По данным ООН, в 2005 году военные бюджеты стран мира суммарно впервые в истории человечества превысили триллион долларов. Причем половину этой суммы на свою оборону затратили США. Только вдумайтесь в эту цифру пятьсот миллиардов долларов. Даже во времена «холодной войны», в эпоху бескомпромиссного противостояния с Советским Союзом, в годы безудержной гонки вооружений, военный бюджет Соединенных Штатов не достигал таких размеров. А если к этому добавить высказывания президента США Дж. Буша младшего о том, что безопасность страны нуждается в дальнейшем укреплении, а это, конечно же, предполагает увеличение расходов на нужды вооруженных сил, то вообще трудно представить каких объемов достигнут денежные вливания в эту сферу. При этом большинство развитых стран Западной Европы изо всех сил стараются не отставать от своего заокеанского партнера по НАТО.
Что же так напугало руководство этих стран? В чем причина такого наращивания «оборонительных мускулов»? Ведь социалистического лагеря, от которого якобы исходила та самая пресловутая угроза «всему свободному человечеству», больше нет. Нет и Советского Союза – главного соперника Соединенных Штатов в борьбе «за светлое будущее всего мира». Чем же вызвана новая гонка вооружений? От кого призваны защищать западный мир многотысячные сухопутные соединения, современные морские армады, новейшая авиация?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос не обязательно проводить социологических опросов и глубких научных исследований. Достаточно всего навсего внимательно просмотреть публикации в американской и западноевропейской прессе. Даже беглого взгляда на одни только заголовки будет достаточно, чтобы понять – главная угроза всему миру исходит сегодня от ислама. Да, именно от ислама, религии, миролюбие и гуманность которой никогда ни у кого не вызывали сомнений, а наоброт, воспринимались как основополагающие религиозные парадигмы. Но, как бы парадоксально это не звучало, именно некая «исламская угроза» сегодня вызывает ужас у жителей западных стран и заставляет их поддерживать свои правительства в жесткой борьбе с этой самой угрозой. Да и как осуждать людей, простых людей, выросших и воспитанных в христианстве, буддизме или в любой другой религии, не знакомых с исламом, не ведающих о его законах и основах, не знающих о его истинной сущности, но каждый день читающих о нем «разоблачающие и обвинительные» статьи и книги?
Излише говорить, что в наши дни средства массовой информации если не формируют социальные проблемы, то задают отношение к ним в обществе. Именно под их влиянием люди становятся рекрутами массовых мобилизаций и радикальных проектов. И если десятилетия тому назад журналисты и политики убеждали человечество в том, что «где нефть, там кровь», то сегодня мир упорно пытаются подталкивать к другому восприятию реальности – «где ислам, там кровь».
Взять к примеру статью Дэвида Брукса «Культ смерти» «The New York Times» от 7 сентября 2004 года. Если верить автору, то смерть – это главная и единственная мечта каждого мусульманина. «Поэтому-то у них, - указывает Брукс, - и постоянное умиление перед смертью». Разоблачая этот «кровожадный культ», Дэвид Брукс, довольно авторитетный и популярный на Западе журналист, утверждает, что ислам якобы «... связан чисто с наслаждением от убийтсва других людей и от собственной смерти», «... он имеет отношение к получению удовольствия от садизма и самоубийства». И ладно если бы Дэвид Брукс и «The New York Times» в своих попытках обвинить ислам в присущей ему кровожадности были бы одиноки. Это еще не было бы бедой, так, мелкой неприятностью, не больше. Но ведь сегодня не одно крупное, авторитетное издание, выходящее в США, не остается в стороне от этого «праведного дела».
Схожую позицию заняли и европейские средства массовой информации. Испанская газета «El Mundo» пишет, что в захвате детей в Беслане «непосредственно замешан ислам в самом крайнем из своих проявлений». Уильям Кристол в статье «Мы должны вместе бороться с варварством», опубликованной в Британской газете «The Financial Times», пишет: «силы варварства, водрузив над собой знамя джихада, убивают невинных людей. Нам брошен новый вызов – террор джихадистов».
