«На сегодняшний день я есть 141-ый…»
Слово «работа» звучит обыденно и рутинно. Определенно оптимистичней и возвышенней слово «карьера». И, тем не менее, они взаимосвязаны. Но существует такая закономерность: карьеры без работы быть не может, а вот работа вполне способна никогда и не превратиться в карьеру. Именно так и произошло с известным скульптором, чьи творения стали достойным украшением портретных галерей и музейных залов мира. Свое творчество он называет обычным повседневным словом «работа». Слово же «карьера» за пятьдесят лет труда так и не стало ему знакомо. Этот год для него юбилейный дважды, а скорее, трижды: ему недавно исполнилось семьдесят лет, а его «работе» пятьдесят, и ровно год, как он считает себя заново родившимся.
Итак, сегодня академик Всемирной Академии Искусства и Науки, член Национального Общества Скульптуры, член Союза Художников России, скульптор Петр Ефимович Шапиро наш гость и, с присущим ему юмором и задором, он отвечает на наши вопросы.
- Ваши друзья утверждают, что Вы обладаете потрясающим умением объединять людей для воплощения в жизнь какой-либо идеи, что Вы умеете просчитать наперед, всю стратегию такого объединения. И, как правило, в результате получается, что-нибудь грандиозное, как, например, ТВ «Русский мир», так необходимый здесь русскоговорящим американцам. Знаете ли Вы, что Вас называют генератором идей и двигателем жизни всей русской общины Вашингтона, пригорода столицы США?
- Почему только этой столицы? Смотрите шире и глубже! Моя московская мастерская на Дубровке, печально известной ныне всем, всегда была полна друзей и просто гостей. И теперь мое маленькое жилище многолюдно, несмотря на то, что я в Америке всего десять лет. Бывает так, что и подкинешь идею-другую друзьям, они поднатужатся, посуетятся… Глядишь, что-то получается, и вполне приличное. Я только радуюсь, когда людям удается на новом месте быстро освоиться, закрепиться, влиться, а то и сродниться со всем тем новым, что встречается на пути каждого иммигранта. Телевизионному каналу «Русский мир» я помог только найти необходимую дверь, в которую надо было постучать в нужный день и час, чтобы теперь мы все могли его видеть, включая наши телевизоры.
- Говорят, чтобы сделать карьеру, нужно четко представлять цель, которой вы хотите добиться. Какую цель всегда преследуете Вы, начиная создавать очередную скульптуру?
- Цель, пожалуй, одна: как можно точнее отобразить характер моего персонажа, его внутреннее содержание и совершенство форм. Если вы добились цели легко, значит, очень скоро вас ждет разочарование. Мне это хорошо известно, потому как я человек нетерпеливый, мне всегда хочется все ускорить. Но в творчестве это недопустимо. Поэтому, стараюсь сдерживать себя, чтобы не оказаться впереди паровоза. Но иногда, все равно, заносит.
«Карьера»? Мне это слово незнакомо. Когда я был моложе и жил в СССР, я не раз выставлял свои работы на разнообразные конкурсы. Хоть и не всегда удавалось получить признание оценивающей комиссии, мне, разумеется, тогда хотелось победить, стать первым… лучшим. Но это не карьера. Карьера – понятие, связанное с обогащением. Моя же цель – это суметь показать, прежде всего, самому себе и другим, на что я способен как мастер. Это естественное желание любого человека, любящего свою работу и относящегося к ней по совести. Да, моя работа - это и не работа вовсе, а образ жизни. Ничего другого то я не умею.
- Как живется сейчас без Вас Вашим скульптурам, оставшимся в Москве?
- Надеюсь, что неплохо. Но, наверное, не всем. Тем, которые дожидаются меня в моей студии, думаю, без меня скучновато. Тем же, которые в музеях или выставочных залах, я уверен, что хорошо, ведь к ним приходят люди, на них смотрят, а к некоторым даже приносят цветы, с этими скульптурами даже разговаривают. Про меня, думаю, посетители музеев не говорят.
- Ваши скульптуры говорят о Вас. Барельеф Е.Б.Вахтангова на здании известного всему миру театра уже давно стал его визитной карточкой, хотя, пожалуй, и не все ведущие актеры театра им. Вахтангова знают имя скульптора Шапиро. Бронзовый бюст Бетховену, по праву живущий уже много лет в Бетховенском зале Большого Театра, еще в 60-е годы рассказал всем о молодом тогда скульпторе Петре Шапиро и о его таланте ваятеля, о его необыкновенно чувствительных пальцах, способных с помощью обычной глины передать «бурю бесконечных страстей великого композитора».
