Паляныця
Хлеб Отчизны... Ему поклониться
Поспешаю, пока не упал...
... Хороша в Черновцах паляныця!
Я нечасто ее покупал...
Колесил по державе советской
От Байкала до стылой Невы...
В магазинчике на Заньковецкой
Паляныцю отыщете вы...
Ниже старого крытого рынка,
Возле спуска крутого с холма...
Волшебство, упоенье, картинка –
Ароматна и неги полна...
С паляныцей едва ли сравнится
И прославленный «Киевский» торт...
Будто в самом соку молодица –
Аромат, нежный вкус, высший сорт...
Приглашает хрустящая корка:
Отломи, оторви, откуси...
На той корке и мед и икорка –
Нет вкуснее, кого ни спроси...
И с рассыпчатой жаркой картошкой
Так же вкусен духмяный ломоть,
С помидором...
-- Да, можно немножко,
Под ту закусь позволит Господь...
На полях буковинских пшеница --
Золотое жнивье на пути...
Хороша в Черновцах паляныця,
Лучше в мире нигде не найти...
Пирожки
Что-то вновь меня выйти из дома подвигло.
Я не голоден шибко, однако, куплю
Пирожки с пылу с жару -- любил их с повидлом,
Впрочем, что там любил -- и сегодня люблю.
В белой ленте бумажной, чтоб руки не маслить,
Чтобы сладить с икотой -- стакан газ-воды...
Ничему из былого в душе не погаснуть --
Прилетела из детства картинка нужды.
В тот убогий ларек -- на углу против сквера
Привозил пирожки деревянный "москвич" .
Почему-то они иногда пахли скверно,
Но в другие разы -- как пасхальный кулич.
А в жел. дор. магазинчик, что был на Лысенко,
Пирожки привозили с капустою... Класс!
Продавщицею там была наша соседка,
С Сашкой, сыном ее, вместе топали в класс.
Пирожок за полтинник сейчас и не купишь,
Нет копеек уже в СНГ -- вской мошне.
Если б даже нашлись, получил бы лишь кукиш
Вместе с матом отборным по этой цене.
Не вернуться за лакомством в детство обратно,
Ну, а если уж так захотелось, дружок,
В скором поезде "В" отправляюсь на Брайтон
За пол-доллара сочный купить пирожок.
«Буковинская» колбаса
«Буковинская» колбаса...
Нахожу ее и в Нью-Йорке...
Есть для завтрака полчаса –
Распластаю на хлебной корке...
С наслаждением откушу –
Вкус чесночный, полукопченый...
-- Не мешайте мне, -- попрошу, --
Пахнет Киевской... --
Хлеб мой черный,
Эмигрантский, порой горчит --
Нас чужбина не дарит лаской...
«Буковина» -- всегда звучит
По отечески... Хоть колбаской
Ощущенье возобновлю
Возвращенья под кров родимый...
Все, что с Родины, я люблю...
С детства памятное едим мы
С наслаждением... И опять
Попрошу в магазине дальнем
«Буковинскую» -- вспоминать
О потерянном, о печальном...
Буковинский нарзан
Сообщили вчера в эфире:
Донимает народы зной.
Потепление в целом мире
Обручается с жаждой злой...
Что спасает, когда им жарко
Земляков моих, черновчан?
«Буковинская» минералка –
Черновицкий живой нарзан...
В черной шляпе с пером, жилетке,
Называемой здесь «киптарь»,
На бутылочной этикетке –
В вышиваночке трембитарь...
За стеклом с голубым отливом
Это чудо карпатских гор,
Отхлебни, чтобы стать счастливым
Потеплению вперекор..
Нет приятней и нет полезней
Упоительной той воды,
Исцеляет от всех болезней...
В час веселья и дни страды,
Утешает и укрепляет,
Успокаивает всегда....
Жизнь счастливую продлевает
Упоительная вода...
Пончики на Кобылянской
На перекрестке с улицей Котовского
На Кобылянской «Лакомка» -- кафе....
