Валька жил в детдоме. Холодно ему было, голодно, но никогда не скучно, потому что Валька умел мечтать. Зарывшись ночью под одеяло, и не обращая внимание на сосуще-урчащую рапсодию голодного желудка, Валька отдавался во власть собственных фантазий. И до того его захватывал это процесс, что забывал он обо всем на свете. И вернувшись в реальность, не мог иногда понять: было с ним то, что он недавно пережил или это был плод его неудержимого полета воображения.
Так однажды мечтал Валька построить колодец, только совсем не глубокий и совершенно без воды. Чтоб когда просовываешь туда руку, то можно было бы нащупать нужную тебе в этот момент вещь. Например, теплое пальто, краюху хлеба с маслом и вареньем, горячую сковородку с жаренной на сале картошки, бескозырку с черными гладкими ленточками, какую-нибудь интересную книгу о приключениях и обязательно с картинками, огромную мягкую подушку или… да впрочем, мало ли что можно было бы нащупать в таком волшебном колодце. И тогда Валька решил построить себе дыру. "А что? - думал он, - чем моя дыра будет хуже колодца?" И сам себе отвечал: "Да ни чем, а может быть даже еще и лучше. Там вроде, как и места побольше, чем в колодце, значит и вещей полезных побольше можно будет найти». Задумано – сделано. Не прошло и трех дней, как была у Вальки готова его собственная волшебная дыра. Для того чтоб волшебство начало действовать Валька, поразмыслив, накидал в дыру всякой, дорогой его сердцу, всячины: кусочек золотистой бумажки, которую он нашел под пушистой новогодней елкой, что почти две недели стояла огромном и холодном актовом зале детдома, маленький, начинавший кое-где ржаветь, перочинный ножик, который он выменял на недельную порцию компота у соседа по парте, старинную монетку с двуглавым орлом, что нашел в близлежащем лесу, огрызок химического карандаша и маленький теплый шарфик, который был подарен Вальке на день рождения толстой и доброй нянькой бабой Верой. В общем, дыра получилась замечательная. Теперь, когда Вальке было грустно, он шел к своей волшебной дыре, просовывал туда руку и обязательно нащупывал дорогую вещь, которая совсем незаметно, намеками и, конечно же, благодаря удивительной его способности фантазировать, помогала парнишке справиться с плохим настроением и развеять сомнения туманящих небосвод его светлых мыслей.
Только стал замечать Валька, что у него очень мерзнет рука, пока он роется в своей волшебной дыре. Ведь сама по себе, в диаметре, была она узковата и, чтоб протиснуть туда руку побольше, надо было снимать пальтецо и оставаясь в одной тонкой рубашке. Тогда решил Валька приделать к дырке рукав. «Конечно, - думал он, - места станет меньше, зато тепла больше и все, что нужно будет находить, найдется намного быстрее». Сказано – сделано! Прошло некоторое время, и у волшебной дыры появился рукав. Валька с волнением и надеждой просунул туда руку, но, к его большому сожалению, никакого тепла не ощутил. А даже наоборот: ему показалось, что рукав не просто заморозил его руку, а вытянул все ее тепло. Тогда он просунул другую руку – история повторилась. Ночью, лежа под одеялом Валька, долго думал о том, что произошло. И только под утор понял мальчик, что рукав и сам хочет согреется: чтобы что-то отдать – нужно иметь. И он почти целую неделю отдавал тепло своих рук рукаву. И не напрасно: в один прекрасный день, придя к своей волшебной дыре, он просунул руку в рукав и… необычайное, нежное тепло окутало замершее предплечье, локоть, а пальцы коснулись маленькой золотистой бумажки. Она на мгновенье сверкнула, и Валька догадался, что это рукав подмигивает ему и благодарит за подаренное тепло.
На дворе мела лютая метель, ветер казалось, пронизывал насквозь, добираясь до самой души, но, не смотря на это в сердце у подростка было тепло: он знал, что теперь есть у него волшебный рукав, который не даст ему замерзнуть. Он шел навстречу снегу и улыбался, но тут до него донесся жалобный плач котенка. Валька стал оглядываться и приговаривая: «Кыс-кыс-кыс», - искать плачущее существо.
Маленький рыжий комочек лежал у Вальки прямо под ногами и был весь покрыт ледяной крошкой. Он бережно поднял его и, отстегнув несколько пуговиц пальто, посадил заморыша себе на грудь. Котенок замолчал, а Валька, запахнув щительнее полы старенького пальто, направился к светящимся окнам детского дома. И подходя уже к самому порогу своего обиталища, Валька понял, что его не пустят в дом вместе с котенком. «Что же делать?», - подумал он в отчаяние и вспомнил: «Рукав!». Конечно, нужно было проделать огромный путь назад, а на дворе уже совсем темно. Когда он будет возвращаться, то вряд ли сможет ориентироваться по окнам детского дома, так как к тому времени уже объявят отбой и свет будет потушен, но котенок, это маленькое, одинокое существо, чем-то очень похожее на своего спасителя, умрет без тепла, а этого Валька допустить не мог. И потому, больше не колеблясь и не раздумывая, побежал в обратном направлении…
Он только помнил, как подсадил котенка в рукав и присел, на минуточку отдышаться. Дальше наступила темнота, но не давящая, а прозрачная и спокойная. Потом, вдруг откуда-то пролился свет и Валька оказался маленьким-маленьким в своем рукаве. Он лежал на теплом, подаренном бабой Верой шарфике, а рядом с ним сидела огромная рыжая кошка, смотрела на него человеческими глазами, улыбалась и протягивала в одной лапе железную кружку с горячим молоком, а в другой огромную черную горбушку хлеба с маслом и клубничным вареньем.
А когда Валька поправился, баба Вера, утирая огромной красной рукой мелкие слезинки, сообщила ему, что пока он болел, нашлась его мама. «И, как только ты откроешь глаза, она тут же заберет тебя домой», - всхлипывая, говорила она и гладила мальчика по голове. «Но я уже открыл глаза! Где она, где?!» - еле слышно произнес он. «Тише, тише, не волнуйся, она сейчас будет. Тебя ведь не так просто забрать: документы все надо было выправит, согласия там всякие», - голос бабы Веры звучал уверенно и Валька, в тон ей произнес: «Какие согласия? Я – согласный». Но разговор им закончить не удалось: дверь широко распахнулась и комнату залило светом и запахом молока. Две протянутые руки обняли тщедушное и до боли родное тельце Вальки прижали к теплой мягкой груди и мамины губы прошептали самое дорогое слово: «Сыночек...»
А Валька, уже ничего не в силах произнести, только беззвучно плакал и смешно тыкался в копну растрепавшихся рыжих волос, так похожих цветом на меленького котенка, поившего его теплым молоком в волшебном рукаве.
|
|