Серебряный луч
Я стою нагая напротив зеркала. Длинные распущенные волосы ласково обнимают плечи, спину… Я купаюсь в ласково-мягком лунном свете, подставляю ему каждую клеточку своего тела, пью эти серебряные лучи…
Луна стоит за моей спиной, я смотрю зачарованно на её зеркальное отражение, бесконечно повторяющееся, манящее, затягивающее…
Не знаю, сколько я стою вот так… Я уже не чувствую времени, не вижу окружающую обстановку — ничего нет. Только я и Луна. И её тихий нежный свет… он говорит: «Забудь, забудь всё, потеряй себя, растворись во мне. Ты моя. Только моя…»
Зачем мне противиться? Если уж и принадлежать, то этому серебру. Солнце слепит — без жалости, яростно, выжигающее… Ветер вырывает с корнем чувства, оставляя после себя пыльную пустоту… Дождь смывает эту пыль, не оставляя вообще ничего взамен… Всё, всё отбирает у меня что-то, высасывает силу, безжалостно, неизбежно…
А лунный свет — возвращает. Для всех он мертвенно страшен. Для меня — божественно жив.
Если долго смотреть в зеркало на Луну, можно увидеть многое… Тысячи чужих жизней. Тысячи родных лиц.
Луна отдаёт умерших, пусть на время, но отдаёт.
Перед моими глазами проходит вереница людей. Некоторые говорят со мной, рассказывая, как хорошо им ТАМ… Некоторые молча смотрят на меня… Некоторые просят найти правду, отомстить, сделать то, что они не успели…
Я их раба. Раба мёртвых…
Мне это нравится. ОНИ лучше живых людей — ОНИ всё прощают, принимая всю мятежную сущность мою, видя меня насквозь…
* * *
Раньше всё было не так. Раньше я не любила ночь. Панически боялась пространства и открытых дверей за спиной. Включала везде свет, ища в нём спасение. От чего? От чего я бежала?
Я не могла взглянуть ночью в зеркало. Увидеть своё истинное, пустое лицо, тень — что может быть страшнее? Увидеть кого-то ещё за своей спиной, рядом с собой… Это сводило с ума… Загоняло моё «я» туда, где спасительное тепло одеяла, где тягучее бездействие и ужас…
По ночам очень многие сходят с ума. Или обрывают свой страх навсегда. Стремительным полётом после медленно-мучительного шага, маленькими лунами таблеток, проникающим холодом лезвия, прошивающим лучом пули… Самоубийство сродни распятию. Распятие похоже на суицид.
Всё взаимосвязано. Всё выполнимо. Но есть сила духа и сила слабости. Первое даёт жизнь. Второе отнимает её.
* * *
Я выбрала жизнь. Надо многое успеть сделать за секунду моего скудного бытия. Теперь я сильна. И буду сильной в каждом из миров — везде, куда занесут мою бессмертную душу космические ветра —такие же холодные и живые…
Я стану лунным серебряным лучом, чтобы рисовать в душах морозные узоры и наполнять их собой до края.
* * *
Я стою нагая напротив зеркала. Теперь я знаю, что мне делать. Теперь это тело МОЁ. Этот мир МОЙ. Мой новый мир в череде калейдоскопически сменяющих друг друга миров…
Мост
...Единственное, что я действительно люблю в этом городе - мост. Длинный мост, связывающий два берега Волги.
Каждый день у него новый характер. Река транспорта то бежит весёлым горным потоком, то напоминает болото, от которого поднимаются бензиновые миазмы.
И в зависимости от настроения моста, я любуюсь Волгой в течении пяти, десяти, тридцати минут... Волга тоже бывает разная. То пятна солнца прыгают в неё с моста, то волны яростно пытаются разбить дамбу, то на снежной равнине сидят чёрные точки-рыбаки, то вода выливается за края почерневшего старого льда...
Берега... Иногда они зелёные, иногда золотые, иногда белые. А иногда их совсем не видно, тогда кажется, что едешь в пустоту. В абсолютное белое... Когда кажется, что вот-вот врежешься в белую стену, перестанешь существовать, что мост попросту выплюнет тебя в вечность, в НИЧТО, тогда мост выплёвывает грязный транспорт на грязную дорогу, текущую мимо поста ГАИ, резко уходящую вниз - так, что перехватывает дыхание, и вверх, на гору, в центр. Попутно открывается вид на рельсы, деревянные домики и Речной порт - дикая и спокойная красота.
И вот уже мост шумит подо мной, шумит непрерывным потоком автомобилей и иногда - поездов, змеящихся на подъезде к пролётам...
Странно... Люди пытаются оживить машины, создают искусственный интеллект, а тут, под боком, живёт вполне самостоятельный организм, живёт разумно и разнообразно. Иногда капризничает, иногда дарит подарки, дышит и разговаривает с городом. И язык этот, в общем-то, вполне понятен и звучен.
А мы, тщательно пережёванные городом, переваренные улицами, выплюнутые мостом, мы уже не в состоянии что-то слышать и понимать.
Мы не можем умереть - мёртвые больше не умирают.
Но мы можем убивать. И всё чаще вздрагиваем на стыках, разбивая в трещины асфальт. Мы не слышим, что мост стонет...
|
|