КРИК КОШКИ
Был час ночи, когда освещённая бледным электричеством кухня и белый стол особенно резко контрастируют с миром снаружи. Всё на столе в такой момент казалось грубым и материальным, как скалы, у которых пенится океан ночи: пористые известняковые глыбы брынзы, мшистые холмы огурцов, невообразимые булыжники помидоров. Зато для людей, сидящих в кухне, материальная жизнь уже почти сошла на нет: классический напиток ночи в их чашках, сиречь кофе, давно был выпит, а глаза не слиплись окончательно по самой элементарной социальной причине: никто пока первым не объявил, что вечер закончен. Разговор давно увял, и если никто не признал этот факт, то лишь по той же причине вдруг поразившей всех вялости. Наташа всегда энергично выплёскивалась и быстрее других становилась уставшей и поблёкшей. Серёжа, не одобрявший расшаркиваний и церемонностей, несколько раз открыто зевнул, но пока как будто закругляться не собирался. Лена сидела прямо и старалась выглядеть живой и внимательной, но в действительности давно уже хотела спать. И только Володя выглядел всегда так, словно в нём пульсировала тонкая, но неослабевающая аорта энергии. Он сидел с отсутсвующим видом, прислушиваясь к своим ощущениям или к чему-то за окном, и когда заговорил, остальные не сразу поняли, что заговорил именно он. Впечатление было такое, словно в кухне прозвучал бестелесный голос.
- Что такое кошка?
Ответа не последовало. Его собеседники либо слишком устали для такого вопроса, либо попросту не сразу сообразили, что ответить. Но тишина сразу показалась густой и наполненной мистическим смыслом.
Володя продолжал:
- Мне кажется, кошки - злые существа. Слышали, как только что кричала кошка во дворе? Голос противный, почти и не звериный - скорее как у злобного духа.
- Зря ты так говоришь,- заметила Лена, думая о том, как приятно, когда кошка ласково трётся о тебя. Ей пришло в голову, что она часто появляется в одном доме, пожалуй, исключительно ради премилой кошки хозяев, и улыбнулась такой мысли.
- Ты всё выдумываешь,- заявила Наташа. - Кошки разные, как и люди. Нельзя всех под одну гребёнку.
Серёжа молчал. Кошки не интересовали его, он не любил их, но в памяти зашевелились сюжеты из прочитанной фантастики – кошки в действительности инопланетяне, наблюдающие за человечством… Он уже не помнил, как называлась книга и кто был автор. Она ему не понравилась. Но намерения кошек-инопланетян были не мирные, и он подумал, что не одного Вовчика посещают такие впечатления.
- Что у кошки внутри?- настаивал Володя.
Мысль была высказана не лучшим образом, но именно эта корявость (как часто бывает) подтолкнула других к более активной реакции.
- Ты имеешь в виду, что под личиной кошек прячутся другие существа?- спросил Серёжа.
- Ну, не совсем. Я думаю: а есть ли у кошек душа?
- Считается, что у кошек коллективная душа,- принялся объяснять начитанный Серёжа.- Она недостаточно индивидуализированна. Кошки восприимчивы и реагентны, что говорит о наличии некоторой субстанции, подобной душе, но их реакции намного однообразнее человеческих и обусловлены родовыми характеристиками.
- Нет, у кошек очень разные характеры,- мягко возразила Лена, всё ещё вспоминающая свою хорошую знакомую.
- Это так кажется,- улыбнулся Серёжа.
- Я знала очень милых кошек,- поддержала подругу Наташа.
- Почему тогда ты не возьмёшь себе кошку?- поинтересовался Серёжа не без ехидства.
- А почему ты не возьмёшь?
- Я не говорю, что я их люблю. Пусть берёт тот, кто их любит. Вовчик, например.
- Вовчик возьмёт себе пушистую самочку и будет гладить её целыми днями,- хмыкнула Наташа.
- Нет, я если я возьму себе кого-нибудь, то только кота.
