Когда я была собакой, я была абсолютно счастлива. Даже в те дни, когда меня потеряли хозяева, и я стала дворовой, даже тогда. Даже если очень хотелось есть и было холодно спать, все это никак не могло изменить сути моего собачьего счастья. И что это люди говорят про «собачий взгляд»? Глупости! Собака счастлива, потому что она живет – и все. Но, к сожалению, я поняла это слишком поздно, только теперь, когда стала человеком. Теперь, когда мне есть с чем сравнить свое былое, собачье блаженство.
Когда я была собакой, я ни разу ни на одну секундочку не задумывалась, а зачем я живу, а какой в этом смысл и как страшно, в конце концов, умирать. По сравнению с такими мыслями все невзгоды собачьей судьбы – тьфу. Люди как-то живут, заполненные этими проблемами, – привыкли. Но они не помнят состояния их отсутствия; а мне каково?
По людским меркам, я живу нормально, даже хорошо. Я снова сучка. Теперь это называется – «женщина», но, по сути, то же самое. Правда, кобели пристают не только во время течки, а постоянно; это, конечно, неудобно. Но зато можно выбрать одного, это называется «муж», и он не будет подпускать других. У меня двое щенят, то есть детей: мальчик и девочка. Они все время уговаривают меня завести собаку. Но я не могу. Боюсь, что буду слишком ей завидовать; и в близком общении могут проснуться полузабытые инстинкты. А если это окажется кобель? Не тот, двуногий, который называется «мужчина», а настоящий, которому наплевать на мои бусики, трусики, маникюр; которому важен запах… А если у меня еще сохранился запах из той, прошлой жизни? И что потом скажет муж?… Нет, лучше не рисковать.
Но беда не в этом. Главное – это мысли о смерти, о смысле. Да, еще о нравственности. Вот уж чем точно не пахло в собачьей жизни. А все эти мысли действительно пахнут, не то что бы противно, но тяжело, душно. Прогнать их невозможно, не замечать не получается, жить с ними – совсем никакой радости. Среди них самая ужасная одна, людям, вероятно, не ведомая, а меня просто сводящая с ума. Вот она. Будучи собакой, я не понимала, как мне хорошо. Поэтому меня наказали и сделали человеком. Но раз я снова недовольна, в следующий раз меня заставят родиться или правителем, или гением, или, не дай Бог, пророком. На более страшные кошмары моего нынешнего воображения не хватает. Но и это ужасно так, что я судорожно начинаю думать, как избежать наказания, ищу и не нахожу выхода.
А подумать только, если бы я оказалась благодарной собачкой, могла бы сейчас стоять березкой в лесу или камышом на болоте… И время для меня не делилось бы на мелькающие понедельники, среды, пятницы, отпуск, отгул, каникулы; а замерло бы в один неподвижный, громадный миг, в котором меняется только погода. А потом я бы могла стать горой, или морем, или камешком на морском дне. Вот уж кто по-настоящему счастлив!… Эх, какие были перспективы! А я… И вот я все думаю, думаю, думаю. И чем больше думаю, тем яснее понимаю: собачьего счастья не вернуть, мир разделился на добро и зло. Дверцы мышеловки захлопнулась. Приговор обжалованию не подлежит. Се – человек – Хомо РазДумный. Скулить хочется. У-у-у… Прощай, собачье счастье! Прощай навсегда…
А сегодня мне приснился собачий Бог. Он мне сообщил, что память у меня сохранилась по ошибке, что-то там у них не сработало. Но теперь все починили. И завтра я уже проснусь, как все – существом, твердо уверенным, что оно – венец творения. Хотела было прямо там же, во сне, заплакать, забиться в истерике… Но поняла, что это будет глупо, совсем по-человечьи, а мне надо успеть что-то, чего я утром уже не смогу. Я напрягла все свои собачьи извилины и нарисовала идиллическую картину своего человечьего будущего. Дети выросли и разъехались, муж ушел к молоденькой, я завела себе большую, лохматую собаку. Мы живем с ней дружно, почти не ругаемся и ни о чем не рассуждаем. Я кормлю ее три раза в день, а она находит мои вечно теряющиеся очки и тапочки. Мы ходим гулять на набережную и подолгу молча смотрим на воду. Дома она разваливается мохнатым ковром у моих ног, а я сажусь за компьютер писать рассказ о том, как я была собакой…
|
|