На свадьбу Василию Ивановичу теща подарила картину.
– Ну и скупа же у тебя мамаша, – сказал Василий Иванович
молодой жене, и та с ним согласилась.
Картина действительно была неказистая: вся покрытая темным лаком, сквозь который едва просвечивали кривые тополя с огромными птичьими гнездами да покосившаяся лачуга.
Картину обрамляла массивная старомодная рама с дурацкими виньетками и облупившейся позолотой.
История случилась еще до моды на антиквариат, поэтому Василий Иванович с женой решили эту рухлядь в новую квартиру не брать – и подарили картину другу, который любил всякие ненужные вещи.
Друг ¬– Семен Петрович – работал следователем и терпеть не мог неопределенности. Он сразу пригласил эксперта, соврав, что по делу о краже проходит картина и нужно определить ее ценность.
Эксперт – худощавый очкастый искусствовед – долго разглядывал полотно, чуть ли не лизал и не нюхал, и, наконец, невнятно пробормотал:
– Кажется, нужна дополнительная экспертиза.
Картину забрали в музей. Через три дня в кабинете следователя раздался звонок:
– Картина XVII века. Малые голландцы. Оценочная стоимость – десять тысяч рублей (если вы помните, в то время новая "Волга" стоила меньше и кооперативная квартира из 3-х комнат в самом престижном районе – тоже).
Семен Петрович слегка ошалел, а потом возьми да и позвони Василию Ивановичу.
…Вечером того же дня с Василием Ивановичем случился припадок. Ему всюду мерещились малые голландцы. Они были совсем малые, с зелеными лицами и маленькими рожками на головах. Малые голландцы водили вокруг Василия Ивановича хоровод и пели похабными голосами:
Будет людям счастье,
счастье на века!
У Советской власти
сила велика!
– Типичная белая горячка, – сказал доктор супруге, когда санитары вывели Василия Ивановича в смирительной рубахе на лестничную площадку.
– Да Вы не волнуйтесь, – постарался успокоить он ее, – через пару месяцев будет как огурчик. И не таких на ноги ставили.
Такая вот история.
|
|