16 июля 2006 года. Утро. Я добираюсь на работу. Кроме меня на автобусной остановке еще две женщины. Не прислушиваясь к их разговору - думаю о завтрашней премьере, о предстоящей поездке на фестиваль...Неожиданно за заправочной станцией ( метров 200 от остановки раздается несколько взрывов. Совсем не страшных. Женщины переглядываются. Потом еще несколько взрывов. Мощных. Совсем близко и клубы дыма белого. (Хизбалла обстреляла мирные города. Уже потом узнал, что от первых взрывов погибло шесть
работников вагонного депо. В том числе и сын солистки нашего театра- два месяца как демобилизовался... 4000 ракет упали на наши города- такого история войн еще не знала..)
Мы побежли. Женщины под укрытия домов, я домой. Там у оставались дочь, далматинец Радж и японский хин Нэс...
Говорят ,что за минуту до смерти перед глазами проносится вся жизнь.
Мы- поколение войны. Хоть на войну мы не поспели, война входила в наши сны, стояла возле колыбели. Мы не любили тишину. А в этих переулках узких ,когда играли мы в войну, хотелось каждому быть русским. Ушла, казалось, навсегда война из праздников и будней. Готовы были клятву дать бойцы, что вновь войны не будет...Мы выростали без отцов. Их как траву война скосила. Тот счастлив был, в конце концов, кто знал отцовскую могилу.
Но смерть опять сейчас кругом.. И не в концлагере. Не в гетто. Я выстроил себе здесь дом. В него нацелены ракеты. Я вырастил здесь сыновей. Не убивать учил их. Строить. Но ждет их тысяча смертей, сопровождаемые воем. Я посадил зеленый сад. Была в нем целый день прохлада. Но только лишь пеньки торчат на месте радостного сада.
Решаю: быть или не быть.Как все - не нахожу ответа И протянулась жизни нить лишь до падения ракеты.
А город вымер. Как во сне огромных площадей ладони. И тянутся они
ко мне: Спасут? Упрячут? Похоронят? И я бегу, бегу, бегу, готовый втиснуться в планету...И будет слышен это гул лишь до падения ракеты
День краски потерял. Он сер. Все в жизни потеряло цену. Как мог назвать старик Гомер сладкоголосою сирену? Пронизывает ее вой и сердце, и мозги, и душу. Мой бог, я все еще живой? Могу бежать, дышать и слушать?
Какая в мире тишина. И едкий дым тихонько тает. В моей судьбе была война.
Такая же . И не такая.
Воспоминание первое
А я тогда бежал за кипятком
Сквозь сутолку военного вокзала.
Сирена роженницей закричала.
И скрылся санитарный за углом.
А я бежал, бежал за кипятком.
Куда меня уносит сквозняком?
У сыновей есть седины немало.
По выбоинам спящего вокзала
Я под потертым маминым платком
Ночами все бегу за кипятком.
На небеса поглядывая робко, не сбросив экзотический наряд, застыла у подъезда эфиопка. Такая же , как тыщу лет назад. Такая же, как тыщу лет назад. И как себя, ее, мне очень жаль.И я ору ей:
-Прячься, госпожа! Война это! Ты слышишь. Нет? Война!
Уже не думая о том, что будет взрыв и нас не станет, бежим по улицам вдвоем, безжизненным, безлюдным, ранним.... Как все, наверное , смешно: нас в целом городе лишь двое, как в детстве виденном кино, сирена воет, воет, воет...Вот легкий облаков ажур, автомобили у обочин. Какой-то непонятный сюр: разрывов грозных многоточье.
Воспоминание второе
Чесноком натертая горбушка-
Лучшее от всех печалей средство.
Стрелянные гильзы- все игрушки
Детства.
Мне пальтишко сшили из шинели
С дырочкой у сердца- все наследство.
Но как пахнут яблоком метели
Детства.
И глаза наполнены печалью
У девчонки, жившей по соседству.
Ночью у нее отца забрали.
Детство.
А мир опять сошел с ума? Ему того, что было, мало? Лишь равнодушные дома глядят на улицу устало. Раскрыты окна всех квартир, и музыка – как это странно. И будет равнодушно мир взирать на нового Амана. И будет мир его жалеть. За что? Не нахожу ответа. Сейчас бы добежать. Успеть. Пока не упадет ракета. Впилась дорога в горизонт.
Или бежит от горизонта? Слова забытые: тыл...фронт...И ожиданье писем с фронта.
Звонок с фронта
Упрятали страх мы под бронежилеты.
Под касками блеск лишь встревоженных
глаз.
Ах. Боже мой, как далеко до рассвета.
Ах. Боже, как мало зависит от нас.
В дворах затаившихся странные тени.
Слепые окошки нам целятся в лоб.
Мы как в фантастическом тире мишени.
Есть только желание –выдержать чтоб!
Скрываться особо не надо - пусть слышат.
Кривые заборы пространство теснят
И снайперы где-то застыли на крышах.
Ждут снайперы вспышки случайной огня.
Чужая земля здесь. И небо чужое.
И стены домов, что прошиты до дыр.
Но точки, что мы обнаружим собою,
К утру уничтожат, сказал командир.
И кружим, и кружим – такая работа.
Сердца наши бронежилеты хранят
Ну, вот автоматы. Ну, вот пулеметы...
Прости меня, мама, стреляют в меня.
Решаю почему не я судьбу страны и судьбы мира? Ведь мы же все – одна семья. Мы- коммунальная квартира. Мы в лодке выплыли одной Того гляди – перевернется. Летит наш шарик голубой, чего же нам на нем неймется? .Спасайся каждый, кто успел, без лишних слов, без лишних споров? Ответит кто за беспредел , не мы затеяли который?
Не научили меня ни постам, ни молитвам.
Учителей уничтожил вселенский пожар.
Мамин язык я учил по надгробьям и плитам-
Плитами этими вымощен был тротуар.
Не научили меня разговаривать с Богом...
Слово раскаянья мне не вложили в уста.
Был я слепым. Со слепыми я вышел в дорогу,
Но оказалось, что эта дорога пуста.
Сколько столетий еще нам брести по пустыне,
Близких своих и друзей оставляя пескам.
Хочется верить, что сердце мое не остынет,
Что я успею войти в восстановленный Храм...
Не переделать мир. Такой и был он с самого начала. Собрать бы и отправить в бой вождей, министров, генералов. Призывов вместо, вместо слов, они вошли чтоб в суть событий не с высоты своих постов, а из окопов и укрытий. Они, покрытые жирком и переполненные спесью, указывают нам перстом, забыв последствия все взвесить. Подумаешь: есть просчет, на все не найдены ответы!...Подумаешь, ошиблись... Вот!
Бег...
до...
падения...
... ракеты
|
|