В компаньи хизнелюба Семки Бродского
И Вовки – (в сапогах и галифе –
Отцовских старых – не дают спецовки нам) –
Становимся очередешке в хвост...
Торчит над всеми стриженая Вовкина
Большая голова... Он, Зуев, прост,
А Семка – как мимоза – из «воспитанных»...
У нас сейчас на стройке перерыв...
Мы поступаем в техникум в невиданных
Условаиях:
-- Траншеечку отрыв,
Услышите про результат экзаменов...
И роем, носим землю, как ослы,
Чтоб вечером свалиться в койку замертво...
Но в перерыв, достойные хвалы,
В кафе хватаем с пылу с жару пончики –
В кулечке, с пудрой сахпрной поверх...
В стакане – кофеек...
-- Поели, хлопчики?
Копаем дальше...
Бродского отверг
Неправедно в итоге стройки техникум,
Мы с Вовкой поступили – повезло...
Остались вкусом сладостной утехи нам
Те пончики... Немало лет прошло...
В Нью-Йорке соблазнился: с виду донаты
Такие, как те пончики в кафе,
А вкус – отвратный, знаком, что не дома ты...
Но ожила картина в голове:
Ком теста заправляет тетя в чепчике
В блестящий коренастый автомат...
Секунда – и в дозаторе-развесчике
Сформовано кольцо... Прикован взгляд
К процессу, что проходит за окошечком:
В кипящем масле пончики плывут,
По кругу, кувыркаясь.. Понемножечку
Румянятся – и бух -- в лоточек!... Тут
Подхватят их, горячие, лопаточкой
В кулек, посыплют после сахарком,
Стаканчик кофе выставят:
-- Достаточно?...
-- Спасибо! -- За добавкой – вечерком,
Гуляя, забегаем...
-- Помнишь пончики, --
Друг друга вопрошаем вдалеке,
Хлебнув досыта эмигрантской порчинки...
Но вспомним – и опять на языке
Вкус несравненной простодушной радости...
Ах, где б сейчас те пончики купить,
Добавив бытию наивной сладости...
Те пончики вовек не позабыть...
Голубцы в виноградных листьях
Наш балкон на Южно-Окружной
Был увит всплошную виногрвдом...
Раскладушку бросив со стеной
Из густых зеленых листьев рядом,
Лампу прикрепив над головой,
Перед сном немного почитаю
На балконе... Дождик проливной
Омывает листья... Улетаю
В сладких снах в ушедшие года,
В третий дом на Киевской... И Люда
Горько-сладко снится иногда...
Утром мама настрижет на блюдо
Виноградных листьев, разредив
Мой шатер зеленый над балконом --
И готовит дивное из див --
Яство с ностальгическим уклоном...
В листьях виноградных все дома –
И в обед – все та же эпопея...
А зовут по-разному: долма,
Сермэлуцэ, клефтаки, купепья --
В листьях виноградных голубцы...
В этом нежном вкусе воплотились
Вместе с вкусом детства – Черновцы...
Ах, «куда, куда вы удалились»,
Затаились где – «златые дни»?...
Я приехал в отпуск из Сибири,
Город, мне в ладонях протяни
Вкусности твои, что прежде были,
Те, что мне в Сибири не добыть,
Дай мне въесться, внюхпться вглядеться,
Дай хотя бы пару дней побыть
В возвращенном ощущенье детства...
Миндальные пирожные
На остановке троллейбуса
«Дом офицеров» -- с торца
Многие долго колеблются,
Многих задержит ленца,
Есть чересчур осторожные...
Я на приступку взойду...
-- Мне положите пирожные
Те же, что в давнем году:
Круглые, с коркой миндальною,
А посреди шоколад...
Их увезу в ту сверхдальнюю
Землю, откуда назад
Мне возвратиться не велено...
Там я таких не найду –
Вам заявляю уверенно,
Тех, что в далеком году
Здесь покупал на стипендию...