- Почему?- полюбопытствовала Лена.
- У них энергетика совсем другая. И потом, кошек, мне кажется, труднее приучить к порядку. Я хочу, чтобы мой кот точно знал, что ему можно делать, а что нельзя.
Девушки вскинулись одновременно.
- Таким образом ты утверждаешь, что мужчины умнее,- заявила Наташа обвиняющим тоном.
- Тогда возьми перса, - посоветовала Лена.- Он будет круглые сутки изображать из себя диванный валик и не делать ничего предосудительного.
- Нет, вы не поняли,- заговорил Володя. – Я не хочу диванный валик. Пусть кот живёт своей жизнью, просто чтобы он знал, что какие-то вещи в квартире не дозволяются. И дело не в поле… ну, в смысле, к какому полу животное относится, а в энергетике. Кошки вмешиваются в мою энергетику.
- У него контакт с котами лучше,- пояснил Наташе коварный Серёжа.
- Да ну, контакт,- фыркнула та.- Он просто не хочет семью заводить, а кошка означает котят. Они ему будут постоянным напоминанием о том, что он не желает решать свои проблемы.
- Да нет, дело не в этом,- поморщился автор темы.
- Ты просто не пробовал,- уговаривающе-мурлыкающим голоском заговорила Лена.- Была бы у тебя постоянно в квартире кошка, ты бы привык к её мягкому, ненавязчивому, пушистому присутствию и понемногу изменился бы. Сам бы стал мягче, добрее.
- А я что, не добрый?
- Да я не про это,- стряхнула непонимание движением плечиков Лена, и опять одновременно с ней вступила Наташа: - Ну прямо ты образчик доброты. Нет, конечно. Как и все, временами ты бываешь очень жёсткий и неуступчивый.
- Ну…- протянул Володя, не зная, что и сказать.
- Девушки, вы бы лучше взяли себе кошек, потом пригласили нас, и мы бы смогли оценить на деле справедливость ваших аргументов,- сказал Серёжа. Он не добавил «сами бы и стали мягче, это бы вам не повредило» вслух, но все это и так услышали.
- Давайте,- подхватила Лена. – Только пусть каждый возьмёт себе по кошке, а потом мы сравним ощущения.
- Э, это и мне придётся взять кошку?- выпрямился на табуретке Серёжа.
- Каждый – значит, все,- сказала Наташа.- Ты же не станешь отрываться от коллектива.
- Это другой вид недоброты,- тем временем продолжал размышлять Володя.- Вспомните их глаза. Взгляд тяжёлый, недобрый. Причём постоянно. Выражение не меняется.
Серёжа задумался.
- Нет, «злобный» - не то слово,- размышлял он.- скажем, недоброжелательный. Такое впечатление, что они нас недолюбливают.
- Вот-вот,- подхватил Володя.- Они такие же, как и мы, только в кошачьем теле.
- Ты имеешь в виду, они нам как бы завидуют?
- Ну, они думают: мы ничем не хуже вас …
- Но не могут пользоваться такими же возможностями…
- Они не в состоянии вести такую активную жизнь, как мы…
- Наделены менее функциональным телом …
- Сравнивают себя с нами…
- И не знают, почему между ними и нами такая физическая разница. Другими словами, за какие грехи они помещены в менее благоприятные условия.
- Знают,- с неожиданной уверенностью заявил Володя.
- А, даже так!..
- Ерунда,- заявила Наташа.
- Мальчики, вы зарапортовались,- подтвердила Лена.
- Болтаете попусту, как всегда.- Наташа, похоже, уже окончательно устала и была намерена прервать разговор.- Если всё-таки отважитесь завести кошку, позвоните, приду посмотреть, как вы справляетесь в таких невыносимых условиях. А сейчас я пошла покурить.
