Елка лежал на диване и смотрел в потолок. Елка – потому что вечно небритый и потому что лейтенант, форма зеленая. Однажды Аня при всех назвала его Елкой, и с тех пор по-другому его и не называли.
Аня – это жена. Точнее уже бывшая жена. Или еще настоящая? Через неделю должен был состояться бракоразводный процесс.
Елка лежал на диване в позе эмбриона, наслаждаясь давящей на него тишиной. Он ощущал давление, заполонившее собой все пространство, и это был не воздух, нет, это тишина давила на него с потолка силой в шестнадцать тонн. Ему доставляло удовольствие образно представлять, как она расплющит, наконец, его бренное тело, до крови из носа, до дроби костей, до потери сознания. Хотелось закричать, чтобы разорвать тишину, но казалось, что даже крик не будет услышан. И среди этого хаоса мыслей – воспоминания о жене. Как так могло случиться? Почему? Что, и главное когда, пошло не так? Смешно подумать, но развод застал его врасплох. И хотя друзья хлопали по спине и утешали – ты не один такой, все ссорятся, расстаются – Елка не верил, что такое могло произойти с его семьей. В дверь позвонили. Неужели Аня вернулась? Может быть, одумалась? Или сомневается? Ведь действительно, все можно еще решить. Подумать хорошенько вдвоем. Сесть вместе и обсудить все еще раз…
За дверью оказался Петр. Однокашник. Близкий и единственный друг. Но именно сейчас Елка хотел побыть один и потому насупился и обреченно пропустил Петьку в квартиру, притворив за ним дверь.
- Что кислый такой? Одевайся. У нас вечеринка, – Петя как всегда был бодр, свеж, полон энергии.
- Какая еще вечеринка? – В противовес своему другу, Елка всегда старался избегать больших компаний и новых знакомых. С самого детства он тяжело переживал неудачи, и прекрасно себя чувствовал в своем замкнутом мирке. Какая может быть вечеринка сейчас? Когда так хочется остаться одному и предаваться тоске! Томиться в одиночестве! Переживать снова и снова последний разговор с женой, их первый настоящий разрыв.
- Какая, какая, Димка приглашает! Ну? – Хитро подмигнул Петр и стал накидывать на безвольно стоящего приятеля любимую кожаную куртку, подаренную Аней в прошлом году… Нетерпеливо ждал, пока Елка наденет ботинки.
- Держи, вот. Шапку не забудь,- Петр уже выставлял его из квартиры, закрывая за ними дверь.
- Ключи-то отдай, - недовольно потребовал Елка. И ловко поймав связку, нехотя, но, не умея противостоять бешеной энергетике Петра, пошел вниз.
Там уже ждала машина, в которой кроме Димки, тоже лейтенанта, бывшего сокурсника Елки, находились две девушки. Эльвира, которую Елка уже знал - девушка, с которой Петр встречался последние пару месяцев, и одна незнакомка, лет восемнадцати.
- Элька приятельницу позвала. Она свободна, – объяснил Петр, проследив за взглядом приятеля, и первым залез в машину, заняв место рядом с водителем, – давай, долго ждать тебя?
Чертыхаясь про себя, на чем свет стоит, ругая товарища, за эту непредусмотренную поездку и неизвестно какую вечеринку, Елка забрался на заднее сиденье пятерки, потеснив девушек, ощущая все возрастающую неловкость и глухое раздражение. Ехали бы себе вчетвером. Он-то им, зачем понадобился?
Дима жил на Двинской, в бывшем когда-то общежитии, теперь отданным в собственность жильцам, в двухкомнатной квартире на четвертом этаже. Девушки тихо перешептывались, посмеиваясь. Петр временами поворачивался и рассказывал какой-нибудь скабрезный анекдот. Дима, молча и сосредоточенно вел машину.
Елка всю дорогу молчал, и смотрел в окно, всячески демонстрируя остальным, насколько ему не нравится вся эта затея. Выйдя из машины, демонстративно стоял в стороне, пока друзья вынимали сумки и пакеты с продуктами.
В неубранном холостяцком логове девушки тут же отправились на кухню «сварганить чего-нибудь», а приятели, достав из принесенной с собой коробку пива, уселись на диван.
По телевизору показывали футбольный матч, и Елка немного расслабился. Или сыграло свою роль выпитое пиво. Захотелось курить, и, махнув приятелям рукой, Елка вышел на балкон. Затянувшись, некоторое время рассматривал пустынный двор. Докурив, сплюнул, постоял еще немного, насвистывая какую-то прицепившуюся мелодию. Уже собираясь вернуться в комнату, бросил последний взгляд на небо. Было уже достаточно темно и безоблачно – небо было усеяно звездами.