Особенно горько видеть в рядах тех, кто озабочен «исламской угрозой» отдельных представителей российских СМИ и политики. Так, например, профессор Московской духовной академии, диакон Андрей Кураев свою статью, посвященную бесланской трагедии ничтоже сумняшеся назвал «Как относится к исламу после Беслана?». И в этой статье, образованный человек, член ДУХОВНОЙ академии утверждает, что убийства детей Беслана «Это религиозное преступление. Ритуальное убийство». Это какое же должно быть представление об исламской религии, чтобы утверждать, что она допускает ритуальные убийства? И это в России, стране, где ислам является второй по распространенности религией. Казалось бы, кому, как не россиянам, многие века живущим бок о бок с мусульманами, живущим в мире и согласии, понимать всю абсурдность звучащих на западе обвинений ислама. Но нет. После 11 сентября 2001 года «Комсомольская правда» вышла с призывом на главной странице «Бей ислам, спасай планету!». «Независимая газета» опубликовала статью Дмитрия Урушева, посвященную бесланской трагедии и содержащую слова «исламский фактор слишком явно проглядывает в этом кровопролитии». В конце этой работы Дмитрий Урушев рисует перед глазами читателей страшную картину: «Гремят взрывы, рушатся жилые дома и школы, захватываются заложники, сотнями гибнут невинные люди – это «доблестные воины Аллаха» насаждают в России свою кровавую веру». Но дальше всех пошел политолог Д. Ольшанский, который в эфире программы первого канала Российского телевидения «Времена» заявил, что терроризм и есть одно из направлений ислама. Вот так вот, не меньше.
Честно говоря, если бы я прочитал или услышал что-то подобное о представителях некой ранее не знакомой мне религии, то наверняка в душе моей не осталось бы места сомнениям в том, что религия такая действительно угроза человечеству. Так стоит ли удивляться, когда опросы общественного мнения в Европе и США показывают, что больше половины населения западных стран относится к «угрозе ислама» всерьез, всерьез считают каждого последователя пророка Мухаммеда кровожадным фанатиком, мечтающим только о том, чтобы убить неверного, и получающим от этого убийства истинное наслаждение? Конечно, у них есть для этого основания. Основания, которые подобно сорнякам в великом множестве прорастают из почвы незнания и непонимания, обильно политой пропагандистским абсурдом «знатоков и экспертов» ислама, многие из которых ни разу не были ни в одной мусульманской стране.
Между тем, каждому кто пишет о проблемах терроризма и религии не мешало бы отделять друг от друга два понятия, очень схожих по звучанию, но совершенно противоположных по значению – ислам и исламизм. Ислам это религия миллионов жителей земли, никак не запятнавших себя кровью и никогда не мечтавших об убийствах неверных. Исламизм – идеология и практическая деятельность, ориентированные на создание условий, в которых социальные, экономические, этнические и иные проблемы и противоречия любого общества (государства), где наличествуют мусульмане, а также межгосударственные отношения, будут решаться исключительно с использованием исламских норм, прописанных в шариате – системе нормативных положений, выведенных из Корана и Сунны. Иными словами, в рамках исламизма речь идет не о религии, а о реализации проекта по созданию политических условий для применения шариатских норм во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Именно поэтому исламизм именуется еще политическим или политизированным исламом. Тем самым исламизм представляет собой одну из политических идеологий и в этом отношении функционально сравним с другими политико-идеологическими системами – социализмом, капитализмом, анархизмом и т.д.
Таким образом, главная разница между исламом и исламизмом в том, что каждый исламист обязательно мусульманин, но совсем не обязательно, что каждый мусульманин исламист.
Исламизм как идеология зародился на Ближнем Востоке в первой четверти ХХ века, когда страны исламского мира переживали период модернизации. Перемены коснулись всех сторон жизни ближневосточного общества, в том числе и религиозной. До этого представители религии, объединяя в своих руках светскую и духовную власть, занимали в мусульманских странах главенствующее положение. «Поскольку ислам закрепил сам факт создания централизованного государства и отразил тенденцию объединения отдельных племен в составе единого целого (причем государство и религиозная община – умма – на первых порах совпадали) единство религии и политики было изначально присуще исламу»(1). Багдадские халифы, например, были одновременно и светским правителем огромной империи, и духовным лидером всех мусульман. Подобное положение вещей кое-где сохранилось вплоть до наших дней. Наиболее наглядный пример представляют собой монархии стран Персидского залива. Король Саудовской Аравии Фахд является хранителем святынь Мекки и Медины и фактически одновременно осуществляет функции духовного и светского управления страной.