Дайте хотя бы одно...
...Я не ломаю комедию...
Видимо, не суждено...
Ностальгия
Разлучальное
Над Вселенной * разлучальные дожди.
В темном небе ни луча и ни просвета
Уезжаешь * и грустит, грустит планета:
Жаль былого... Ну. а что там впереди?
Разлучальное качается такси,
Разбивая струи дождика на капли.
Рассветает, фонари уже погасли...
Но в душе ты свет надежды не гаси.
Ожидает разлучальный самолет.
Поднимаешься по трапу без оглядки.
Самому с собой играть не стоит в прятки:
Ведь никто с собою счастья не берет.
Но всегда находят место в багаже
Для тяжелой изнурительной печали.
И какие бы слова не разлучали,
Нету слов для возвращения уже.
Разлучальный шереметьевский баръер
И таможенник, не помнящий улыбки.
И не спросит он: "А нет ли здесь ошибки,
В том, что ты один покинешь СССР?"
А коль был бы ты волшебник-лиходей,
Превратил ее в Дюймовочку бы с маху,
Посадил бы в коробчонке под рубаху --
И увез силком, не слушая людей.
Разлучальный равнодушный океан,
Беспредельно-безнадежно изначальный
И чужой язык, глумливо-разлучальный,
Разлучально опустевший чемодан.
А потом неумолимые года,
Точно плетью понуженные помчатся...
Умоляю, не спешите разлучаться,
Никогда не разлучайтесь. Никогда!
День народной свободы
Ах, мои вы родные
Дни народной свободы –
Отпуска, выходные...
Жаль, что дни, а не годы...
На поездку в Анталью
Мне не хватит «капусты»...
Что ж, тогда почитаю
С наслаждением Пруста.
Полежу на диване,
Погляжу в телевизор...
Между мною и вами –
Как издевка и вызов –
Пол-Земли с океаном,
Улетевшие годы,
Ваш портрет над диваном...
В дни народной свободы
Снятся чаще и резче –
(До сих пор не забыты) –
И счастливые встречи
И большие обиды...
Поднатужусь – и встану,
Влезу в чистые брюки,
Брошу «Чао!» дивану --
И пойду –(ноги в руки!) –
Прямо по Театралке
Мимо мединститута...
На газоне – фиалки,
А отсюда – минута
До газетного стенда
Против горисполкома...
Журналиста-студента
Долг: что в мире и дома
Знать, во всем разбираться...
Не спеша почитаю,
Фактов десять-пятнадцать
Для себя помечаю...
Вдоль проспекта – троллейбус...
Выжди, тетя с коляской!
Я слегка поколеблюсь,
Но призыв Кобылянской,
Как обычно, всесилен...
Я шагну на брусчатку...
Прокричит птица Сирин
Про судьбы опечатку...
Сколько лет я потратил
На развилке за банком,
Лишь мозги изнахратил...
Мне казалось забавным:
Явный гуманитарий –
В сопромате копался,
А года пролетали –
Я в ловушку попался...
На Котовского нынче
Тратить время не тянет...
Леонардо да Винчи
Был поэт и механик.
Из меня же механик...
Ну, да ладно, опустим...
Горьких плюшек и шанег
Было много... Для грусти
Вмиг находится повод...
Понимаю, немудро.
Ну, так выдай мне, город,
Пончик с сахарной пудрой,
Кувыркавшийся в масле
В круговом автомате –
И печали погасли...
-- Вот салфеточка. Нате –
С пылу с жару. Горячий...
Кофе в тонком стакане –
Все, как в юности. Значит...
Есть еще «могикане»,
Что мою понимают
До конца ностальгию,
Кофейку подливают...
Чудо-пончик! Такие –
Только в этой кафешке
Посреди Кобылянской –
-- Заходите. Поешьте...
Возвращайтесь, будь ласка...
Погуляю немножко,
Поразмыслю – и двину
Неторопко в киношку,
Например, в «Украину».
Там директором Боря
Был в последние годы...
