- С лихвой наших детей усыновляют только иностранцы! - с сарказмом отвечает мне молодая женщина. - И это хорошо, - вдруг добавляет она очень серьезно. - Пусть у них будет возможность уехать подальше от этого хаоса. Если дети смогут жить в нормальном обществе, в какой-нибудь хорошо развитой стране, предположим в Америке… Да, это же счастье! Они получат там хорошее образование, работу, будут иметь нормальную зарплату, на которую смогут достойно жить, а не влачить жалкое существование, как мы здесь… Да, что там говорить? Мои дети, возможно, позавидовали б им.
- Я сам не прочь стать сиротой! – смеется юноша. – Это же класс, заполучить маму американку! Рэп! Фанклабы! Харлейдевидсон! Об этом можно только мечтать….
- Совсем неважно, в какой стране, и кто эти самые «мама» и «папа» - русские или иностранцы… Главное, чтобы сирота нашел в кругу этих людей свою семью и ей (или ему) было там хорошо, - говорит пожилая женщина.
- Ваши слова, уважаемая, напоминают известный масонский постулат: родина там, где хорошо, - тут же возражает ей средних лет мужчина, по-видимому, истинный… христианин.
- Нужно создать все условия для возможности усыновления детей из приютов СНГ благополучными и добропорядочными семьями Запада, - вступает в разговор девушка-студентка.
- Вам бы только в Америку сбежать! – в сердцах выкрикивает ей в ответ преклонного возраста гражданин, скорее всего, коммунист старой формации. - А вы свое государство сделайте достойным! Когда мы были хозяевами в стране, иностранцы наших детей «пачками» не вывозили. Позор! Докатились! Когда-нибудь наши же дети придут нас убивать…. Это - Запад, об этом всегда надо помнить.
- Нужен специальный контрольный орган, который бы после наблюдал за жизнью усыновленных детей. Кто знает? Что там с ними сделают потом их приемные родители? – горячо выступает молодой человек в строгом костюме и галстуке. – Может, их там будут грубо использовать, - предположил он. - В прессе немало проскальзывает подозрений и конкретных примеров приводится достаточно.
Это только некоторые высказывания из опроса, проведенного мною, примерно, полгода назад на одной из центральных улиц Алматы. Казахи, русские, корейцы (бывшая столица Казахстана по-прежнему остается многонациональной) искренне выражали свою обеспокоенность за судьбы детей, оставшихся по какой-то причине без родителей. По некоторым данным сейчас в Казахстане зарегистрировано 500 тысяч сирот, в России около 4 миллионов, в Армении, не смотря на Спитак и Карабах, беспризорных детей нет (!), их разбирают родственники и знакомые. По данным Министерства Образования РФ только за прошлый год было усыновлено и вывезено иностранцами 6 тысяч детей. Потому многие участники моего опроса обвиняли правительства Казахстана и России в халатности и беспечности по отношению к генофонду и предъявляли им соответствующие претензии. Но на мой вопрос: могли бы вы усыновить сироту? отвечали, в основном, так: - Своих кормить нечем! Можно ли тут возразить? Думаю, что нет. Я имею здесь некоторый опыт. Порой с родным ребенком сложно найти понимание в том или другом вопросе, а с приемными детьми… и подавно. Судить никого не берусь. Но точно знаю: быть приемным родителем – это большой труд и великое счастье одновременно.
Тогда же мне удалось поприсутствовать в Американском посольстве в Казахстане во время беседы сотрудника посольства с родителями и их усыновленными детьми. Все родители – американцы, все дети – казахи, в общей сложности десять семей. Родители выглядели счастливыми, хотя и очень уставшими. А дети? Они были слишком малы, чтобы понимать происходящие, но уже в тот момент они ощущали любовь и нежность со стороны своих приемных мам и пап, говорящих на непонятном им языке, но заботливо менявших им памперсы.
Тема усыновления детей из республик бывшего СССР и России иностранными гражданами, в частности американцами – очень непростая тема. Вокруг нее ведутся весьма и весьма противоречивые толки: многие российские газеты и газеты, бывших союзных республик пестрят разного рода публикациями на этот счет, кричат телевидение и радио, предостаточно информации и в Интернете, к сожалению, чаще негативной. И все же… Что лучше для ребенка: жить без любви и ласки в убогом приюте или, все же, в благополучной и достаточной семье приемных, но, все-таки, родителей? Сам собой, напрашивается ответ: - У приемных родителей! Если… там царит любовь и понимание.
Фредерик Томас любезно согласился поведать нам историю adoption им и его женой Мередит русской девочки Эльвиры, уроженки города Архангельска. Фред весьма респектабельный человек, Генеральный менеджер независимого общественного государственного телеканала MHz (Вирджиния), где многие страны имеют по 30 минут свободного эфира. Где, к слову сказать, и Россия транслирует Новости телеканала «Русский Мир» (пока широко не представленного, а потому еще неизвестного жителям Америки). Его жена Мередит – художник-график, однако, большее время занимается воспитанием их родного сына Оскара и приемной Виры, как они коротко называют теперь Эльвиру.
