Шел Кинохин по длинной и пустынной «Улице Вязов» и думал о своей нелепой судьбинушке:
- «Студенческие каникулы» кончились, как говорит мама. А что дальше? Разумеется, я уже немолод. Вон и плешь на полговы разраслась, скоро будет и шляпой не прикрыть. Да... и маме помощница по хозяйству нужна. Ой, как нужна! «С меня хватит!» – прокричала мне вслед в сердцах, «не хочу, - говорит, - до самой смерти твои носки штопать». Да так саданула дверью при этих словах, прямо - «Страсти-мордасти»
Ну где же взять ее – «Самую обаятельную и привлекательную»? Ту самую мою «Звезду пленительного счастья»?
Только с маминого попустительства произошла эта «Еще одна связь», - поеживался Кинохин то ли от неприятных воспоминаний, то ли все же от холодного мартовского ветра. «Белая кость», «Сердце ангела», выпьем «За прекрасных дам» ... какую ахенею они только не несли в тот вечер со своей подружкой тетей Соней! Навязали-таки мне эту хваленую «Клеопатру».
Был «День любви». И что в результате? «Гадюка»! Гадюка она и есть. «Стерва», «Дьяволица», - бубнил наш герой себе под нос, старательно обходя весенние лужи. – Нет. Все. Решено. Ни к чему мне эти «Сети любви», «С меня хватит». Да, да! Это «С меня хватит», мама! – пробурчал вслух, сам того не замечая, Кинохин. – Сплошь и рядом «Рабыни секса», только и знают, что «искушать телом», «подставит тело» и искушает, - распалял он себя. –Ну, кто бы мог подумать, что в поликлинике – обычной поликлинике! – теперь работают исключительно «Темпираментные доктора!». Я ей, мол, плохо ночами сплю, бессонница. А она мне: - «Раздевайтесь!» Разделся. Она сморщила носик. А кто ей обещал, что я – «Лучший из лучших»?
Так шел Кинохин, обуреваемый своими нелегкими мыслями, и вдруг...
-«Чучело»! «Разиня»! Ослеп, козел, что ли? – кричал ему шофер автобуса, под который Кинохин чуть не угодил. Тут же сбежалась толпа и непременно посыпались советы... Как не крути, а столько лет в стране Советов прожили! Любят наши люди советы давать: - «Берегись автомобиля!» Ну, а «Инспектор», как и полагается, составил протокол: «Мы ниже подписавшиеся...» И подписались, народ у нас такой. Пожалуйте – «Приговор». Пришлось оплатить штраф.
- Хорошо еще не пришлось читать «Отходную молитву», - радовался, что остался жив, Кинохин. – Как же это я так? И вправду сказать, какой-то я недоделанный... «Разиня», разиня и есть. А все из-за чего? Из-за неустроенности моей! Жениться бы надо!- процедил сквозь зубы он. - А на ком? – тут же последовал вопрос. - Раньше, бывало, идешь себе, ни о чем не думаешь... Раз.., и встретишь «Блондинку за углом» и... вспыхнет «Жгучая страсть». А теперь? Ну, вот он угол и «Место встречи изменить нельзя», а где она – «Сладкая женщина»? – сокрушался Кинохин, даже руками развел, не сдержался.
- Хотя... Есть у нас в отделе одна «Красотка», «Притти вумен», ну, словом, Джулия Робертс. Все при ней: и мордашка, и грудь, и ноги. А бедра... – Кинохин закатил глаза и чмокнул губами. - Анастасией звать. «Ох, уж эта Настя!» Не женщина.., сказка... фантастика... прямо «Полеты во сне и на яву», - Кинохин нервно передернул плечами, то ли от нахлынувшей сладостной волны, то ли, действительно, от порывистого, довольно еще холодного ветра. – Нет! Это невозможно, - вдруг сам себе запретил такую перспективу любви Кинохин. – Поглядеть со стороны, это ж «Служебный роман» получается. Наши тетки мне этого никогда не простят. Меня возненавидят... А ее? Ее и подавно со свету сживут уже хотя бы только за то, что она красивая. Нет! – окончательно согласился он с рассуждениями «Человека в футляре». – У нас же не коллектив, а «Сукины дети», «Воронье радио». На первом этаже икнешь, а с третьего уже тебе кричат: «Опасно для жизни!» Попробуй я уделить Настеньке чуть больше внимания, чем всем остальным, - сразу начнутся «Звездные войны».
-А Настенька мне нравится! – расплылся в блаженной улыбке Кинохин. – Я в нее даже с удовольствием бы влюбился... А потом бы и женился... Детки бы у нас народились... хорошенькие...
Сладкая улыбка все блуждала и блуждала по лицу Кинохина, он поеживался и от приятных, возбуждающих мыслей, и от пронизывающего ветра. Прохожие оборачивались и недоуменно смотрели ему вслед. Но он опять ничего и никого не замечал вокруг.
- Женился бы он! – Кинохину послышался чей-то саркастический голос, он даже оглянулся. Но все шли по своим делам и с ним никто не разговаривал. Это был голос придирчивого человека, жившего в нем всегда, с самого детства. - Как бы не так! «Дураки умирают по пятницам»... Можно подумать, что Настя пошла бы за тебя?
Кинохин сразу, как-то сник и обмяк. Его плечи приподнялись, шеи совсем стало не видно... Но может это от мелкого противного дождя?
А голос все продолжал: - А-а... То-то и оно.... «Ирония судюбы», брат мой. Ох, как стало поскудно Кинохину! Так не хорошо! Оказывается правду-матку неприятно слышать даже от самого себя. – «Разборчивый жених»! Куда там! – самокритично подытожил он и, теперь наученный горьким опытом, внимательно посмотрел сперва налево, потом направо, и быстро перешел улицу.
- Н-да! Настя – «Крепкий орешек», и как бы я хвост ни пушил, черта с два она бы на меня клюнула. Я видел однажды, на каком лимузине ее на работу привезли. За рулем такой «Кинг-Конг» сидел! У него только в плечах полтора Ивана... Одним словом, «Рэмбо». Не зря наши бабы поговаривают, что она «Замужем за мафией». А «Мафия бессмертна». – Где уж нам уж! - хмыкнул Кинохин, и, ненавидя весь белый свет, дерзко сплюнул себе под ноги: - «Бля...»
|
|