я убрала руки, приподнялась и заковыляла к нему - ноги меня ещё плохо держали. Он стоял посреди комнаты и молчал, почти не дыша. Странный он какой-то. И тут я спросила:
- Что-то случилось?
Он подумал, медленно повернулся, только сейчас я разглядела его суровое лицо – он прирождённый солдафон, но я думаю это место его так сломало.
- А как ты думаешь? Наверно ты думаешь, что мы тут?.. в бирюльки здесь играем? – он стал ходить из стороны в сторону и, подбирая слова, отвечать на поставленный вопрос. Он нервничал и потому мысль опережала его слова.
- Нет, просто впятером воевать против тысячной армии, вооружённой до зубов…
- Нас шесть, пока…
- Этого мало!
- Ты так говоришь потому, что не видела их в действии…
- Что же может твоя великая армия?..
- Она может всё! Но она быстро редеет… - он вспотел и стал шагать ещё чаще. Я заставила его понервничать.
И решила привести свои доводы в оправдание:
- Я читала: солдаты короля захватили в плен группу повстанцев…
Он схватил меня за плечо:
- ТАК ОНИ ЖИВЫ?!!
Я удивилась и потому ответила неуверенно:
- Кажется, да… А, что ты так орёшь…
Недослушав фразу он ответил:
- То что нужно! Надо предупредить остальных.
Он что-то накинул на плечи и гаркнул напоследок:
- В холодильнике еда, поешь, а то опять упадёшь в обморок. – И исчез так же быстро (наверное это из-за их частых тренировок).
Итак, что мы имеем: горстка людишек, считающих себя супервойнами, их самонадеянный и лицемерный командир, и холодильник полный еды. Холодильник! Остановимся, пожалуй, на нём, еда сейчас важнее.
Я долго искала что-то белое и широкое, но в комнате ничего не было похожего. О, тут зелённая дверца, и от неё веет холодок. Открываем. Ура! Еда!..
…
Как они это едят. Какая-то копченая ящерица на палочке, сушеное яблоко, копченое мясо, далее баночка с напитком. Надпись на языке рабов. Баночка явно железная, красного цвета, надписи белые по кругу. Ничего не пойму, но всё же попытаюсь прочитать:
- К…ко… кола. Кока-кола.
Шедевр! На картинке изображена девушка, которая дёргает колечко, потом выкидывает его в мусорное ведро, а затем употребляет сам напиток… М-м-м. Пробуем, ещё… Гениально. Мне ещё никогда не удавалось пробовать что-то такое же вкусное и шипящее. Что-то ударило мне в нос, и я засмеялась от этой щекотки. Осушив баночку, я потянулась за другой и не заметила, как задремала.
Я видела сон.
Во сне я сидела на просторной и очень мягкой кровати, почти не одета. На мне было что-то невесомое, и я почти не ощущала одежду. Я была счастлива. Мне сдавалось, что я лечу, я порхаю. Воздух становится гуще и вскоре похож на воду. Ура! Теперь я могу плавать в нём. Точнее летать, но эта деятельность больше напоминает плаванье. Я неторопливо доплыла до двери, повернула ручку и дверь открылась. За дверью показался яркий свет, он так и влёк меня: «Иди Сидни, иди же». Я не помню, чтоб я когда-то была в этом доме, в этой комнате, но место было мне знакомо, я знала куда иду, но не знала зачем. Когда дверь комнаты распахнулась, свет стал мягче и почти неприметным.
Впереди был зал полный людей. Люди о чём-то разговаривали, и в этом шуме я не могла различить ни слова. Все они были одеты в строгие наряды, пили спиртное, танцевали. Неожиданно я заметила, что уже не лечу. На мне пиджак, туфли с высоким каблуком, белоснежная, слепящая глаза рубашка. Не помню, чтоб я умела ТАК ходить на каблуках, я вообще их не признаю. Я выглядела просто потрясающе и в добавок сексуально. Многие обратили на меня внимание, отвешивать поклоны, приветствовали меня. Похоже я была здесь королевой бала. Некоторые мужчины поднимали вверх свои бокалы и что-то быстро произносили, когда я проходила мимо них. Женщины были знакомы, они тоже были рады мне. Я шла не останавливаясь, не замечая никого и ничего. Теперь я увидела свою цель – вот тот парень, возле столика с пуншем и с рюмкой в руке. Он беседовал с другом, я знала его. Когда я подошла ближе, собеседник отошёл в сторону, а он повернулся ко мне лицом. Представьте моё удивление, когда в его лице я узнал своего командира! Его губы нежно коснулись моих, я растаяла в его объятьях и поддалась власти его языка. Он обнял меня за талию, наши языки расцепились, и он произнёс:
- Дорогая, публика ждёт твоей речи.
Какой ещё речи?.. О чём это он?
Свет. Яркий свет упал на меня. Я уже стояла на широкой сцене. Я должна была что-то сказать, но я не знаю что. Вот встряла голубушка. Что же делать:
- Всем привет! – Вот дура, не могла что поумней придумать?
…
Глава последняя
В четырёх стенах
Можно сопротивляться вторжению армий,
вторжению идей сопротивляться
невозможно.
/В. Гюго/
Теперь я одна… Да… одинока, как айсберг в океане.
То есть не совсем одна, за мной тут присматривают несколько человек, но я их почти не замечаю. Они мне безразличны, абсолютно безразличны. Они ко мне относятся по-доброму: называют нежно по имени, кормят почти с ложечки, как маленькую девочку, ей-богу… Они всегда приходят в белом… Всегда я вижу на их лицах широкие улыбки, чего тут радоваться? Они всегда пытаются меня успокоить… Да я сама кого хочешь могу успокоить, но… только один раз… зато навсегда. Вообще тут очень скучно…
Я уже задумала побег. Снова бежать… Куда? Какая мне разница! Лишь бы не торчать здесь всю свою оставшеюся жизнь. Я не могу здесь быть…
Мне никто не верит… Они соглашаются со мной, но не верят… Это место похоже на психушку. Да, точно. Наверно я скоро сойду с ума… или уже сошла?..
Они смотрят за мной, даже когда я моюсь в душе. Это раздражает!..
Я так больше не могу!
…
Это ужасно – вся моя жизнь обречена на скитание по коридору этой лечебнице. Разве я сумасшедшая?. Я… Я покончу с собой… Вот опять: эти таблетки меня тоже раздражают, и не менее, чем их глазки. Зачем меня пичкать этими таблетками… Но я их не проглатываю… Ха. Придёт время и я съем их все сразу! Зелённая слюна заполнит мою глотку, и я задохнусь… быстро и эффективно…
Мои волосы сплелись в большой узел… Они похожи на проволоку!
Они не разрешают мне пользоваться даже расчёской – ужас! Да чего же люди бывают жадные!
А может я действительно такая опасная, тогда почему же они меня не убили?.. Может я им ещё для чего-то нужна? А, точно, для этих ужасных опытов… Нет. Я так просто им не дамся. Пусть лучше убьют меня!..
- Мне нужны ответы!..
- Они всем сейчас нужны, - сказал кто-то за моей спиной, будто следил за мной и читал мои мысли.
По спине пробежали мурашки – голос был мне знаком, хотя казался каким-то странным: слышалось небольшое эхо; но я не обратила на это внимание – да это же командир:
- И долго же ты здесь стоишь? Я тут с ума скоро сойду… - но он молчал. Тогда я резко повернулась – ба, никого…
Померещилось. Сон наяву. Бред какой-то…
©2001-03 Shuara Karetnuy
|
|