Фред Т. – Моя жена и я всегда хотели иметь двоих детей, но Мередит родила только одного ребенка, поэтому мы решились на усыновление второго. Мы не знали, что компания, в которую мы обратились, специализируется только на детях из России, эта компания и предложила нам удочерить русскую девочку. Я обрадовался такому предложению, потому что в детстве от своего отца, президента компании американского журнала «Америка в картинках» («America Illustrated»), который сотрудничал с русским изданием, я много узнал о необъятной и интересной России. Отец показывал мне снимки в журнале «Советская жизнь» и учил отличать пропаганду от действительности, а так же и читать между строк.
Когда нам впервые показали фотографию Виры, она была еще совсем крошечной и беспомощной, с того самого момента она стала полноправным членом нашей семьи, нашей дочерью, нашим желанным и долгожданным ребенком. Мать Виры – семнадцатилетняя студентка и отец – рядовой моряк срочной службы отказались от нее, и девочка сразу после рождения оказалась в приюте. Шесть месяцев длилось оформление наших многочисленных документов. За это время Вира перенесла там тяжелое воспаление легких, а мы страдали здесь и опасались за ее жизнь. Мы сходили с ума оттого, что не можем оказать девочке врачебную помощь, и немедленно поехать и забрать ее. Мы не имели на то права.
Когда, на конец, мы приехали за Вирой, ей уже было десять месяцев. В Архангельске стояла лютая зима. Я каждый день надевал на себя одновременно всю теплую одежду, которую привез с собой, но так и не мог согреться, то ли, действительно, от мороза, то ли от чрезмерного волнения. Нам показали Виру. Она была в ужасном состоянии, она была похожа на ребенка больного церебральным параличом и выглядела изможденной. Сердце сжималось от жалости. Единственное желание было – скорее взять ее на руки, обнять, прижать и согреть своим теплом.
Со слов переводчика мы долго пытались понять, но так и не поняли – здорова ли Вира или нет. Тогда мы с женой задали сами вопрос русскому доктору по-английски и пристально вглядывались в его умные глаза. По тому, как он смотрел на нас во время своего ответа нам, мы поняли, что жизнь девочки в не опасности. Но даже, если б Вира оказалась больным ребенком, мы бы все равно удочерили ее и обязательно забрали бы из приюта.
Компания, которая помогала нам в этом процессе, попросила меня выполнить для них небольшое задание: я должен был заснять на видеопленку других детей, остававшихся в приюте, на тот момент их там было шестьдесят. Мне, опытному оператору, еще никогда в жизни не было так трудно выполнить эту привычную для меня работу, слезы застилали мне глаза. Мне хотелось забрать всех шестьдесят детей, вместе с их чудными и добрыми нянями. Не могу забыть лицо маленького Саши… Больно все это вспоминать и по прошествии трех лет. Надеюсь, что у него жизнь, все же, сложилась к лучшему.
Ровно сутки наша дочь не проявляла никаких эмоций. Мы ее купали, переодевали, выносили на свежий воздух, разговорили, пытались развеселить… она не улыбалась и не плакала. Лишь, когда мы кормили ее, она жадно глотала и глотала пищу. Видимо, она не могла поверить, что ее накормят вновь и вновь, когда она опять проголодается. Она голодной оставалась еще долгое время. Теперь ее следовало бы, пожалуй, посадить на диету…. Она выглядит пухлой. Вира – крепкий… и даже очень крепкий и здоровый ребенок. Думаю, она вырастит сильной девочкой. Жена пыталась ей купить балетные туфельки, но так и не смогла подобрать, у Виры довольно крупная и широкая ступня. Она очень любит своего брата, ему тринадцать лет, а Вире – три года, тем не менее, она готова меня поколотить, если я во время возни с ними, как-то, зажму сына посильней, и он не может вырваться из моих тисков. Нас она, думаю, тоже любит. Она очень ласковая девочка и добрая, всегда поделится сладостями со мной и мамой. Очень любит гулять, задавать вопросы, она любознательна и отличается смекалкой. Мы очень счастливы.
Когда Вира вырастет, мы обязательно расскажем ей историю ее рождения. И, если она захочет поехать в Россию и разыскать своих биологических мать и отца, мы обязательно ее туда отвезем и поможем ей в этом. Если вас интересует дальнейшая судьба нашей Виры, мы встретимся еще… когда вы захотите. Возможно тогда Вира сама уже сможет давать интервью.
Думаю, Фреду было непросто говорить о своей личной жизни, но он очень открытый человек, я благодарю его за это, а главное за то, что он и его семья сделали счастливой жизнь еще одного обездоленного российского ребенка. Низкий поклон. Я верю, что девочке в этой семье тепло и уютно от той любви и заботы, которой ее окружили. Его рассказ я оставляю без комментариев. Эти комментарии я жду от вас, уважаемые читатели.
|
|