Машка долго препиралась с братом. Валька упёрся, и не соглашался идти в магазин за хлебом. Она и уговаривала его, и просила, даже пообещала заложить брата, как только он опять приведет в дом девчонок в отсутствие родителей. Все бесполезно – Валька только улыбался, уткнувшись в монитор, монотонно барабаня по клавиатуре. Машка знала, что когда брат общается с друзьями в виртуальном мире, к нему не подходи. Но, дело принципа. Она уже ходила сегодня по поручениям матери, теперь очередь за братом.
- Так и знай, заложу тебя предкам! – Громко крикнула Машка уже в дверях и даже показала брату язык. Как будто он мог видеть.
«Вот гад! Все я да я. Хорошо, что теперь он не может меня обмануть с уборкой квартиры да мытьем посуды, а то раньше, то и дело дурил». - Машка с такой злостью размахивала хозяйственной сумкой, что чуть не задела соседку, которая еле-еле успела увернуться, первой войдя в лифт.
- Машунь, ты чего такая сердитая? Сейчас лопнешь от злости. Посмотри на себя в зеркало – щеки надуты, глаза сверкают. Валька что ли обидел?
- А кто ж еще? Думает, что мне в кайф бегать целый день, как золушке. Я, между прочим, тоже хотела в чате посидеть.
- Маленьким девочкам вредно просиживать у компьютера! – Назидательно произнесла соседка.
- Кто маленький? Я? Мне уже десять лет исполнилось. Я читаю с четырех лет. И в школу пошла с пяти. А Валька ко мне всё как к малолетке относится. Он раньше знаете, что вытворял? Нарисует график уборки квартиры и, только мои три дня закончатся, он снова график переделывает. Один день уберётся, а потом почему-то опять моя очередь. Я маме жаловалась, а она график посмотрит и говорит: «Все правильно, сегодня именно твоя очередь». Я ж не знала сначала, что Валька мухлюет и этот график меняет. Он думал, что я маленькая и ничего не понимаю. А я, как считать и читать научилась, сразу вывела его на чистую воду. Теперь мы просто на календаре кружочками обводим дни: я – синим, Валька – красным. Теперь ему меня не обмануть. Ладно, тёть Тань, я побежала, а то магазин закроется.
Машка неслась по Чистопрудному бульвару в сторону булочной, ничего не замечая вокруг. Однако белеющее в кустах пятно она сумела разглядеть. Любопытство, как всегда, пересилило, Машка остановилась и осторожно раздвинула колючие ветки шиповника. Под кустом лежал мужчина: голова запрокинута куда-то вглубь кустов, лица не видно, зато на самом виду распахнутые полы пиджака, оголившие белоснежную рубашку, которая и привлекла Машкино внимание.
«Пьяный, наверно, - брезгливо подумала Машка и хотела уже бежать дальше по своим делам, но тут заметила, что из внутреннего кармана пиджака мужчины торчит толстая пачка денег, перетянутая резинкой, она нагнулась поближе, что бы рассмотреть, - ни фига себе, это ж целое состояние, сколько тут долларов! Тысячи, наверно».
- Эй, дядя! Дядя, проснитесь! Ограбят ведь вас. – Машка начала трясти мужчину за рукав, но он не издавал ни звука, и рука в рукаве была какая-то неживая, словно деревянная.
И тут до Машкиного сознания дошло: с чего бы прилично одетому мужчине, а то, что одежда и ботинки дорогие, Машка определила сразу (отцова школа), валяться пьяному в кустах? Да еще с толстой пачкой денег. Такие обычно с охраной ходят, а поблизости - ни души. Будучи не робкого десятка, Машка отважилась и, вытянув шею, заглянула туда, вглубь кустов, где покоилась голова лежащего.
«Ну, вот. А у дядьки-то дырка во лбу. Интересно, а почему крови почти нет? В кино около трупа всегда лужа громадная. А тут ничего не видно. Странно».
Машка достала мобильный телефон, который совсем недавно получила на день рождения от отца и стала искать в памяти аппарата номер милиции. Отец постарался нашпиговать дочкин телефон номерами всевозможных служб, на всякий случай. Редко бывая дома, постоянно находясь в загранкомандировках, он волновался за свою младшенькую и, как мог, оберегал. «Спасибо, папа. Как раз такой случай и наступил», - мысленно поблагодарила отца Машка.
- Милиция? Приезжайте срочно на Чистопрудный бульвар. Здесь, в кустах недалеко от булочной, дяденька с прострелянной головой лежит. Кто я? Просто Маша. Нет, не маленькая! Мне почти одиннадцать лет. Я вас на дороге подожду и покажу, где он лежит. Ага. Жду.
Выбравшись из кустов на тротуар, Машка вспомнила про булочную, и опрометью кинулась за хлебом. Но «жертва любопытства» зря торопилась – когда она, запыхавшись, вернулась назад, милиции еще не было.
Еще минут двадцать Машка мерила шагами расстояние между местом преступления и бульваром. Стражи правопорядка, явно, не торопились. Машка злилась: «Они думают, что мне делать нечего? До ночи что ли мне тут торчать?» Она достала телефон.
- Милиция? Это снова Маша. Как какая? С Чистопрудного бульвара. Я же вам звонила, про дяденьку в кустах рассказывала. Но почему-то никто не едет. А мне домой надо. Да не вру я, не вру. Что я, дырок во лбу не видела? Как где? В кино! – Машка сделала отбой и по инерции продолжила вслух. – Правильно папа говорит, милиция у нас тупоголовая. И зачем они только плакаты по всему городу развесили, если все равно не хотят реагировать на звонки сознательных свидетелей?