Нету брата – вот горе...
День народной свободы
Миражами заполнен,
Посвящается детству...
Мы до тонкостей помним
То, что дорого сердцу...
Видеокассета из детства
В том городе, где отзвучал мой смех,
Куда судьба вернуться не пускает,
Живет, вообразите, человек,
Который обо мне чего-то знает...
Он тянет свой житейский трудный воз,
Тот человек, мне незнакомый Леня....
Но вот Господь с оказией принес
Мне от него и я держу в ладонях ...
Зачем ты так потратился, чудак?
Камкордер на последние... Ну, Леня...
И в сладких снах о детстве и в мечтах
Не ожидал... А ты-то сам хоть понял,
Кто вел тебя в тот дом, где скудно рос
Давным-давно я в жуткой коммуналке?
Зачем тебе все это – вот вопрос?
Печальны эти кадрики и жалки...
А посреди двора еще стоят
Все тот же столик с лавками – гляди-ка!
Да только не собрать за ним ребят –
Кто – где, кто с кем... Орфей и Эвридика
Не получились из меня и той,
Чей нежный образ и поныне в храме
Души моей сияет красотой...
Любимая, что встало между нами?
Ах, Леня, что ж ты делаешь со мной?
Зачем разворошил мои печали?
Там был мой дом – и я хочу домой,
Была любовь... Была любовь... Была ли?
Ты, Леня, вижу , любишь город наш...
И это чувство вместо режиссера
Выстраивает светлый репортаж..
А посчитать – так лет, пожалуй, сорок
Я не был в этом городе, а ты...
Ведь ты же, Леня, просто истязатель:
Извилистые улочки, мосты...
Кто это рассказал тебе, приятель?
В бреду любовном, я по ним бродил,
Шептал... Да нет – кричал – родное имя....
А ты... Неужто ты за мной следил?
Идешь – точь в точь – маршрутами моими...
А вот за это – мой тебе поклон --
Мои учителя, по счастью, живы...
Кто подсказал, как догадался он –
Взять интервью у тех, кого должны вы –
Знать: первых вдохновителей моих,
Благословивших на судьбу поэта?...
Как радостно опять увидеть их!
Спасибо, незнакомый друг, за это!
... В судьбе не лучший выдался октябрь --
Болею... Неприятности – до кучи...
Спасибо, Леня, дорогой... Хотя б
На миг рассеял грозовые тучи...
Черновцы, мои, Черновцы...
Черновцы… И бросает в дрожь,
Наплывает мираж рассветный…
Этот город был так хорош!
Но любовь была безответной…
От Рогатки и до Прута
Я проехал сто раз в трамвае…
Каждой улочки красота –
Неподдельная и живая.
Мы с ребятами вечерком
«Прошвырнемся» по Кобылянской…
Каждый парень мне был знаком,
Взгляды девушек грели лаской.
И лишь тлько она одна,
Та одна по которой сохну.
Безразична и холодна…
Что же я – нелюбимым сдохну?…
За какие ж мои грехи
Наказание – нелюбовью?
Пробудились в душе стихи,
Пропитались тоской и болью.
А она не могла не знать,
Как я ею свето болею..
Я из школы ее встречать
Прибегал и ходил за нею.
И украдкою точно вор,
Что к сокровищу подбирался,
Из окошка глядел во двор,
Красотой ее любовался…
… В этом месте – крутым пике
Наша улица шла на Рошу.
В парке Шиллера, в уголке,
Непокорный вихор ерошу:
Может, выглянет на балкон
Эта девочка –ненаглядность…
И клокочет живым комком
В сердце нежность – и безотрадность.
Черновцы мои, Черновцы –
За туманом, за океаном…
Разлетелись во все концы—
И обратно нельзя туда нам,
Где в окошечке огонек
Был манящей звездой земною…
Город юности так далек,
А любовь та всегда со мною…
Возвращение в Черновцы
Я в былые года в Черновцы возвращался всегда,
Что же будет, когда я совсем эту землю покину?