Первыми, кто стал отдавать приоритет светским началам в управлении исламской общины, принято считать Омейядов. Их оппоненты утверждали, что Омейяды стремятся установить светскую (царскую) власть в новом халифате и тем самым выступают против принципов организации мусульманской общины. «Один из краеугольных камней ислама – халифат, или теократия, т.е. соединение в руках религиозных вождей духовной (имамат) и политической власти (эмират), как известно, уже при Омейядах сохранялся только теоретически»(2).
Вызвано это было объективными причинами. В ходе дальнейшего расширения ареала распространения ислама, особенно среди народов, имевших давние традиции государственного строительства, например, иранцев, египтян, народов Средней Азии, заметно усложнились функции управления. Соответственно, постоянно происходил поиск компромисса между объективной необходимостью государственного строительства в исламских странах и двойственной природой управления в традиционной исламской общине. Это и привело к заметному разделению функций светского и духовного управления в исламских странах. Если при пророке Мухаммеде и при первых халифах исламская община (умма) и представляла собой государство, то впоследствии состоялось разделение двух этих понятий. Сформировались институты государственной власти, аппарат управления, выделилась или интегрировалась в состав мусульманского общества традиционная аристократия вновь присоединенных сообществ в Иране, Средней Азии, Африке. «Ислам сохранял свою связь с политикой, а политическая власть сохраняла внешние исламские атрибуты, однако осуществление политической власти приобретало все более светский характер»(3).
На протяжении нескольких веков процесс разделения светской и духовной власти в зависимости от политической обстановки то активизировался, то консервировался, как это было, например, при династии Аббасидов. Решающий момент наступил после падения в начале ХХ века Османской империи, под владычеством которой народы Ближнего Востока находились еще со времен средневековья и которую многие до сих пор сичтают последним в истории человечества халифатом. На протяжении долгого времени государственное образование, в котором были объединены исповедующие ислам народы, играло в мировой политике достаточно весомую роль. А если учесть, что турецкий слутан был еще духовным лидером мусульман, и все руководящие посты империи занимали служители религии, то можно с уверенностью сказать, что во времена существования Османской империи исламское духовенство играло в мировой политике одну из ведущих ролей. Поэтому не трудно представить, какие реваншистские настроения овладели умами мусульманских лидеров, когда после поражения в Первой Мировой войне Османская империя утратила лидирующие позиции и начала медленно, но верно двигаться к распаду. «Один за другим на месте бывшего единого государства стали возникать эмираты и султанаты, правители которых, чаще всего уже не претендующие на всеобъемлющую духовную власть в пределах своей страны, были тем не менее, практически неограниченными властелинами» (4).
Главным результатом Первой мировой войны для Ближнего Востока стало то, что он оказался в полной колониальной зависимости от европейских государств, то есть попал под власть неверных. Границы и главы практически всех арабских стран теперь назначались в Лондоне и Париже. В Иорданию, например, назначили монарха, который даже не был местным жителем, а являлся подданным Саудовской Аравии. Но колониальная политика не ограничивалась простым назначением правителей. Для более эффективного осуществления функции управления британской и французской дипломатии в зависимых мусульманских странах необходимы были подготовленные по западным меркам сотрудники аппарата управления, офицеры для армии, инженеры, врачи. Одним словом требовалось существенное улучшение качества системы управления государством и обществом, для чего метрополии с самого начала своего правления стали предпринимать попытки изменения традиционного исламского общества Ближнего Востока, модернизируя его по западным стандартам.
В результате затеянных европейцами реформ на первый план в мусульманских странах вышла вполне светская управленческая элита, исламское же духовенство было оттеснено на второй план. Самое большее, на что оно могло рассчитывать теперь так это на сугубо служебные функции в обществе, политически организованном на принципах секуляризма. Естественно, что те, кто совсем недавно вершил судьбы мира были не согласны со своим новым положением. И это привело к конфронтации между существующим государственным аппаратом управления и традиционной религиозной элитой. Эти противоречия и заложили основу исламизма.
