***
Зачем живем мы вопреки
И вздохи множим?
Ведь дали также далеки
И непреложны.
Наискосок, по рубежам,
Не зная дела,
Несется вещая душа.
Осточертело
Делить рассветы во хмелю
Пунцовых истин.
Ползет термометр к нулю,
Он бескорыстен
И безразличен вперехлест.
Опальным душам
Необходим великий пост,
А я нарушил…
***
Кромешной истомой
По пальцам, по нервам...
Мы еле знакомы,
Я точно не первый.
Кружит тополями
Московская просинь,
И почерк вихляет,
И мысли уносит...
Свое воскресенье
Пою, между прочим
Спускаюсь под сень я
Твоих междустрочий.
Приедешь? Конечно. –
Ознобом по коже.
Не суть, что я грешник,
Ты падшая тоже...
До чего же Россия…
Вихри строк, закружите высями
Неизбывность мою российскую,
Недостанет мне слов, чтоб высказать
То, что сердцем не всякий выстрадал.
Не ругайте - душою зрячего,
Что поет он свое отечество.
Лжепророками Русь охвачена,
Но поэтами лишь - отмечена.
Я пройду городами-весями,
Синевой пролечу над облаком.
До чего же в России весело,
Хоть и тянут Россию волоком.
Где же Тройка со жгучим норовом?
Не слыхать хрусталя бубенчиков.
До чего же в России здорово,
Хоть и бунтом Россия венчана.
В жерновах церквей перемолота,
Зимним утром иль в пору вешнюю
Купола ослепляют золотом,
До чего же Россия грешная.
На великую карту времени
Не земными руками брошена.
Разномыслием, разноверием -
До чего же страна хорошая.
Сколько можно бежать погостами
От чинов, что жируют выспренне.
До чего же Россия постная,
Не желудком Россию выстрадать…
Здесь стяжательство и бесправие
Разгулялись. По воле случая
На Руси одни бесы – правые,
До чего же страна заблудшая.
Не плелись чтобы кони пришлые,
Чтоб в аллюр перейти, на иноходь
Недостаточно просто выслушать,
Духом надо Россию выносить.
Дождливая душа
По зеркалам из мокрого асфальта
На раз-два-три погода вальс кружит.
Не Рио-Де-Жанейро и не Мальта,
У нас в июне, как всегда, дождит.
В надежде на кусочек солнца в небе,
На послеураганный тихий штиль
Скептически нахмурюсь, как Онегин,
Шагну и закурю свой «Русский стиль».
Отброшу прозу жизни, в ней ли дело,
Услышу, как шуршаще, не спеша,
Сквозь жилки на висках и бренность тела
Снует моя дождливая душа.
***
В небо я пробил билетики,
Кулаком ударил по столу:
Эй, последнюю налейте-ка,
Бесноватые апостолы!
Разночинству не потрафили,
Хорошо, хоть не повесили.
На белесой фотографии
Улыбнусь сугубо весело.
Не пеняйте на историю,
Я вещун эпохи, полноте...
Не повешен пусть в «Астории» -
Задыхаюсь в тесной комнате.
Что, двурогий, глазом пялишься?
Брудершафт играю вечером,
Я веснушки Анны Саввишны
Променял на ножки встречные.
По наклонной мне не ломится,
В небо я пробил билетики.
По спирали, ближе к солнцу и...
Эй, апостолы! Налейте-ка!
Валентинка
Я, зарываясь в бархат черных прядей,
Готов забыться, может, лет на двести.
Задернем шторы, яркий свет отвадим
И тени рук на стенах перекрестим.
Цыганка, belle, пророчица Кассандра,
Да не изведать нам с тобой рутины.
Тебя люблю я - грешник Александр,
И в этот день - святого Валентина.
* * *
Не стушевался пока в утиль, ныне готов с естеством мириться.
Я - квинтэссенция ассорти вычурных истин - иду на принцип.
Кованный временем «баш на баш» тут не прокатит, и хоть ты тресни,
Одноутробный собрат - мираж, знай свое дело, маячит. Здесь не
Идио-син-кра-зия души, не перемена пола и чина…
Розовых стекол меня лишив, лето, как водится, опочило.
Из подреберья глухих шкафов твердой рукой доставал скелеты,
Смазав недели в стеклянный штоф, пил из горла и считал приметы
Вновь испеченного естества. Прочь побрякушки с душевной ткани!
Вывернув суть наизнанку, стать - чуть молодым... да чертовски ранним.
Пепел розы
Я заключен в четверостенье
Без видимых на то причин.
Я, одинокое растенье,
В часах песочных опочил.
Отсчета времени не вижу,
Но пепел покрывает дно…
Лилово-черной розой выжить,
Увы, мне, братцы, не дано.
Так неизменно год за годом
Иссякнет призрачный песок.
Последних виршей хороводом
Пальну, наверняка, в висок.
Каскады рифм сиюминутных
Разбудит новая строка,
Исчезну вскоре, но попутно
Просыплюсь золотом в веках.
Круговорот стихов и прозы,
Часов песочный каземат,
Итог - лишь пепел черной розы
и… неизбывный аромат.
Планетам вопреки
Пусть неказисто смотрит утро
На мой в лоскутья рваный вечер,
Я выйду из дому, развенчан
Пустыми происками снов.
Вчера сидели шумным гуртом
И рьяно поглощали вечность,
Без лишних слов, одним лишь сурдо-
-совокуплением основ.
Текли секунды пищеводом,
В бокале временных иллюзий
Смешались грани первобытных
И новоявленных страстей...