Поведет ли меня, бестелесного, злая звезда
За пределы планеты, туда, где всегда – холода,
Или все же Господь вновь меня возвратит в Украину?
Я, возможно, вступлю в тот, на Киевской, старый мой двор,
И опять, подрастая, наивно-восторженным буду,
И на юной соседке опять сфокусирую взор,
И жестокий Амур, хохоча, поразит нас в упор...
Только я не узнаю в соседке мечту мою, Люду....
Даст Всевышний забвенье, но опыт оставит душе,
Чтобы впредь избежать мне судьбу искажавших ошибок.
Так же сердце ранимо. Оно не из папье-маше,
Но, коль встречу любовь, я ее не покину уже...
Миг рождения чувствва волшебно и трепетно зыбок...
Ну, а если за смертью не будет уже ничего,
То тогда я вернусь в город детства хотя бы стихами.
В них, как в капле воды -- отраженье мирка моего...
Чем в судьбе дорожил, чем гордился превыше всего,
Поделюсь с черновчанами, милыми мне земляками...
Может, только строкой или словом заветным одним
Заслужу в Черновцах всепрощение и милосердье.
И за эту строку буду городом чтим и ценим –
И тогда навсегда безраздельно останусь я с ним –
Это значит, что мне город детства подарит бессмертье...
Пророчество о Черновцах
В газетах мы пророчества читаем.
Жил Нострадамус. Он-то знал секрет.
А мы давайте просто помечтаем
О том, что будет через сотню лет.
Глобальное -- для Глобы. Ну, а нам-то
Небезразличны наши Черновцы.
И мы начнем прогулку от почтамта.
Порадуемся: старые дворцы,
Почтамт и филармония, к примеру,
Окраской свежей восхищают взгляд.
Сияют храмы позолотой. Веру
Чтит вдохновенно поумневший град.
Исчезли примитивные хрущевки –
(Вопрос квартирный – давняя беда) –
Годившиеся разве для ночевки,
А жить в них получалось не всегда.
Коттеджи под веселой черепицей.
А рядышком – бассейны, цветники....
Как славно в этом городе родиться
И наизусть читать о нем стихи...
Нарядные и праздничные школы...
Театры – вечерами в них аншлаг.
Так много театралов стало, что ли?
Охоч стал город до культурных благ?
А стадионы, парки, а бульвары?
А маленькие тихие кафе,
Куда приходят седенькие пары?
А детвора по шелковой траве
Неутомимо носится, играя...
Как город посвежел, похорошел,
Как он красив от края и до края,
Как в нем отрадно телу и душе!
А Прут-река, мой город украшая,
Очищена от свалок и цехов –
Красивая. Искристая. Большая –
Для лодочных прогулок и стихов...
Мне видится, в потомках нет излишка
Моральной несвободы – миль пардон...
И вновь из парка Шиллера мальчишка
Глядит в тоске на девичий балкон...
Город
Город
Не зря, точно в зеркало, в сердце мое глядится:
В сердце
Огни его окон, созвездия и сады.
Снится:
Широкие крылья раскинув, летит этот город-птица,
Летит над Землею и ищет повсюду
Мои следы.
Снятся
Игрушки-дома под оранжевою черепицей,
Синий
Трамвай-торопыга, слезинкой текущий с холма.
Память,
Открыткою, в книжке забытой, лежит до поры, таится,
Отрадою детства душа неизбывно
Полным-полна.
Память
Вразброс разноцветные переберет картинки,
Вспыхнет
В дурмане акаций бессонница звонких зорь.
Зыбко
Сады золотятся в сентябрьской прозрачной дымке –
И поезд надежды увозит из детства
За горизонт.
В детство
Однажды вернемся мы в будущем воплощенье.
Город
Вновь примет в объятья надежд моих и дворов
Встретим
Душой просветленной простое его прощенье –
И вновь унесемся на крыльях манящих
Семи ветров...
|
|