В другое время, он бы задумался о красоте и романтике. Однако сейчас он видел лишь то, что, несмотря на звезды, небо черное. Почему говорят, что жизнь состоит из белых и черных полос? Она – как звездное небо. Небольшие вкрапление доброго и сладостного белого на черном фоне пустоты и одиночества.
В этот момент, на мгновение в небе вспыхнули зеленые огни, осветив днище огромного летательного аппарата. В его инопланетном происхождении Елка не усомнился ни на минуту, не зря же окончил военное училище имени Климова. Ну не научились еще на земле ничего подобного строить. Огни мигнули и погасли, снова погрузив двор, и в частности балкон, на котором стоял Елка, в ночную мглу. Затем снова вспышка – корабль медленно двигался по ночному небу, в темноте оставаясь совершенно невидимым, и открываясь взгляду лишь на короткий миг, при свете зеленых огней.
Короткий период удивления и ступора тут же прошел, и Елка сделал первое, что попытался бы, наверное, сделать любой, на его месте. Он ринулся назад, в квартиру, пытаясь спрятаться, убежать с открытого балкона к ребятам, лишь бы не встречаться с инопланетным разумом одному, в темноте ночи. Квартира представлялась ему призрачным, но все же спасением. Вместе можно было решить, что делать – пугаться или восторгаться…
В общем, броситься-то он бросился, да ничего из этого не вышло. Так часто бывает во сне – бежишь изо всех сил, но не можешь сдвинуться с места. Его словно парализовало. Он не чувствовал ни ног, ни рук. Делал мучительные попытки дотянуться до балконной двери, но не двигался с места. Не шелохнувшись, стоял на балконе, один, ожидая всего, чего угодно, и мог только видеть, во вспышках света, как мимо медленно и совершенно бесшумно пролетает над городом космический корабль…
Когда он скрылся из глаз, оцепенение прошло, как ни бывало, и от неожиданности Елка ввалился в комнату, где его отсутствие еще никто не заметил и не подозревал, какие грандиозные события происходили сейчас буквально у них под носом, то есть во дворе.
- Там такое! Вы не поверите, что сейчас было…
- Где?
- На балконе! Не перебивай! Корабль!
- Сел прямо на мой балкон? – сострил Дима.
Девушки захихикали, чем вызвали неудовольствие Елки и напрочь отбили всякое желание что-нибудь рассказывать.
- Ты, наверное, выпил лишнего, – предположил Дима. Это окончательно замкнуло Елку на самом себе и весь оставшийся вечер он только пил пиво, и молчал.
Девушки сварганили солянку. Притащили на стол целую кастрюлю неизвестной жижи, странно серого цвета, и плавающими кусочками сосисок на поверхности. Пробовать не хотелось, но другого ничего не было. Страстно желая остаться один, Елка ковырял ложкой в тарелке вспоминая, как готовила солянку его жена. А это – разве солянка, это так, одно название.
Он представил вкус супа, что готовила Аня, и попробовал содержимое своей тарелки. Странно, но вкусы совпадали. Может быть, он недооценил кулинарные способности девушек, что маловероятно, а может, он просто забыл вкус домашнего супа. Так быстро забыл…
- Поехали в клуб, - предложил Петр, не выдержавший затянувшегося молчания или решивший, что солянки с него довольно.
Девушки заулыбались, а Елка раздраженно нахмурился. Нет. С него хватит приключений на сегодня.
- Ну и сиди один, как лопух, – бросил ему Петр, закрывая дверь и оставляя приятеля в одиночестве.
Солянку Елка вылил в унитаз, и вернулся к телевизору и пиву. Воспоминания о космическом корабле притупились и теперь уже самому Елке казались выдумкой. Яркий сон и не более того.
«Сон на балконе? – спрашивал он сам себя? И тут же сам отвечал: - Ну и что, отрубился ненадолго…»
«Вечер все же удался, - подумалось Елке, - вот и поразмышлять могу, и, не сидя дома в пустой квартире, а здесь, потягивая пиво. Эти, - так он назвал своих друзей, – могут хоть совсем не возвращаться, ему от этого не жарко не холодно…» Он открыл еще одну бутылку пива.
С утра проснулся на диване, и сразу же отметил про себя, что находится не дома, и спал прямо в одежде. Работал телевизор.
Ах, да, он у Димки, и приятели еще, по-видимому, не вернулись из клуба. Тем лучше.
Он пошарил рукой рядом с диваном, но коробка с пивом была пуста. Все выпил. Вроде вчера пара бутылок еще оставалась? Он вышел из комнаты.
На кухне было грязно и не убрано.
- Черти, – выругался Елка, вспомнив вчерашнюю солянку. И унитаз. Туда ей и дорога.
Холодильник был сиротливо пуст, предлагая на выбор лишь начатый липкий пакет с майонезом и половинку засохшей луковицы.
- Дела… – Елка застонал.