Но тут уже все задвигались, начали подниматься и примерять на лица решительный вид человека, вспоминающего о социальных обязанностях и важных делах, ждущих их дома ночью. Вечер наконец закончился, а – как это часто случалось – завершающая нота так и не прозвучала. Впрочем, в ней не было необходимости. Насколько можно было предвидеть будущее, таких вечеров ожидалось ещё немало, и всегда можно было надеяться, что то, что не прозвучит сегодня, прозвучит когда-нибудь потом.
КОШКА № 1
Лично Серёжа не собирался заводить кошку только для того, чтобы доставить кому-либо мелкое и не иначе как тщеславное удовлетворение. Выйдя из дома, он на секунду позволил себе улыбнуться мысли о том, что кто-то из его друзей может знать его настолько плохо, чтобы вообразить, что он возьмёт себе! в дом! кошку!, а затем выбросил эту абсурдную мысль из своей головы.
Вечером прошёл дождь, и это придало пикантности ситуации, ибо когда Серёжа подошёл к своей двери и увидел подле неё котёнка, он был не только маленький, чёрный и большеухий, но и мокрый.
Чуждый сантиментам, Серёжа не был чужд юмору момента. Сначала, конечно, он несколько опешил (благо вокруг никого не было), затем усмехнулся и сказал котёнку укоризненно:
- Вот уж не знал, что ты подслушивал. Ну ладно, за такую пронырливость ты заслуживаешь по крайней мере кормёжки. – Его взгляд пробежал по тощей фигуре котёнка. Сантименты сантиментами, а доброта к ним не относится. Поэтому он ловким движением сгрёб котёнка, отпёр дверь и понёс его на кухню. Котёнок оказался достаточно рассудительным, чтобы громко заурчать и с упоением бывалого бродяги наброситься на предложенные остатки ужина.
Серёжа не стал дожидаться окончания хищного спектакля (в 4 часа утра его любопытство было не на должной высоте) и отправился спать. Проснувшись утром, он проворно собрался, сунул в рот бутерброд и помчался на работу, привычно совмещая перемещение в пространстве с перемалыванием бутерброда. Кофе можно было выпить и на работе. Котёнок, которого, как можно предположить, отличала изрядная доза благоразумия, на это время где-то незаметно прикорнул, и Серёжа совершенно забыл о том, что всего несколько часов назад, будучи захваченным врасплох, проявил беспрецедентную доброту.
Когда он вернулся домой и начал готовить ужин, он обнаружил котёнка в кухне. Тот был идеально чёрным, без намёка на рыжину на боках. Его мордочка – или так показалось Серёже – выражала ожидание. Серёжа был голоден, ему некогда было возмущаться, и справедливости ради надо отметить, что он и не собирался это делать. Он снабдил котёнка новой порцией raison d’etre и вернулся к занятию, которое любил чередовать с процессом приготовления пищи – чтению. Некоторые люди, возможно, найдут мало удивительным, что этот мирный, спокойный и совершенно незлобивый человек получал удовольствие от книг Стивена Кинга. Серёжа был таков. Моясь под душем, он иногда фантазировал по поводу высовывающейся из стока зелёно-чёрной руки с преприятнейшим удовольствием человека, знающего, как устроена канализационная система. Сюжет «Тёмной башни» скоро всосал его с головой, и он опять забыл про котёнка. Когда он поужинал, почитал всласть и вышел из дома, направляясь в гости, котёнок вышел вместе с ним; Серёжа подумал, что видит его в последний раз в жизни, и весело помахал ему на прощание. Как всегда, в подъезде в это время не подвернулось психоаналитика, и никто теперь не может сказать, почувствовало ли его подсознание некое сожаление в миг прощания. Как уже догадался читатель, через наносекунду эта мысль вылетела у Серёжи из головы.
Когда он возвращался (читатель опять всё предугадал – чёрт возьми, может, бросить всё это рассказывать?!), котёнок был у его двери, по всей видимости, давно и преданно дожидаясь хозяина. Серёжа усмехнулся. Он не ожидал этого и не успел принять решение. Нельзя даже сказать, что он впустил его. Он просто открыл дверь, и котёнок проскользнул в квартиру сам. Знакомства с Серёжиным ботинком в тот вечер не произошло.