- Хорошо, что рядом с вашим камином нет открытого настежь окна. Я прямо-таки чувствую, как у меня за спиной вырастают белые крылья. Подождите, я еще не умер, чтобы превращаться в ангела. Так хорошо принято говорить даже в Америке только о покойниках.
-Я пересказываю лишь мнения компетентных и высказывания известных людей. Так о Вашем таланте сказал композитор Мачавариани. Гипсовый бюст Р.М. Горбачевой, выставленный в Международном Университете в Москве, который возглавляет Г.Х. Попов, производит потрясающее впечатление на посетителей. Раиса Максимовна - наша современница, и люди помнят ее лицо достаточно хорошо. Я знаю, что Михаил Сергеевич дал высокую оценку Вашей работе, сказав, что видит в этой скульптуре свою жену, как живую, и ждет, что она вот-вот с ним заговорит. Академик В.Х.Василенко, новатор отечественной терапии, основатель большой научной школы, лауреат Государственной премии СССР и учитель многих и многих нынешних светил медицины застыл в своей неповторимой строгой задумчивости и взыскательности, которую Вы, Петр Ефимович, подметили и отобразили с точностью фотоаппарата. Что вспоминается Вам от встреч с этим уникальным человеком?
- О-о! Владимир Харитонович был добрейшим человеком, фронтовик, много лет заведовал кафедрой пропедевтики внутренних болезней 1-го Московского медицинского института им. И.М.Сеченова, автор 150 научных трудов, он пользовался большим уважением среди своих учеников и последователей, не говоря уже о пациентах. Я бы сказал, они все благоговели перед ним. Он любил пошутить, а когда писал отклик на мою работу, себя называл «жертвой», а своих друзей «придирчивыми и нудными» ценителями моего труда, с легкостью узнававшими его в скульптурном портрете. Этот портрет у меня приобрело Министерство Культуры СССР. А где он теперь? Точно сказать не могу.
- В центре Вашингтона у входа в Русский Дом на Коннектикут Авеню установлена скульптура академику А.Д.Сахарову - его бронзовую копию хранит у себя в кабинете и директор Библиотеки Конгресса Джеймс Биллингтон, кстати сказать, рядом со своим бюстом, тоже работы скульптора Шапиро. В Нью-Йорке в Манхэттэне на Sholom Aleichem Place здание редакции газеты “Forwards” украшает бронзовый барельеф Шолому Алейхему. В Вашингтоне в Национальной портретной галерее - скульптура известного американского ученого-кардиолога Майкла Дебейки. Перед The Hubert H. Humphrey Center в Миннесотском университете совсем недавно был установлен скульптурный портрет Харлана Кливленда (Harlan Cleveland), профессора, президента Международной Академии Искусства и Науки. Все Ваши работы перечислить невозможно. Вы сами можете назвать точную их цифру?
- Вряд ли... Что-то около пятисот…
- В Вашем маленьком жилище в Роквилле, мне показалось, что со стен смотрят на меня не менее тысячи пар глаз Ваших «натурщиков». И все они потрясающие личности. Вам посчастливилось встречаться с выдающимися людьми планеты. Сохранились ли какие-то отношения с этими людьми у Вас сегодня?
- Со всеми, с кем мне довелось встретиться, разумеется, в процессе работы мы разговаривали, а с некоторыми даже «по душам». Многие, кого я лепил, действительно, люди весьма и весьма заметные. Как правило, чем значительнее личность, тем скромнее и проще этот человек в общении. Многие стали моими друзьями, кто-то близкими и даже родными. А с родными всегда поддерживаются отношения, так и у нас. Жаль, что многие из них живут по другую сторону океана. Но у нас есть надежная телефонная связь. Некоторые имеют возможность приезжать в Америку и посещать меня, как в старые добрые времена. Расстояние нам – не преграда.
- Ваши последние работы, как сообщалось в прессе, - скульптуры Плачидо Доминго и Анны Ахматовой. Не так ли?
