* * *
Я стоял в тамбуре. Обычном прокуренном тамбуре, обычного пассажирского вагона. Я стоял, и меня окружал стук колес. Я слышал его, я долго слышал его. Но затем я постепенно начал слушать его. Начал слушать не ушами, а чем-то большим, почти, что всем собой. И я услышал то, что я совсем не ожидал ус-лышать.
Я услышал голоса: голос зовущего меня, голос рассказывающего про свою жизнь, песню за столом, ссору мужчины и женщины, смех, плач, радость и беспокойство, горе и покой. И не было слов – были только голоса.
Поезд шел. Колеса стучали. Я слушал. Голоса звучали. Но когда поезд оста-новился, и колеса стихли, голоса все равно продолжались. Они не были частью стука колес, они были частью меня, стоящего в прокуренном тамбуре и слу-шающего стук колес.
* * *
…Я найду её. Когда-нибудь я обязательно найду её… Я помню, как мы встретились… Я тогда вместе с остальными собирался на войну. На жестокую и не праведную войну. И я тоже был жестокий и неправедный… Пока не появилась Она. Я помню это как сейчас. Вместе с остальными я летел куда-то туда, где нас никто не ждал и не хотел видеть, потому что мы несли только боль и страх. А мы сидели, распевали черные песни и бряцали своим смертельным железом. Кто-то достал старую расстроенную гармонь и стал играть. Я подсел поближе и слушал.
…И тогда откуда-то из-за угла вышла Она… Белокурая, ясноглазая, в голубеньком легком платьице. Она шла через серый воздух, пропитанный смертью и бензином… Вначале я не заметил ее, но Она подошла своей легкой походкой, села передо мной, посмотрела в мои угольно черные глаза и положила свои нежные прекрасные руки мне на плечи…
…И тогда я стал собой. Я перестал быть злым и неправедным, я перестал лететь на войну.
…Откуда она пришла? Какая разница. Как ее зовут? Какая разница! Почему она выбрала именно меня? Какая разница!! Зачем…? Какая разница!!! Отчего…? Какая разница!!!… Какая разница!!!…Какая…
…Я встал и стряхнул с себя железо и порох. Я взял ее за руку, и мы медлен-но спустились к фонтану. Мы смотрели на струи воды, переливающиеся в лу-чах бархатного солнца. Она молчала… Я не говорил ни слова…Мы понимали друг друга… Я обнял ее … Она прижалась ко мне…
…Так мы и стояли, обнявшись, в лучах солнца и брызгах воды…
…А потом я ушел…Не потому, что я хотел уйти. Просто мне надо было ид-ти. Нет, не войну. С войной было покончено: я стал собой. Это была банальная необходимость идти, с которой невозможно бороться.
…И я ушел, унося в своем сердце частицу ее и оставив ей частицу себя. Она не сказала, но я знал: она будет ждать. И тогда я сказал себе: я вернусь. Я обязательно вернусь…
И я найду ее. Когда-нибудь я обязательно найду ее…
* * *
Если бы ты знала, как иногда хочется плакать. Да, просто плакать. Плакать не от боли или обиды, это просто. Эти слезы обыденны и эгоистичны. Плакать не от скорби и жалости. Это слезы ради других. Плакать не от смеха или яркого света: это вообще не слезы, это – анатомия. А хочется плакать чистыми, хру-стальными слезами, слезами восторга и взрыва эмоций, слезами спокойной ра-дости и тихой грусти, слезами по не начатому и слезами по законченному. Сле-зами, которые ни притупляют боль или снимают скорбь, а теми слезами, в ко-торых преломляется луч света бьющий из наших чувств и ровным мягким све-чением покрывает наше сознание. Теми слезами, что дарят нам цвет и тишину, надежду и спокойствие, доброту и прощение, желание жить и веру в любовь.
Если бы ты только знала, как иногда хочется плакать такими слезами, не взирая на возраст, не замечая, есть ли кто-нибудь рядом или нет, забыв про правила хорошего тона и пустые предрассудки
И представь себе, что чувствуешь, когда понимаешь, что ты утратил этот дар: плакать этими благословенными слезами…
И возможно навсегда…
* * *
Никогда не кидайте в людей камнями. Дело не в том, что камень, попав, принесет боль и ненависть, причем, иногда, много большую, чем рассчитыва-ешь. Дело не в том, что камень полетит в обратную сторону, и мишенью уже будешь ты. Дело даже не в том, что можно промахнуться и попасть не в того, в кого целился. Просто, кто вам сказал, что камню не больно когда он попадает человеку в лоб. Ведь у некоторых из нас необычайно твердые лбы.
* * *
Я мчался по ночному шоссе, и моим пассажиром была Темнота. Это был очень интересный пассажир: я задавал ей вопросы, а она не отвечала; я говорил с ней, а она молчала. И в этом молчании рождались ответы, рождался разговор, рождались советы, рождался спор… Темнота молчала, а я говорил. Мои слова падали в Темноту, отражались в ней и летели обратно ко мне, пропущенные через призму Темноты, очищенные и простые. И я понимал их! И говорил дальше. А Темнота слушала меня. Темнота сочувствовала мне. Темнота жалела меня. Темнота любила меня…
Мы ехали долго. Я все говорил, она все молчала. Наконец, когда я сказал все, что я хотел сказать, и понял все, что я хотел понять, я остановил машину, и Темнота вышла. И знаете что: она даже не заплатила за проезд.
* * *
Ей нравились розы. Ей очень нравились розы, и я решил вырастить одну для неё. Но у меня выросла фиалка. Я попробовал вырастить другую розу, но у ме-ня снова выросла фиалка. И сколько бы я не растил розы – получались одни фиалки. И теперь у меня два выхода: либо научиться выращивать розы, либо найти ту которой нравятся фиалки.
|
|