Мы пили вечность понемногу,
Гадали на стеклянном блюде,
Осколки прошептали: будет
Тебе прокрустова постель...
Почище труб Иерихона
Ломаю грани дня и ночи,
Секунда превратится в вечность,
Но неизменен результат.
Все тот же взмах рукой с перрона,
Неважно, что мне напророчат,
Все те же взгляд, улыбка, почерк
И поцелуев водопад…
Подняв привычно черный ворот,
Рывком затягивал подпругу,
Сложил осколки воедино...
На блюде – праздничный пирог.
Плевать, что неприветлив город,
Я вышел за пределы круга -
Навек обрезал пуповину
Мне напророченных дорог.
***
Двенадцать струн на чет и нечет
Поставлю. Лейтесь из утробы…
Поймаю звуком твои плечи
И разбужу дыханье, чтобы
Прерывисто, на ля бемоле
Зажмурить временные нити
Случившихся на слабой доле
И завершившихся событий.
Согласны гласные на вечер
Играть со мной в квадраты блюза.
Так безотказно время лечит,
Так неизменно давит грузом.
Расставив по углам константы,
Бежит мелодия по коже,
Пробьют двенадцать раз куранты,
И мы забудемся, быть может.
Такая блюзо-панорама
Расчертит вешние картины,
Вот с «до» пошла ритмично гамма,
На «ах» дошла до середины…
Мелодия и ритм порочны,
Нам не нарушить их союза.
Полифонически неточно
И мы звучим под звуки блюза…
Список рыжих пятен
Когда размазанное утро
Плетет венец чужих прелюдий,
Вас подают, слегка припудрив,
На городском площадном блюде.
Приправив соусом из фальши,
Иглой свободы бьют по вене.
Под революционность маршей
Вас расчленяют с вдохновеньем.
О, бесноватые повесы
Несостоявшихся ристалищ,
Кружась под такты дикой мессы,
Себя вы сами освистали.
Свод правил нынче непонятен,
Игра на вылет. Кто здесь сущий?
Шагнули в «список рыжих пятен»
Из «списка без вести живущих».
Сюжет для повести
И вы, нанежившись заката маревом,
Пройдете, крадучись, в мое купе.
Ах, вихри жемчуга. Пусть я не пара вам.
Брега лазурные. Ах, Сан-Тропе...
Бокал шампанского, вы мне откроетесь,
И вашу лилию уж не сберечь.
Дорога, Франция, сюжет для повести.
Манто украдкою скользнуло с плеч...
Цикличность
Снежной вьюгой январь метет,
В феврале – лишь озноб да чай,
В марте оттепель под расчет
Выдаст послеапрельский май.
По-июньски одетый, влет
Пару строк сочинит июль.
Утро августа обожжет
Беспорядочным свистом пуль.
Пусть сентябрь, открыв глаза,
Раскудрявит на пять сторон
Октябрятские образа.
Пусть ноябрьский вещий сон
По цикличной пойдет и в пляс,
С декабрем умрет календарь...
На круги своя возвратясь -
Снежной вьюгой метет январь.
***
Рождает мир цветную явь
В весенних схватках,
И безраздельно обаяв,
Кроит лопатки
На черно-белых два крыла.
Не ангел, черт с ним…
Нет в мире белых до бела,
Как нет и черных.
***
Красный шарф и немного флера,
Безысходностью дышат глаза.
В кабаках, где Содом и Гоморра
Разбираешь все "против" и "за".
Блеск зеленый абсента в стакане.
"Что грустишь?", - "Не грущу я, отнюдь".
"Может, ты изменил своей даме?"
"Может, так, но... оставим, забудь".
Опрометчиво, неосторожно
Я скажу, что ты полный чудак.
Как же мы друг на друга похожи,
Отличаемся в сущности как.
Эй, сударыня, нам повторите!
Начинаем играть мы вразброс.
В переломанность судеб, событий,
В недотканность разнузданных грез,
В разудалых парней, в безнадегу,
И в несбыточный завтрашний день,
В расписанье автобусов. Строго
Бармен скажет: "Да ты неврастень-"
"- Ик", - отвечу я с гордой усмешкой,
Хорошо, что не в бровь, прямо в глаз.
Вновь орел выпадает решкой,
Образуем с тобою карасс.
Твой небритый оскал, покажите
Мне того, кто сквозь годы пронес
Переломанность судеб, событий,
Недотканность разнузданных грез.
Разобрали мы жизнь по крупицам,
Разложили на голоса.
Смерть твоя мне сегодня приснится -
Ты не "против", скорее, ты "за".
На десять минут старше
Зима заиграла в миноре натужно.
Почистить ботинки, надеть черный плащ и
Пройтись по Мосфильмовской. Вот уже кружит
Белесая стая. Ты стал теперь старше
На десять минут. Пусть немного поддатым
Встречаешь, беснуясь, зимы полоумье.
Бьют в ноздри холодного дня ароматы
И крутит, и вертит зигзаги колдунья.
Лишь десять минут и уже на пределе
Глотаешь немыми губами снежинки.
А время – река в коченеющем теле
И трубные всхлипы – уже ли поминки?
Кого хоронить собираетесь, духи,
За десять минут постарел я настолько?
Не верьте! Всё сплетни, досужие слухи.
Еще через десять минут я за стойкой
Пять капель абсента тяну через вечность,
Сквозь десять минут пролетают столетья,
А время секунды опрометью мечет.
Осталось вздыхать. И одни междометья
Срываются с губ. Ах, как мало осталось -
Вот десять минут проползут черепашьих...
А много ли надо? Да, самую малость:
Почистить ботинки, надеть черный плащ и...
|
|