Мазок, еще мазок – от славы ты на волосок.
Рука – в века,
Как жизнь твоя, о Боже, коротка!
Томим, гоним, с кем ты един?
Всегда – один!
(Но в сердце – ты непобедим!)
Пытаясь угадать в чертах ее лица
Величественный взгляд и добродетель,
Он переписывал портрет сей без конца,
Но кротости, смиренья не заметил.
А голод и усталость – два врага,
То бьют художника, то яростно пинают.
Из рук кисть выпала – то дрогнула рука,
И свечи, воском заливаясь, догорают.
Любовь и страсть слепят его глаза,
Он повинуется, сей жажде созиданья.
Вдруг по щеке скатилась горькая слеза,
И мутное откликнулось сознание.
Художник выкрикнул:
«Господь! Помилуй мя!
Нет мочи! Девы лик зовет и манит!
Ее глаза горят, преследуя меня,
И сердце скоро угольком печальным станет!
Взгляд жаждущий, пронизывая душу,
Подобен солнцу, что пустыню опаляет,
Но, не смогу я, Господи, моральный храм разрушить!
Спаси меня, ведь сердце умирает!
Помилуй, Господи, очисть меня от грязи!
Из всех пороков вижу в ней один,
Ведь тот, кто золото предложит сразу,
Кто платит, тот и будет господин!»
Так вечера и ночи, промелькнув попеременно,
Сменяли череду тягучих дней.
Художник яростно молился, то смиренно,
И вот настало утро встречи с ней.
Вдруг скрипнув дверь, впустила одалиску,
Она вошла и улыбаясь ласковой улыбкой зазывной,
К художнику, прильнув и наклонившись низко,
Спросила: «Написал портрет ты мой?»
Он посмотрел в глаза той девушки несчастной,
И что-то, словно вспомнив и махнув рукой,
Он, раздираемый любовью страстной,
Вскричал : « Я не смогу в веках отобразить тебя ТАКОЙ!
Твои черты прекрасней розы алой,
А взмах ресниц так манит и зовет!
Поступков грешных совершила ты не мало,
Господь писАть тебя благословенья не дает!»
Он выхватил кинжал и, искромсав творенье,
Которому он Отдал столько сил,
Молиться яростно стал и с исступлением,
У Господа лишь веры попросил.
13.03.06
|
|