За прошедшие восемдесят с лишним лет исламизм претерпел много изменений, обзавелся солидной идеологической базой, оправдывающей массовый террор, приобрел сторонников в различных частях света. Но главное осталось неизменным – исламизм это не религия, это идеология, порожденная алчностью тех, кто лишился власти, привелегированного положения в обществе, но по-прежнему надеется вернуть утраченное и ради этого готов проливать реки крови и вести непрерывные войны с несогласными. Именно исламисты, а не мусульмане в целом, выбрали террор в качестве основного средства достижения своих политических целей. Это исламисты, а не мусульмане устраивают массовые убийства и взрывы жилых домов. Пытаясь за вопросами религии замаскировать свои истинные цели, эти люди, не имеющие ни нации ни веры, без малейшего зазрения совести называют себя «воинами Аллаха», «защитниками ислама» и т.д. Благодаря им в умах далеких от ислама европейцев прочно закрепился стереотипный образ террориста – человек с зеленой повязкой на голове, с кораном в одной руке и автоматом в другой.
Но, если ислам сам по себе, как источник высшей духовности, никак не может быть угрозой в чем-либо кому-либо, так почему же, спросите вы, люди, называющие себя «самыми правильными мусульманами», ведут себя так, что по их вине на миролюбивую, гуманную религию сегодня обрушивается шквал обвинений? Ответ однозначен: потому что им это выгодно, потому что, чем шире и глубже пропасть между Востоком и Западом, тем больше политические дивиденты людей, которые в этой пропасти нуждаются. Устраивая свои театрализованные представления с «самопожертвованиями во имя веры», результатом которых становятся сотни и тысячи смертей, эти люди рассчитывают именно на такую ответную реакцию «цивилизованного мира». Нет для них большей награды, чем очередные нападки недалеких журналистов, без устали твердящих о нарастании «исламской угрозы» миру. И вот уже в умах людей, не знакомых с истинными ценностями ислама, укореняется осознание справедливости «точечных ударов» по иракским городам, ковровых бомбардировок Афганистана, в которых гибнут не торрористы, а невинные люди, массированных артобстрелов ливанских поселков, где на одного террориста приходится тысяча мирных жителей. А как же иначе? Ведь это «рассадник ислама», который своей непримиримой воинственностью грозит уничтожением всему миру.
А что же «воины ислама»? О, они слишком хорошо знают как использовать «ответ цивилизованного Запада на исламскую угрозу». Выступая перед многотысячными толпами людей, чьи дома только что уничтожил «превинтивный» артобстрел, они указывают на дымящиеся обломки и воздевая руки к небу вещают собравшимся хорошо поставленным ораторским голосом: «Вот видите, мы же вам говорили, они хотят уничтожить исламский мир! Аллах нуждается в вашей защите! К оружию, братья!». И вот уже ряды террористов пополняются теми, чьи родные и близкие погибли под бомбежками и кто благодаря введению экономических санкций не в состоянии найти работу и прокормить семью. Необразованные, озлобленные, загнанные в угол нищетой и безработицей, эти люди легко поддаются идеологической обработке «поборников ислама». А значит, совсем скоро будут новые взрывы, теракты шахидов, снова будет литься кровь невинных в далеких европейских городах. И это вызовет новую волну возмущений в «развитых» странах, а значит снова на гладких страницах глянцевых журналов каждый приверженец ислама будет заклеймен печатью «прирожденного убийцы», получающего истинное наслаждение от убийства ни в чем не повинных людей. А значит снова бомбежки, артобстерлы, экономические бойкоты, санкции, блокады и т.д. И снова, злорадно потирая испачканные в крови руки, лидеры исламистов радушно распахнут объятия для новых рекрутов террора. Замкнутый круг, по которому можно ходить до бесконечности
В этой связи хочется привести один пример из новейшей истории. Кувейт. Конец 70-х. В 1977 г. скончался эмир Салим ас-Сабах и его преемником 31 декабря стал Джабер аль-Ахмед аль-Джабер ас-Сабах. Начало деятельности нового руководства страны совпало с периодом подъема и победы исламской революции в Иране (1978 - 1979 гг.). В Кувейте, где около 30 % населения исповедовало ислам шиитского (проиранского) толка и 60 % жителей являлось иммигрантами, среди которых весомую часть составляли иранцы, события в Иране не могли не вызвать энтузиазма и поддержки. Одновременно с этим в начале 80-х гг. произошли серьезные изменения в экономическом положении Кувейта. В результате резкого падения цен на нефть уменьшились государственные доходы; в 1982/1983 г. Кувейт впервые имел дефицит бюджета 100 млн долл..
