Маленькие часики смеются тик-так.
Семь часов. Семь тридцать. Восемь.
Солнце садится, поднимается ветер – нужно будет закрыть окно… Пахнет жжёными листьями, грозой, выхлопами и дешёвыми сигаретами – кто-то курит на соседнем балконе. Пахнет холодом…
Сашка.
Ему двадцать пять; он на три года старше меня. Я смотрю на него, сидящего в инвалидной коляске, и к горлу подступает ком. Я говорю ему, что он похож на цезаря. Цезарь на колеснице; иногда он даже кивает, хотя я совсем не уверен, что это получается у него осознанно. Я хочу плакать.
Мой брат… он – мой ангел-хранитель…
-Давай я отвезу,- говорит он, и я вздыхаю с облегчением. Сашка часто выручает меня; для старшего брата он очень даже ничего. Не помню чтобы мы с ним когда-нибудь дрались или ссорились – он всегда находил нужные слова, чтобы успокоить меня. Сашка весь в отца – такой же спокойный, невозмутимый; даже, я бы сказал, флегматичный. Как тихая река. А я наоборот – в мать; истеричный, вспыльчивый и высокомерный. Мы совсем не похожи, и всё же я точно знаю – друга лучше чем он у меня никогда не будет.
“Давай я отвезу,” говорит он и, без лишних обсуждений, хватает ключи со стола; щёлкает брелком в мою сторону, будто ставит меня на сигнализацию. Я показываю ему большой палец, на что он только разводит руками (в его понимании этот жест обозначает “Я не хочу этого делать, по этому ты мне теперь должен”). Он знает – у меня сегодня свидание с Юлей.
Юлечка.
Сто шестьдесят девять сантиметров похоти. Её глаза – ледяные озёра (а ведь я так и не научился плавать). Она такая высокомерная; такая гордая. Совсем как я. Она говорит, что любит меня; интересно, это из-за денег? Что она скажет, если с утра я попытаюсь дать ей денег? Почему-то я уверен, что она не откажется… Хотя мне так неприятно об этом думать. Я хочу по-настоящему. Хочу любить.
Я слышу, шум заводящегося мотора; свесившись с балкона, наблюдаю как новенький Ford ‘Focus’ с моими родителями и Сашкой внутри, скрывается за углом. Скрипят качели. Кричат дети.
Я улыбаюсь.
Горький дым обдирает лёгкие, вызывая массу гадких ощущений и совсем чуточку приятных. Иногда хочется вернуться лет на десять в прошлое. Кажется, курить тогда было ещё в моде? За последний год пытался бросить три раза. Наверное, я слишком слабый. Но какая разница? Главное, что
сегодня она будет моей…
-Пора ужинать,- говорю я сдавленным голосом.
Сашка смотрит на меня пустым взглядом; вернее, сквозь. Как будто, меня и нет рядом. И всё же, иногда мне кажется, что ничего не случилось. Однажды у него был точно такой же вид – он поссорился со своей невестой. Ровно за неделю до свадьбы…
“Почему?” спросил я у него тогда.
“Она сказала, что не хочет детей,” ответил Сашка.
Кажется во всех наших бедах виноваты девки. Что бы ни случилось – кругом они. Господи… Ну ничего. Скоро всё наладится.
“Пора ужинать,” говорю я.
Беру ложку.
Открываю аптечку…
-Наконец-то ты пришёл,- говорит Юлечка. На ней прозрачный халатик. Впрочем, нижнее бельё тоже на ней (наверное, на тот случай, если бы за дверью оказался не я). Это похоже на тот старый фильм. “Жестокие игры”. Богатая девочка, богатый мальчик. Чтобы стать ещё выше. Ещё неприступнее. Чтобы тебя уважали ещё больше. Но на самом деле
ненавидели.
Это всё от зависти. Скажете, у меня нет ничего за душой? Только моя кредитка. Только мои дорогие шмотки. Только мои золотые часы.
Я не стану отрицать.
Играет ‘Cardigans’. На столе всякое романтическое дерьмо. Вино, свечи, и ещё что-то. Я обнимаю её и говорю, что не голоден. Потом добавляю:
-К тому же, когда я выпью, у меня случаются перебои с эрекцией,- смотрю ей в глаза. Она смеётся, а я не удивлён.
-Ну, пошли, раз ты такой неженка,- отвечает она, и ведёт в спальню.
Вспоминаю про Сашку. Интересно, он останется на ночь, или уже едет домой? Не важно. Важно то, что сейчас я получу сеанс долгожданной качественной копуляции с девочкой из высшего общества, которую хочет весь институт.
Хотят все, а получу я.
Только я…
Сашка.
Мой ангел-хранитель. А я – его. Надеюсь, он простит меня, за то, что я собираюсь сделать.
Мне позвонили ночью.
Сначала я подумал, что это какой-то идиотский розыгрыш. Не верил до последнего. Даже смеялся.
Наверное, они нашли мой номер в его мобильнике.
Он долгое время провёл в больнице. Он был всё ещё без сознания, когда похоронили маму с папой. Никто не пришёл. Только я. Их любили, пока они были живы. Теперь о них забыли – они никому не нужны.
-За маму,- говорю я, и мой братик послушно открывает рот.
Родители умерли сразу. Говорят, они даже ничего не почувствовали. Сашка остался жив. Сашка остался… дураком?
-За папу,- говорю я, и вливаю в него стакан воды.
Теперь пришла моя очередь заботиться о нём.
Пустой пузырёк туинала грустно катается по полу. Я запихиваю в Сашку последнюю ложку, и даю запить горькие таблетки безвкусной водой.
Думаю, он сможет меня простить.
Я хочу как лучше.
Я не убийца.
Я ведь люблю его…
(И, кстати, Юлечка оказалась хорошей девочкой. Совсем не шлюхой.)
|
|