ВЬЕТНАМ, 1968
Мы шли,
Мы двигались,
Ползли
И падали,
Вставали,
Cнова
Шли.
Падали.
Шел вместе с нами снег
И падал на черные лица.
Шел и дождь.
Даже волочилась вместе с нами дорога…
Бежало только время,
Отмеряя каждый наш шаг –
От какого столба, от какого отсчета?
За что? Почему?
Нет ответа...
Мы этого тоже не знали,
Не догадываясь, что время на свете есть.
Просто не думали,
Шли под дождем ,
По инею, по горячим пескам, по пушистым барханам,
По дорогам плачущим от воронок и мин
В окружении тлеющих и ярких
Огней.
Над ней и под ней.
Кто они? Светлячки,
Случайных пуль трассирующей след,
Прилетевших, кто знает откуда
И убивших невесть кого.
А может они из параллельного мира
И указывают нам путь,
откуда возврата может и нет?
А мы шли путем начертанном не звездами,
сверкающими на небесах,
А людьми, у которых звезды из золота давно заменили мозги.
Хотя это было бы нелепо и глупо –
Менять чудеса мирозданья на выслугу лет.
Нам плевать на высокие стратегии,
Нам плевать на тактические умы.
Нам бы хоть огонек увидеть,
хоть вблизи, хоть вдали.
Ну хоть один крошечный огонек впереди.
Я не знаю, дошли мы куда-то,
Да и знать совсем не хочу.
Там не было больше дороги,
Не было ямин и мин.
Впереди был один только свет.
Миллионы огненных птиц проносились,
Меняясь каждый миг.
Теряя оперение, обращались в крыс,
Извиваясь змеей, превращались в шар.
И был средь нас один чудак,
Взял жедезной рукой и поймал
Светящееся чудо -
Головохвостое и заднерукое,
Скользящее, как огонь над поленницей дров
И быть перестал.
Перестал быть.
Быть перестал.
Извернулся невесть куда весь рой светляков,
А он быть перестал...
Много чего было в нем,
крылья выросли, как у ангела,
Множество рук протянулись из груди, как у Шивы,
Даже женская грудь поднялась, получше,
Чем у Софи Лорен,
Железные мышцы Щварцнеггера
аж звенели от напряжения,
И улыбка,
Какая же это была улыбка!
От зависти зачахла бы сама Мона Лиза.
И расступились все,
Перепуганные и потерянные,
Окаменевшие в душе от жалости.
Все сделали шаг назад, как по команде…
Они увидели то, на что и посмотреть бы не смели,
Да и знать это они не могли – такого увидеть было нельзя.
Но смотрели они.
Сказано ведь: «Иди и смотри!
Да смотрели они.
Да увидели.
Были у него глаза, но не видели они цветов,
Рот не произносил ничего, даже бранных слов,
Губы никого целовать не хотели и не могли
Из желчи были они.
Руки висели, как змеи, не способные кого-то обнять…
И вроде он был человеком,
Вроде бы был…
Странности? С кем не бывает, но это не то.
Все было в нем. Все было в нем.
Но не хватало.
Чего-то в нем не было, вот только чего?
Мир весь цветет, земля позабыла войну…
Прошли мы тот путь, сами не зная, ради чего.
Но только не все…
Не дотянули нескольких метров,
Несколько жалких минут.
А мы, уцелевшие, стоим, как глупцы,
Стоим вокруг чего-то,
И кто его знает, чем это стало теперь?
Наша смерть?
А может – его?
Стоит истуканом в нашем кругу.
Вокруг просто жизнь.
А внутри у него – ничего.
И мы сами не знаем чего – ничего…
.
Дананг –Минск, 1968-2002
|
|