Что-то надо было срочно решать, и, осмотрев кухню, он нашел целую армию пустых пивных бутылок. Вот и славно. Сейчас найдет, куда их все собрать, и сдаст. На вырученные деньги купит еще пива. Димка потом только спасибо скажет.
Он проверил мобильник – жена ему не звонила, хотя от нее именно это и можно было ожидать. Что ж, он один, одиночка. Сейчас у него были совершенно другие проблемы, чтобы еще раскисать по поводу женской глупости. Он же мужик, в конце концов. И еще покажет Ане, как она в нем ошибалась.
Погрузить бутылки пришлось в детскую коляску, которую он приметил у соседей. Закрыл бутылки сверху покрывалом, чтобы не разбились, и вышел во двор.
Прохожие вежливо ему улыбались, видимо, полагая, что видят перед собой счастливого отца семейства. Елка не спешил развеять заблуждения.
Дорогу преграждала огромная лужа. Все жильцы двора, желающие выйти со двора, должны были ухитриться каким-то образом перескочить с одной доски на другую, стараясь, чтобы подпрыгивающие доски не обдали незадачливых прохожих грязью.
Елка легко проскочил препятствие, виртуозно опираясь на поручни детской коляски, и обернувшись, заметил медленно бредущую полную женщину. Правильнее даже сказать, толстую. Очень толстую женщину. Ее глаза практически не видны были из-за щек, огромная грудь покоилась на еще более необъятном животе. При каждом шаге все ее тело ходило ходуном и подрагивало из стороны в сторону, словно желе. Елка вспомнил, как однажды Аня приготовила пудинг, и принесла ему с утра прямо в спальню, на подносе. Так вот, при ходьбе пудинг в руках жены точно так же колыхался. Елка даже представил себе, что если бы Аня тогда споткнулась, и уронила поднос, то эта студенистая масса упала бы на пол, издав какой-нибудь всхлипывающий звук. Что-нибудь вроде «Чпоньк»…
В это время женщина осторожно подошла к луже и встала, задумавшись, как лучше перейти препятствие. «Чпоньк» - снова подумал Елка, и представил, насколько было бы смешно, если бы такая громоздкая женщина, как эта, подскользнулась и упала на хлипкие доски, словно на спасительный плот. Он даже в подробностях вообразил себе, как она будет лежать, широко раскинув руки, лицом вниз, пытаясь подняться. Мысль запнулась, когда он увидел, как одна нога женщины соскользнула с доски и она, словно в замедленной съемке стала крениться на бок, смешно размахивая руками, и безуспешно пытаясь восстановить равновесие. Елка от удивления открыл рот, и все его внимание поглотила эта женщина, балансировавшая на шатких досках посреди дороги.
В это мгновение женщина рухнула прямо в середину грязной лужи, подняв тучу брызг.
Это было неожиданно, совершенно неожиданно. Она шарила в луже руками, видимо пытаясь найти точку опоры на скользком от грязи дне, и старалась перевернуться, чтобы подняться. К женщине на помощь бежали случайные свидетели, кто-то бросил взгляд на Елку, стоявшего с детской коляской, и ему показалось, что с осуждением, но, скорее всего ему просто показалось.
Не дожидаясь развязки, и почему-то чувствуя себя виноватым, хотя, в глубине души и вертелась мысль - он ведь ХОТЕЛ, чтобы она упала, и даже ЖДАЛ этого…, Елка покатил коляску со двора и больше не оглядывался. Мелькнула мысль: «А мне ведь понравилось, как она дергалась. Мне понравилось!», но он отбросил ее, и сосредоточился на бутылках. Надо, чтобы был открыт пункт приема, и чтобы не было очереди. Страшно хотелось купить пива, а не бродить по городу с детской коляской, наполненной пустыми бутылками.
Пункт приема посуды располагался за домом, у магазина «Мелочи жизни». Очереди не было. Не задумываясь о странностях везения, он подкатил коляску к входу и заглянул в окошко приема.
- Перерыв, – бросил ему хмурый мужчина с красными глазами. Впрочем, Елка совершенно не собирался возвращаться назад с бутылками.
Откатив коляску от входа, он сел на скамейку, где уже сидели две старые женщины, словно нарочно приставленные друг к другу для контраста: одна тощая, с худым морщинистым лицом, высокая, вторая – полная и маленькая. Обе - в старых вытертых пальто, и заплатанных юбках из-под которых торчали шерстяные шаровары. Со стороны могло показаться, что они ведут какую-то оживленную беседу. На самом же деле каждая старалась больше говорить и меньше слушать.
«Мир полон контрастов» - мелькнула и затерялась мысль, когда Елка прислушался к разговору:
- А моя-то приезжала на выходные. Приехала, ни здрасьте, ни до-свидания. Вся накрашенная, я ей говорю – ты косметику свою смой. Не нужна тебе косметика. Зачем? Так нет, не слушает…– говорила худая.
