***
Об осени. Дверные птицы
кричат, маша от сквозняка
крылом дверного косяка,
забив который, нам приснится
Лапландия в её снегах,
в её снегах приснятся сани,
и кто-то всеми голосами
так ветер в слух начнет впрягать,
что всё уедет на собаках,
дышащих раскалённым ртом,
а где-то в воздухе, потом,
взлетит и упадет «однако».
***
Дактилем вспотевшее трогая стекло,
думаю — ноябрь уже чуть ли не в четверг…
В среду… Надо выспаться к вторнику тому,
на который падает свадебный обряд
листьями и солнцами. Голову задрав,
кружимся по осени в ослепленьи, в
обмороке падаем, ямб в груди глуша,
слишком разошедшийся. Шариком душа
с ниточкою розовой взмоет тихо ввысь
и глаза горячие станут тихо-тихо
остывать на окрики страшные: проснись!
А в груди не ямб уже, а сплошной пиррихий,
потому что страшно ведь замуж выходить.
***
Чуть-чуть расплавленного неба
осколком лужи отлегло
на память сохнущим деревьям.
Я наклоняюсь посмотреть –
и небо слепнет моментально…
Не наклоняйся надо мной,
я тоже отражаю небо,
лежу в траве и сто безумцев
из рода разных насекомых
проносятся, как годы, рядом,
не наклоняйся надо мной,
не – надо мной, а здесь – не надо.
|
|