Реально опасным для их взаимоотношений был следующий день. На работе дела не поладились, и возвращался Серёжа в довольно раздражённом состоянии духа. Котёнок не стал прятаться. Он подошёл к Серёже и даже почти потёрся о его ногу. Серёжа отодвинул его ногой и беззлобно обронил: «Поди прочь, животина». Тот не обиделся. Он послушно отошёл, сделал круг по кухне, затем решил устроиться на подоконнике и оттуда наблюдать за хозяином. Хозяин читал «Тёмную башню» и не обращал на него ни малейшего внимания.
Вечером, когда Серёжа устроился за компом, котец пришёл, улёгся на полу на достаточно безопасном, но не трусливо-отдалённом расстоянии, и так же безмолвно продолжал разглядывать хозяина, время от времени прикрывая чёрными веками большие жидкие глаза. Это была ненавязчивая и незаметная, но компания. Серёже это не то чтобы понравилось, но в какой-то момент он встал, пошёл на кухню и положил котёнку поесть. Котёнок не шелохнулся, не бросился на кухню при первом намёке на угощение; когда хозяин вернулся за комп, он продолжал наблюдать за ним. Его спокойная неподвижность напоминала египетскую статую.
Еда исчезла с блюдца к следующему утру. Серёжа сказал: «Ну, значит, ты не голоден», и убежал на работу. Как при этой сцене, так и после неё, странное создание продолжало демонстрировать похвальную атараксию.
День снова не удался. Важный, денежный клиент выразил массу претензий к работе и дал понять, что в следующий раз обратится не сюда; дело пахло происками конкурентов, что было вдвойне неприятно. Клиент потенциально мог отвлечь от бизнеса нескольких своих знакомых, что делало неприятность ещё более изощрённой.
С досады Серёжа забросил послеобеденные дела и отправился домой дочитывать «Башню». Ему удалось погрузиться в повествование до такой степени, что он даже вычитал котёнку некоторые удачные цитаты, пошутил в его адрес и объявил ему, что собирается именовать его «Куджо». Котёнок выражал своё удовольствие шевелением ушей. Когда он выразил активное желание выйти на улицу, Серёжа дотумкал, что в основе этого требования лежит не наглость, а природная обязанность, и, вспомнив, что испражнений убирать ему ещё не приходилось, подивился здравомыслию хвостатого и поднялся, чтобы открыть ему дверь. Это было явное отступление от его правил, но у Серёжи это не отложилось в сознании - в чём виноват был, разумеется, мистер Кинг.
Как известно, жизнь больше напоминает окраской не котов, а ненормальную африканскую лошадку. Почему это правило не ограничивается Африкой, совершенно неясно, но это всего лишь ещё одна из раздражающих сторон жизни. Назавтра стало окончательно ясно, что индейка Сережиной судьбы поджаривается на медленном огне. Какая-то планета погрозила ему кулаком с неба, что ли. Утром Серёжину машину остановил человек, чья служба опасна и трудна, но хорошо заметна с помощью специального радара. Как правило, Серёжа помнил, что «в кулаке – кокаин» и умел выходить из таких ситуаций без особого ущерба, но на сей раз его противником оказался профессионал. Он решил вникнуть в ситуацию ответственно и обстоятельно, и Серёжа опоздал на работу. Почти сразу он узнал, что его задержка привела к нежелательным последствиям, и нехорошее настроение, отогнанное вчера мистером Кингом, снова зажужжало у головы, как голодный комар. В частности, это проявилось в том, что вечером Серёжа нашёл пристальное внимание кота к его персоне даже зловещим. Кот, при первом знакомстве показавшийся растрёпанно-чёрным, сейчас выглядел лаково-чёрным и от этого вышколенно зловещим. Он, правда, не нарушал закона джунглей и отводил глаза под пристальным взглядом, но это только подтверждало правило. Серёже стало неприятно. Он мягко пояснил себе, что не стоит экстраполировать своё состояние на мелкое животное столь недостойным и примитивным образом, и поднялся покормить кота. Кот побежал на кухню и напал на еду с усердием, развевавшим любые сомнения в его настоящей природе, которую не знающий латыни Сережа попытался определить как «леонис минор вульгарис».
