Милан Кундера пишет: «Томас Манн внёс ценный вклад в эти бесконечные изыскания: мы думаем, что мы действуем, мы думаем, что мы думаем, но на самом деле кто-то другой или другие думают и действуют внутри нас. Древние привычки, архетипы, ставшие мифами, переходя от одного поколения к другому, приобретают огромную притягательную силу и с тех пор телемеханически управляют нами из «колодца прошлого» (по выражению Манна). Кундера соглашается с Манном, и в свою очередь приводит собственные примеры этой архетипичности и «телемеханичности» нашей жизни и наших проявлений. Затем, он снова возвращается к Манну и напоминает нам, что «…подражание не означает отсутствия подлинности, поскольку индивидуум не может не подражать тому, что уже имело место; каким бы искренним он ни был, он только перевоплощение, и, каким бы достоверным он ни выглядел, он всего лишь производное от советов и наказов, исходящих из колодца прошлого».
Всё это очень красиво, и вслед Кундере мы можем вспомнить Борхеса, который со свойственной ему пророческой безапелляционностью заявляет: «Историй всего четыре. Одна, самая старая - об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои…» …Я так люблю Борхеса, что мог бы процитировать весь этот, кстати и небольшой, опус, однако, это отвлекло бы наше внимание от излагаемой мысли, а потому – пунктиром, так сказать, пунктиром: «…Вторая, связанная с первой, - о возвращении. Об Улиссе, после десяти лет скитаний по грозным морям и остановок на зачарованных островах приплывшем к родной Итаке… Третья история - о поиске. Можно считать ее вариантом предыдущей. Это Ясон, плывущий за золотым руном, и тридцать персидских птиц, пересекающих горы и моря, чтобы увидеть лик своего бога… Последняя история – о самоубийстве Бога… Историй всего четыре. И сколько бы времени нам не осталось – мы будем пересказывать их в том или ином виде».
То есть, нас с вами нет, а есть только истории, которые мы рассказываем всю жизнь, чаще всего даже не подозревая об этом. Но так ли это?.. Ведь количество историй постепенно увеличивается. Пусть даже не историй, пусть только вариантов (сделаем такую уступку любимому старине Борхесу). Я уже и не говорю, что ведь они с Манном дуют не совсем в одну дуду и рассказывают нам всё-таки о разных историях: например, об истории любимого и отверженного братьев… Но ведь даже уже в этой простой (и, как мне кажется, всё-таки именно она была первой) истории сразу же начинают появляться варианты! Всего в десятке поколений – уже три-четыре варианта! Одной единственной истории! А дальше…
На самом деле истории размножаются, пусть и почкованием. И в том времени, в котором мы с вами живем, их, пожалуй насчитывается больше, чем жителей Земли, гораздо больше… Во много раз больше. Настолько больше, что каждый человек может выбрать одну единственную и неповторимую историю лично для себя. И тогда проклятие архетипичности будет волшебным образом снято! Ибо, при бесконечном множестве архетипов, когда на каждого индивидуума приходится один и более архетипа, самим их (архетипов) существованием можно пренебречь.
А это означает, что мы снова становимся свободны и вольны в своих действиях. Возрадуемся же, а я покуда не стану отравлять вашу радость напоминанием об ответственности, которую имеет свойство налагать свобода…
|
|