Все это не могло не сказаться на внутриполитической обстановке. Антиправительственные выступления оппозиционных сил достигли небывалого размаха. Опасаясь повторений иранских событий, власти Кувейта установили жесткий контроль за деятельностью исламистских группировок. Но эти меры оказались не слишком эффективными. В результате прошедших в 1981 г. парламентских выборов большинство мест в законодательном органе завоевали представители исламистов, близких по идейно-политическим воззрениям к известной своими радикальными взглядами «Ассоциации братьев-мусульман», чьи филиалы действовали во многих арабских странах.
В конце 1983 г. террористические организации провели в стране несколько взрывов. В ответ на репрессии властей, волна экстремизма только усилилась – количество терактов росло в геометрической прогрессии.
Убедившись в неэффективности силового давления, правящие круги для противодействия фундаменталистской угрозе стали проводить «исламизацию сверху»: был увеличен объем материалов по религиозным вопросам в средствах массовой информации, усилено преподавание религиозных дисциплин в школах. Власти, стремясь перехватить знамя ислама у оппозиционных сил, пропагандировали внедрение «умеренного ислама» и всячески дискредитировали экстремистские проявления исламизма. Одновременно с этим были проведены глубокие экономические реформы, сократилось количество безработных, улучшились условия жизни.
Итоги этой кампании были впечатляющими: волна террора стала спадать, а на выборах в парламент 1985 г. шиитская группировка получила всего 3 места.
Понятно, что этот пример не универсален. Кувейт с его небольшой территорией, малым населением и огромными запасами нефти лишен экономических проблем, столь характерных для большинства современных мусульманских стран. Ведь до сих пор миллиард жителей третьего мира проживает на грани голода и не имеет даже таких простейших благ цивилизации, как чистая питьевая вода и начальное образование. А между тем, проблемы здравоохранения и образования для этой части населения можно было решить простым введением налога на финансовые спекуляции в размере всего лишь 0,1 %.
Так может вместо того, чтобы агульно обвинять во враждебности всех представителей ислама, не думая о последствиях усиливать военное давление на мусульманские страны, стоит присмотреться к опыту Кувейта? Может тем, кто сегодня призывает весь «демократический мир» подняться на борьбу с «отсталым исламом» стоит прислушаться к словам Збигнева Бжезинского, бывшего советника президента США по национальной безопасности, который в книге «выбор: господство или лидерство», исходя из богатого политического опыта пишет: «Современная Америка не должна видеть мир в черно-белом цвете, не должна следовать кредо Джорджа Буша: «Либо вы с нами, либо с террористами». Американцам не следует считать чуть не все существующие на Ближнем Востоке проблемы следствием исламского фундаментализма. И если исламисты должны благодарить кого-нибудь за резко возросшую популярность своих идей, то только Соединенные Штаты» (5). Согласен с этим и патриарх американской внешней политики Генри Киссинджер, который пытался предупредить страну на страницах «Los Angeles Times»: «Америке следует изменить свою внешнюю политику таким образом, чтобы исключить негодование, которое порождает терроризм. И хорошие отношения с исламскими странами должны стать одним из главных ее компонентов. Америка и ее союзники должны позаботиться о том, чтобы не представлять эту новую политику как конфликт между цивилизациями, между Западом и исламом. Идет сражение против радикального меньшинства. Именно оно позорит гуманные аспекты ислама, которые он демонстрировал в свои лучшие периоды» (6).
Отрадно видеть такие примеры здравомыслия, жаль только, что слова подобных политиков по-прежнему остаются лишь гласом вопиющего в пустные.
ССЫЛКИ:
1. «Ислам в современной политике стран Востока». М., 1986. С. 7.
2. Ашрафян К.З. «Шариат и власть в мусульманских государствах средневековой Индии». // Восток/Oriens. 1995, № 1. С. 75.
3. «Ислам в современной политике стран Востока». М., 1986.С.30.
4. Васильев Л. «История Востока». М. 1998 Т. С. 275.
5. Brzezinski, Zbigniew. «Choice: Domination or Leadership». Hardcover, Perseus Books Group, March 2004, 256
6. Kissinger, Henry А. «Moderation Is No Virtue Against Terrorism» Los Ahgeles Times, 14/09/2001
|
|