Когда (я подчеркну - не если, но когда)
тебе невыносимо будет плохо, ты
возьмешь листок и без особого труда
напишешь стих, на кухне наберешь воды,
глотнешь и обнаружишь, что твоя вода
безумно горькая, и новые листы
с душо, раздетой безо всякого стыда,
в твоей шухляде не уменьшат пустоты.
Ты, потихоньку забывая обо всем,
утратишь связность устной речи, позже - взгляд
осмысленный и, находясь, видать, в своем
каком-то мире, дальнем от земных преград,
начнешь писать, а после - мыслить языком,
исполненным стараний в дактилях. Навряд-
ли что-то лучшее найдешь в полупустом
листе, забыв про одиночества разряд.
Стихи тебе бессмертия не принесут -
на это уповать бессмысленно, они,
скорей, помогут обнаружить саму суть
существованья твоего и в эти дни
ты узришь пастырей, которые пасут
безмозглую толпу людей. Тогда сравни
своей руки стремленье с тем, что сделал Курт,
и ты поймешь, что смерть бессмертию сродни.
Стихи (здесь я уверен) не разбогатят;
они, скорее, увеличат твой расход
бумаги и воды. Но, думаю, навряд-
ли ты захочешь избавления от забот
иных, помимо боли сердца. Говорят,
посредством написания стиха урод
в искусстве речи стал в один и тот же ряд
с Оракулом, не напрягая вовсе рот.
Бесспорно, ты никак не сможешь избежать
потери аппетита и ночей без сна,
упадка сил, депрессии, команд "лежать"
щенку, желания свалиться из окна,
желания курок возле виска нажать,
попыток под речным мостом достигнуть дна.
Поэзия - тюрьма, с которой не сбежать
для мысли - воля, для эмоции - стена.
Таким вот незаумным образом стихи
тупую боль помогут, пусть не утолить,
так передать читать читателю. Свои грехи,
а, если говорить точней, расплату - нить
к спасенью сможешь (как бы ни были плохи
твои стихотворенья) равно разделить
на доли - по одной на острие сохи.
На каждого чтеца пашни кусок свалить.
|
|