Воспроизведя вслух слова отца, Машка, сама того не подозревая, остановилась перед столбом с плакатом, надпись на котором гласила «Твой звонок по 02 свяжет руки террористам». На этот раз милиция среагировала молниеносно. Не прошло и трех-четырех минут, как со стороны метро показался милицейский уазик, остановившийся безошибочно рядом с Машкой.
- Ну, ты и есть Просто Маша? – Первым делом спросил Машку смешливый и добродушный милиционер, который, словно колобок из одноименной сказки, буквально выкатился из машины. Он был так толст, что милицейская машина после освобождения от «колобка» даже как-то вздохнула, скрипнув, мотнулась из стороны в сторону и стала несколько выше.
- А что? Здесь на улице куча девочек стоит? – С вызовом ответила милиционеру Маша.
- Да ладно, ладно. Ты не обижайся на нас. Знаешь, сколько всяких ложных вызовов за день бывает. Так что прости и показывай свою жертву, Просто Маша. – Милиционер начал хохотать, сотрясаясь всем телом, а вернее огромным животом.
А Машка и не думала обижаться. Ей так понравился этот толстячок, что она с радостью повела его и остальных милиционеров к злополучному месту. Вот только смех толстяка немного покоробил Машкин слух.
- Ну, ты молодец, Просто Маша, такая у тебя выдержка, скажу! И гражданская сознательность у тебя не по годам высокая. - Толстяк сразу стал серьезным, ему хватило и беглого взгляда, чтобы понять, что в кустах труп. – Не каждый взрослый сумеет сориентироваться, наткнувшись на такое. А ты – Просто Героиня!
- Евгений Константинович, тут валюты у жертвы полные карманы. – Очень тихо, но Машка сумела расслышать, обратился к толстяку один из оперативников. – Надо бы девчонку домой отправить.
Милиционеры не знали, что любимым Машкиным досугом был просмотр отечественных кинофильмов-боевиков. А самый любимый герой Лёха из «Агента национальной безопасности» давно был примером для подражания. Именно Лёха стал причиной Машкиной не боязни, именно Лёха нашептывал сейчас Машке, что уходить в такой ответственный момент, когда еще не пересчитаны деньги из тугой пачки на резинке, просто преступление. Именно поэтому Машка совершенно по-взрослому заявила:
- Я – свидетель. Вы должны записать мои показания.
И толстяк по имени Евгений Константинович, и остальные оперативники опешили. Ведь ни для кого не секрет, что найденные на месте преступления деньги и ценности очень часто попадают в алчные руки милиционеров. То же самое и с пострадавшими, которым врачи скорой помощи оказывают первую помощь. И не секрет также, что первые делятся со вторыми. И для Машки это тоже не было секретом. Потому она и уперлась.
- Шла бы ты девочка домой, - ласково стал уговаривать Машку толстяк, - сделала свое дело, - молодец, мы даже в твою школу письмо-благодарность можем послать, а сейчас иди, иди…
- Нет! – Упрямо заявила Машка. – Пока показания не запишете, я никуда не уйду.
- Да это не Просто Маша, это Просто Ужас! Это какой-то кошмар на мою голову, - начал ворчать толстяк, доставая из машины портфель, теперь уже недружелюбно поглядывая на девочку, пять минут назад которой восхищался.
- Идите, работайте, - цикнул он на коллег, - а с тобой придется потрудиться отдельно, Просто ты наша Маша.
С этими словами он достал из портфеля необходимые бумаги, ручку и устроился на подножке уазика, отчего тот глухо ухнул «филином». Машка добросовестно изложила все подробности сегодняшнего вечера, начиная от ссоры с братом до своего второго звонка в милицию. Толстяк быстро писал, почти не задавая вопросов. Но когда он протянул Машке мелким бисерным почерком исписанные листы, она пришла в полное недоумение: про деньги, которыми, как оказалось при осмотре, убитый был буквально напичкан, не было написано ни единого слова. Машка во время своего повествования все время поглядывала в сторону кустов и видела, как из карманов жертвы вынимали все новые и новые пачки денег, которые затем складывали в полиэтиленовый мешок.
Толстяк занервничал. Ему совершенно не понравилось выражение Машкино лица.
- Что-то не так, Просто Маша? – В его голосе уже давно не было добродушия, а от улыбчивости осталось лишь одно воспоминание.
- Конечно, не так! – Машка вспомнила любимого героя Лёху и, не задумываясь, громко выпалила. – Прошу внести в протокол обнаруженную валюту. – И уже тише добавила. - У трупа.
Толстяк присвистнул. Почесал затылок и подозвал одного из оперативников. Они отошли в сторону и зашептались. При этом толстяк яростно жестикулировал. Второй же, наоборот, разводил руки в стороны, то и дело пожимая плечами. Потом они успокоились и вернулись к Машке. Толстяк молча начал заполнять по-новому протокол допроса свидетеля, а его коллега сходил за полиэтиленовым мешком с деньгами и стал их пересчитывать. В протокол внесли все до единого доллара. Машка ликовала. Она долго перечитывала листочки, не обращая внимания на злящихся милиционеров, и только когда убедилась, что в протоколе всё верно записано, с чувством исполненного долга поставила свою подпись. Впервые в своей жизни. Агент Лёха мог гордиться своей последовательницей.
Машка шла по бульвару с гордо поднятой головой, предвкушая, как будет удивляться Валька, как заохает мать, как гыкнет отец, когда она расскажет им об этом своем приключении. И не видела, как толстяк смачно сплюнул себе под ноги, глядя вслед удалявшемуся свидетелю. И не слышала, как кто-то из оперативников мрачно прокомментировал: «Такие бабки и такой облом! Просто Сволочь!»
|
|