К концу недели остро встал вопрос неадекватной работы газовой колонки. День расслабленной богини Венеры не оставлял сомнений, что газовщик появится не раньше понедельника, и все выходные Серёжа испытывал лёгкие проблемы с горячей водой и душем. Наконец прибыл вызванный мастер и объявил, что колонку Серёжи пора засунуть коту под хвост. После чего Серёже пришлось отправиться в газконтору. Там ему вежливо пояснили, что у него большая задолженность за газ, предложили приобрести недешёвую колонку, проинформировали, что стоимость установки тоже проверит его бюджет на прочность, поскольку всё нынче не просто так, а требует иноземного инструментария. Великолепно сохранявший достоинство Серёжа, чьё финансовое положение выдерживало подобные набеги без скрипа, достал бумажник, достал из бумажника требуемую сумму, весело посоветовал девушкам в бухгалтерии, если вечером из стока вылезет чёрная рука и начнёт хватать их за лодыжку, немедленно обращаться к нему, и вышел из здания.
Тут он обнаружил, что за десять минут его отсутствия его машина была задета фургоном, принадлежащим газовому хозяйству.
…Когда в этот вечер Серёжа добрался домой, он оглядел котёнка, так внимательно, как, наверное, и девушек-то никогда не оглядывал. Почему-то ощущение необъяснимой причастности бывшего мокрого попрошайки к его полосе неудач не проходило, и сейчас взгляд котёнка показался Серёже холодным и недоброжелательным. Тихая поступь, необычная чистоплотность, быстро залоснившиеся бока, а главное – плохо объяснимое пристальное внимание к хозяину вкупе с невозмутимостью и самодостаточностью казались странными в том, кто ещё недавно промышлял на улице. Ему вдруг вспомнилось мнение Володи о том, что кошки – злые существа, и он почувствовал на позвоночнике весьма неприятный холодок. Он вдруг подумал, что нечистой силе не надо вылезать из водостока. Это обременительно и неэффективно. Эти создания могут воспользоваться – и если существуют, то наверняка так и поступают – более простыми средствами.
Как бы то ни было, котёнок не демонстрировал ни малейшего недоброжелательства. Правда, он не был щедр на внешние проявления благодарности, но Сергею это и не требовалось. Его молчаливое сотоварищество было таким же надёжным, как холодный немигающий взгляд полной луны. Серёжа, в чьей голове часто бродили шедевры научной фантастики, смешиваясь в причудливые (и нередко весьма хмельные) коктейли, начал рассказывать себе историю о том, как он привязывает котёнка над газплитой и разжигает газ, и по мере усиления кошачьего дискомфорта его судьба всё больше опоминается, затем наконец решительно отталкивает очередную дозу наркотика (которым, без сомнения, баловалась всё это время) и берётся за ум, то есть превращается из презренного Обломова в человека будущего Штольца.
Он не пошёл разводить газплиту. Вместо этого он вернулся к книге. Но неприятное ощущение осталось дежурить у самой двери предсознательного и время от времени гулко барабанило в неё. Котёнок не сдвигался со своего теперь излюбленного места на полу у стенки с книгами Стивена Кинга.
Мягкость Серёжи отнюдь не подразумевала беззубости. Он умел воевать, хотя его стиль не отличался чрезмерной агрессивностью. На следующий день он «двинул собой» и отправился к адвокату.
