Здесь не бывает дождей, я уже и забыл, что такое дождь. Пытаюсь вспомнить и не могу. Беру иссушенную землю, подбрасываю вверх. Облако пыли накрывает меня, и я думаю – похоже ли это на дождь? Он, как и пыль, попадает в глаза и заставляет их слезиться, или забивает нос и рот, и заставляет кашлять и чихать? Я не помню. Но глаза мои заслезились и я чихнул.
– Хватит плескаться, - окрикнул меня Романыч.
Мы с ним сидели в лодке, он работал веслами и криком напомнил мне, что пора бы сменить его. Я надел респиратор и очки, толкнул Романыча в бок и сел на его место, а он перебрался на нос. Я греб к берегу, ничего особенного делать не нужно – греби да греби, весь секрет в непрерывности хода, чуть остановишься и лодку засосет. Пылина не самая быстрая река, но как и все пылевые реки, она многослойная, из множества отдельных пылевых потоков, которые, то поднимаются на поверхность, то опускаются на самое дно. И стоит попасть лодке в нисходящий поток – все, мы погибли, уйдем в пыль тихо и без всплеска. А, не останавливаясь, переходя из потока в поток, лодку не успевает захватить, да и тефлоновое покрытие помогает. Скользим. За нами тянется хвост красной пыли. Тихо. Только характерное для всех пылевиков шипение, звук раскаленного масла на сковородке. Берега скалистые, обрывистые. Кое-где облака пыли поднимаются в небо, там, скорее всего, в Пылину впадают более мелкие речушки. Я направляю лодку к пологому каменному уступу, там можно будет вытащить лодку на берег.
– Давай шустрее, Толя, - торопит Романыч. – Заходи против течения, с другой стороны вишь как крутит, лодку вмиг порвет.
Я налегаю на весла, а Романыч багром цепляется за уступ и тянет лодку к берегу. Мы выпрыгиваем на скалу и вытягиваем лодку. Романыч берет стальной штырь, с прикрепленным к нему тросиком, подымается наверх, и я слышу, как он там его забивает. Теперь наша лодка никуда не денется, даже если уровень пыли внезапно подымится. Я выгружаю два рюкзака с запасом воды и водоискатель. Подошел Романыч и мы присели возле лодки, протерли очки, сменили фильтры респираторов, сделали по глотку воды. Я сразу почувствовал себя бодрее.
– Ну все, попылили, - сказал Романыч и потопал вверх.
Мой напарник ушел, а я чуть постоял, настраивая водоискатель. Может ли здесь быть вода? Я сам организовал эту экспедицию, основываясь только на расплывчатом снимке со спутника. Что-то блестело сквозь пылевые облака, мне тогда этот блеск показался влажным, и я настоял, чтобы разрешили проверить. Макс, наш главный в колонии, был против, но мои прошлые заслуги перевесили и нам разрешили. Два человека на лодке, сплав по Пылине вниз, еще пешком семь километров до места. Поиск воды и, либо ждем вертолет с оборудованием и людьми, если найдем воду, либо назад к лодке и подымаемся вверх на моторе. Простой расклад.
Я догнал Романыча и пошел следом за ним. Водоискателем я водил по земле и слушал его монотонный писк. Если появится малейший признак влаги, то искатель издаст такой рев, что даже мертвый или глухой услышит его. Вокруг только камни, песок и пыль. На востоке от нас желтели горы. Ни деревца, ни травинки, ни жучка, ни паучка. Красно-коричневое небо и по нему несутся красные облака. Обычный пейзаж нашей старой доброй Земли. Когда началось массовое инфицирование, на Марсе уже было несколько хорошо развитых колоний. И там не было вируса. Спасение увидели в эвакуации всех неинфицированных на Марс. Забрали с Земли все, что можно было стерилизовать. Людей, растения и животных, воду, землю, воздух… Выкачали из Земли все, что она еще могла дать своим неблагодарным детям. Люди справились бы с этим вирусом, будь у них больше времени. Но он распространялся очень быстро, подобно цепной реакции. Вирус, конечно же, не был обычным вирусом, его придумали сами люди, для убийства подобных себе, с которыми в то время они воевали. Они не хотели убить всех, просто так получилось. Вирус расщеплял молекулы воды с выделением тепла, за счет которого и размножался сам. Что в этом может быть страшного? Подумаешь, сгорит чуть воды… Но вирус ел все молекулы воды, где бы они ни находились, и плодился, плодился и плодился… Люди на улицах рассыпались в пыль и волна распада захлестывала целые города… Прах к праху… Прошло почти шестьсот лет. На Марсе полтора миллиарда человек. А на Земле нет воды, совсем. Теперь она стала красной планетой. Пылевые реки, моря и океаны, пылевые облака. Вирус все еще на планете, но мы нейтрализовали его. С орбиты облучили всю планету, и теперь вирус спит.
Мы с Романычем из первой экспедиции на Землю, цель которой создать колонию, способную обеспечить себя всем необходимым. И найти способ возродить Землю, то есть найти воду, если такое вообще возможно.
Романыч остановился, посмотрел на карту и сказал:
– Это здесь.
Я подошел к нему, поводил вокруг водоискателем. Подозрительный прерывистый писк. Я прошел чуть вперед и провалился в пыль по пояс. Но совсем не испугался, напротив - улыбка раздирала мое лицо, так как искатель ревел, как безумный. Подбежал Романыч и выдернул меня из ловушки. Мои штаны и ботинки были облеплены грязью вперемешку с песком. Рев усилился, когда я направил искатель на то место, откуда выбрался. Романыч упал на колени и руками разгребал песок. Я бросил водоискатель и кинулся помогать ему. На дне ямы хлюпало, и мы раскидывали уже не песок и пыль, а грязь, большими комками, в разные стороны. Наконец я увидел воду, она накапливалась в самом глубоком месте и не собиралась гореть.
Романыч сказал:
– Здесь везде вода. Занесло, наверно, бурей, а она пошла под песком…
Я погрузил руки в воду, сложил ладони ковшиком и подбросил вверх. На мое лицо упали капли. Я смог только прошептать:
– Я вспомнил, что такое дождь…
Даже сквозь очки я увидел, что под глазами Романыча появились две светлые дорожки.
|
|