- Скульптуру Анны Ахматовой я завершил уже давно, надеюсь, теперь она в Санкт-Петербурге. Хотелось бы узнать, где ее установили. И портрет Плачидо Доминго – это предпоследняя моя работа, потому как я начал работать уже над другой скульптурой, но вынужден был остановиться на длительный срок. Меня заставила это сделать моя болезнь… Как сказали врачи, болезнь весьма серьезная. Но не буду опять скромным и похвастаюсь вашим читателям, что я не просто больной, а на сегодняшний день я есть 141 уникальный раковый больной. В декабре прошлого года, прямо перед Рождеством мне выдали страшный диагноз: четвертая стадия рака мочевого пузыря, мелкоклеточная карцинома с обширными метастазами в костях. Как сказал мой лечащий врач доктор Амин, онколог Lombardi Center of Oncology, рак этот редчайший, в основном встречается только в легких, а вот в мочевом пузыре всего 2% и надежды на то, что мой больной организм ответит на химиотерапию всего 25%. Вот уж когда я почувствовал, что я пуп земли!
Если говорить серьезно, то не для кого не секрет, что для хорошей работы нужно хорошее здоровье. Если у вас что-то болит, вам не до глобальных планов, не до целей и не до творчества. Уж поверьте мне! Хотя, конечно же, «здоровых людей не бывает, бывают только те, кто не ходит к врачам». Советую запомнить всем эту народную мудрость и не запускать свои «болячки». На мое счастье я их не запустил. Спасибо друзьям, их у меня много, они - мое истинное богатство. Если бы не настойчивость Тамары Фойт, не ее самоотверженность и упорство, я не уверен, что сегодня смог бы «погреться» у вашего камина. Пожалуй, уже сегодня вы смогли б лицезреть меня только в гипсовом автопортрете. Но все говорят, что он сильно на меня похож.
- Я знаю, что Вы перенесли операцию прошлым летом. Это было как-то связано с Вашим теперешним заболеванием?
- Нет. Тогда меня оперировали по причине аневризмы абдоминальной аорты. Я ее «вырастил» до 7,5 см… Не дали мне умереть смертью Альберта Эйнштейна! Опять же Тамара не дала! Она подняла панику и потащила меня к врачу. Тамара в Америке уже лет двадцать пять. Лет двенадцать она занимается серьезной работой – реферирует научные статьи, обрабатывает медицинскую информацию для введения ее в научную базу данных PUBMED/MEDLINE. Владеет несколькими иностранными языками, (не в пример мне!), имеет высшее образование как советское, так и американское. И опять продолжает учиться, хочет получить здесь высшее медицинское образование. Ее энергия поражает! Молодец!
- Рак у Вас обнаружили во время операции?
- Нет. Правда, мне тогда сказали, что у меня правосторонний дивертикулит мочевого пузыря. И только… Все это произошло в июле. Операция была удачной: меня оперировал доктор Фокс в госпитале Shady Grove; он добился блестящих результатов. Работу он проделал поистине ювелирную и по праву мог собой гордиться. Но в сентябре у меня начались совершенно непонятные изнуряющие боли не там, где сидела инфекция, а… под лопаткой. Это была не мышечная боль. И опять я загремел в госпиталь, но уже Georgetown University. Тогда-то и начались долгие, нудные обследования, после чего мне и вынесли тот самый приговор.
- Вам было страшно?
- Ну, приятного мало… Как я ни готовил себя, все равно оказался неподготовленным. Но о стену головой не бился… В палату набежали друзья и были в эту минуту со мной вместо родственников. Вообще, это очень важно, не оставаться один на один с самим собой в такое трудное время. Мои преданные и верные друзья меня одного и не оставляли. И сейчас, коль уж мы говорим об этом, хочу всем им совершенно серьезно сказать огромное спасибо за поддержку. Им и моим близким.
- Что же было потом? Как Вас лечили?
- Потом потекли долгие дни пребывания в Lombardi Center of Oncology… Наркотические лекарства, без которых невыносимо было переносить нестерпимую боль... Многократные переливания крови… Подготовка к химиотерапии… И химиотерапия в несколько циклов. Попутно Тамара штудировала научные статьи и находила альтернативные средства, убивающие инфекцию и усиливающие работу иммунной системы, вычищающие раковые клетки из организма. Дом, больница… Дом, больница… Все это противно и нудно. Но куда было деваться??
- Вам проводили сеансы облучения?