Возвращаясь вечером домой, он впервые замер у двери своей квартиры с ключом наизготовку. Он вдруг живо представил себе обитающего в квартире котёнка, спокойно поджидающего, когда хозяин придёт, накормит его и послушно усядется под его, котёнка, гипнотизирующий взгляд, эманирующий новые неприятности на ничего не подозревающее человеческое существо. Он было усмехнулся, но улыбки не получилось – губы скривились в невесёлую гримасу. Он коротко ругнулся и вошёл.
С тех пор, каждый раз на мгновение останавливаясь, прежде чем открыть дверь, он чувствовал холодное покалывание вдруг невесть откуда взявшегося пота на спине. Но каждый раз его трезвый ум одерживал контроль над фантазиями.
Когда через несколько дней, во время очередного визита в милицию, ему твёрдо объяснили, что документально доказано, что он припарковал свою машину в неположенном месте, и государственное предприятие не может нести ответственность за любого лопуха, которому лень подумать, куда он ставит свою машину, он только сморгнул глазом. Ещё одна война была бесповоротно проиграна. Это была не первая проигранная война. Серёжа считал, что у государства можно выиграть только лишние неприятности, и умел относиться к своим поражениям хладнокровно, зная, что в действительности он выигрывал, по принятии поражения лишаясь внимания заботящихся о нём органов. Но, останавливаясь у своей двери на этот раз, он не просто почувствовал уже знакомый доисторический укол в сердце, предупреждающий о близости врага. Он вдруг почувствовал себя невыразимо уязвимым. Чёрный котёнок, конечно, колдуном не был, Люцифером – тем более, но он своим чёрным чутьём нашёл ахиллесову пяту у подвернувшегося ему под лапу доброго дяди. Или – что тоже вполне реально – нашёл в его душе незаметное чёрное пятнышко и создал резонанс. Раз так, то продолжать находиться под его воздействием – глупо. Рисовать вокруг себя оградительные круги, креститься, бормотать заклинания - значило расписаться в параноидальных тенденциях не слабого масштаба. Убить котёнка и отвести от себя проклятье? Принять правила игры Стивена Кинга?
Серёжа очень медленно отпёр дверь и вошёл в квартиру. Его мозг продолжал перемалывать варианты. Если бы у кого-нибудь из соседей на площадке был пёс… Сможет ли он зайти к соседу и попросить собаку на полчасика? Да зачем на полчасика – нескольких минут достаточно.
Тут Серёжа остановился. Человек обычно не замечает, как он сходит с ума. Но он, Серёжа, слишком умён, чтобы не отследить начало процесса. С котом ещё не всё ясно, но внутреннее состояние – хуже некуда, в этом сомнений нет. Ум, душа замутнены, в голове – мелкие, пакостные и негодные мыслишки. Надо брать себя в руки. И не только себя.
Он сгрёб котёнка – тот только пискнул. Решительно выйдя из квартиры, он спустился по лестнице, вышел во двор, завернул за угол дома. Там было меньше людей и детей. Он – аккуратно – опустил котёнка в траву.
Котёнок ещё раз пискнул. Он постоял на одном месте, оглядываясь, вроде даже принюхиваясь. Затем медленно двинулся… ух! Прочь от Серёжи, в самую гущу травы.
Серёжа огляделся. Вокруг, как всегда, не было ни психоаналитиков, ни любопытствующих соседей, ни даже охотников на людей – других кошек. Он не удержался от ещё одной глупости, пробежал взглядом по окнам дома, потом, вздохнул и, осторожно переступая ногами (в попытке сделать это бесшумно для хвостатого супостата), переместил себя к своему подъезду. Поднявшись в квартиру, он быстро покидал в сумку несколько необходимых вещей, выглянул из дверей – котёнка не было видно,- и поехал к своему другу, чтобы договориться пожить у него несколько дней.
(Это был другой друг, не имевший никакого отношения к главе первой. Можно было наверняка пожить и у Володи, это было бы весьма удобно во многих отношениях. Они прекрасно ладили и иногда обсуждали возможность совместного проживания, но сейчас к Володе ехать не хотелось. Не хотелось.)
|
|