- В том то и дело, что нет. Облучение было решено не проводить, а дождаться результатов химиотерапии. Между ее циклами приходила на дом медсестра, делала уколы для активизации работы костного мозга. И вот, когда я сдал последние тесты, доктор Амин торжественно произнес: «Питер, рак ушел, его нет нигде! Это 141 случай в мире, чтобы этот тип рака ушел вот так!» Все мои близкие и друзья радовались, как дети. На радиографическом снимке мочевого пузыря на месте очага радиолог увидел только закальцифицированную дивертикулу. Ой, как я люблю это крученое словечко… Так и не научился его выговаривать без запинки.
- Слушая Ваш рассказ, не могу не восхищаться Вашей стойкостью и мужеством Ваших близких. Я и наши читатели прекрасно понимаем, на сколько это было трудное время для Вас. Сейчас Вы абсолютно не похожи на человека, у которого такое серьезное заболевание. Я знаю, что Вы продолжили прерванную работу над очередной новой скульптурой, и возможно она тоже скоро украсит какой-нибудь музей. Какие планы вынашивает сегодня скульптор Шапиро?
- Хотел бы проведать мои старые московские скульптуры… Я тоже частенько спрашиваю себя: как они там без меня? Может, подросли? Хотел бы навестить моих старых московских друзей… Да просто пройти по Старому Арбату…
------------------------
П.Е. Шапиро, скульптор, родился в Москве в 1933 году.
Сын известного советского инженера-химика и американки, тоже химика. Его отец - Е.С.Шапиро, изобретатель популярных дамских парфюмерных запахов «Красная Москва» и «Белая сирень», главный инженер «ТЖ» - жирового треста, производившего не только жиры и масла, но и всю парфюмерию СССР, им в то время руководила жена Молотова П.С. Жемчужная. Его мать - Nina I.Hollander приехала после окончания Калумбийсого университета в Советский Союз строить социализм. После ареста родителей в 1937 году, П.Шапиро испытал все лишения и невзгоды сына "врагов народа", его не прииняли ни в одну советскую школу искусств. Однако это не помешало выбору профессии и честному и талантливому служению искусству скульптуры.
Творческая жизнь скульптора П.Шапиро началась в 1953 году участием в двух Всесоюзных художественных выставках скульптурами Л.Н.Толстого и Людвига ван Бетховена. Ленинская тематика не могла не присутствовать тогда в работе советского мастера, и в советские годы скульптура Ленина в мраморе, выполненная П.Шапиро, была установлена в зале Внуковского аэропорта. Многие партийные руководители и политические деятели СССР и стран социалистического лагеря увековечены мастером в гипсе, камне или бронзе: Л.И.Брежнев, Фидель Кастро, Сальвадор Альенде… Скульптору Шапиро позировали: маршал Г.К.Жуков, А.И. Еременко, С.Руденко и Б.П.Бугаев, министр Н.С.Патоличев, академик П.Н.Поспелов, академик В.Х.Василенко, шахматист А.Карпов, фигуристка И.Роднина, космонавт В.Лебедев, поэты П.Антакольский и А.Вознесенский, Венко Марковский, писатели А.Чаковский, Е.Пермяк, Джозеф Норт, художник Илья Глазунов, композиторы А.Новиков и Д.Шостакович, пианист Ван Клиберн, оперный певец И.С.Козловский, кинорежиссер Р.Кармен, актриса Г.Сергеева, актер И.Переверзев…
В годы Перестройки скульптору посчастливилось встретиться и поработать над образами политических деятелей и руководителей заокеанских стран и стран Европы. Большой раздел в творчестве скульптора Шапиро занимает «Исландская тема». В Рейкьявике целая галерея портретных скульптур, выполненная мастером, среди которых и Халдор Лакснес, писатель, лауреат Нобелевской премии. Греческий музей города Салоники приобрел его потрясающую работу – портрет русской женщины Анжелы, углядев в ее скульптурном образе мотивы Древней Эллады.
В 1993 году консульский отдел посольства США в СССР выдал Петру Шапиро американский паспорт, как сыну американки, после чего последовал переезд в Америку, где теперь живет и трудится скульптор. Уже здесь им были созданы портреты руководителей и выдающихся политических и общественных деятелей США: Альберт Гор, Роберт Макнамара, Конни Морелла, Джон Проктор, Картер Браун, Джеймс Биллингтон, Дю Пон… и многих других.
|
|