- А вот мокрота… - ни с того ни с сего перебивала маленькая и полная, - пошла в поликлинику, очередь заняла, сдала в баночке мокроту, кашель-то совсем замучил. Полезный какой анализ. По мокроте ведь все патологии можно рассмотреть, возможные осложнения, лечение потом назначат…
- Не звонит уже три дня, я просила позвонить сразу, как приедут, а прошло три дня, я жду-жду, никто не звонит. Так трудно, что ли позвонить? Знает же, что я жду. Так нет, вот она современная молодежь… - продолжала первая.
- А вот мокрота, - гнула свою линию вторая, не обращая никакого внимания на то, что только что сказала подруга…- никто при мне больше такие баночки не сдавал. А зря. Вот у меня мокрота с какими-то небольшими спиралеобразными беловатыми тяжами вязкой плотной слизи, ты меня слушаешь?...
Слушать дальше Елка не стал – в этот момент к окошечку приемного пункта подошел какой-то интеллигентный мужчина в очках и, выставив на прилавке несколько бутылок, получил деньги.
«Что за…» - подумал Елка и подошел к окошку.
- Почему вы взяли бутылки у этого хмыря? Я подошел раньше! – Елка кричал, а когда он кричал, он злился, и это ему не нравилось…
- Потому что он согласился отдать бутылки за полцены, – просто объяснил приемщик.
- Согласен, только не за полцены, а восемьдесят копеек, у меня опт, – Елка кивнул на детскую коляску. Приемщик сначала не понял, а потом, заглянув под покрывало, заржал и согласился:
- Идет.
Обратный путь оказался короче. Елка вернул коляску на прежнее место, пока ее не хватились, оставил Димке пива – надо же, они до сих пор не вернулись. Наверное, хорошо проводят время. И поехал домой, страстно мечтая, чтобы в его отсутствие вернулась Анна. Вдруг, она уже дома, а его нет. Она вообразит черти что… зачем он вообще согласился куда-то ехать?
Елка вошел в квартиру, и практически сразу заметил, что дома кто-то есть. Жена?
- Аня?! – позвал он.
Из кухни, опустив голову, вышла его жена. Все-таки вернулась! Слава богу!
Он обнял ее, но она не шевельнулась. Не обрадовалась. Она просто стояла, позволяя себя обнимать. Не отталкивая, и не радуясь его объятиям. Он поднял ее лицо, желая поцеловать, но что-то в ее глазах остудило его пыл. Он молча разделся и прошел в кухню. Анна вернулась. Произошло то, чего он так ждал. Это было так хорошо. Так по-домашнему.
- Ты вернулась? – он спрашивал, ни на что не надеясь, но страстно желая, чтобы она больше никуда не уходила.
- Да, – и все. Больше ни слова.
Она приготовила гуляш с тушеными овощами, как он любил. Предложила Елке хлеб, масло. И села напротив, избегая смотреть на мужа, устремив свой взгляд словно бы сквозь него.
- Что случилось? – Елку не оставляло сомнение, что что-то происходит вовсе не так, как он хотел. То есть внешне, конечно, все так. Но вот взгляд Ани ему точно не нравился.
Всегда улыбающаяся и веселая Анюта сидит как бездушный манекен. Ничего не говорит, смотрит мимо него, боясь встретиться с ним взглядом. Сказала бы что-нибудь.
- Вкусно? – спросила Аня равнодушным голосом.
- Очень. Спасибо, любимая.
И снова тишина. Она так и будет молчать. Или телевизор включить…
- Включить тебе телевизор? – судя по ее голосу, ей было абсолютно безразлично. Это уже начинало раздражать. Он ждал ее, это да. Но к чему такие упаднические настроения? Это подчеркнутое равнодушие?
Весь вечер он наблюдал за женой, но она говорила только тогда, когда он решал, что молчание уже невыносимо.
Анна никогда так себя не вела. Они часто спорили, ругались, но и смеялись или шутили тоже. А эта Анна, какой она стала - его раздражает, если не сказать больше. Она его просто бесит.
До вечера он сидел и демонстративно пялился в «ящик». Хочет показать характер, доказать что-то, или сердится? – Пусть так. Он не потерпит такого отношения к себе. Однако, когда захотелось спать – Елка забеспокоился. Аня как сидела на кресле без движения, так и не поменяла позу в течение последних нескольких часов. И по выражению ее лица было совершенно не похоже, что она собирается ложиться спать.
В час ночи Елка страстно пожелал, чтобы она сделала хоть что-нибудь. Хоть накричала на него, хоть сказала, что не так, но не сидела молча в кресле, глядя куда-то поверх экрана телевизора. В этот момент Аня встала, подошла к нему и, пожелав спокойной ночи, ушла в спальню.
Елка решительно лег на диване в гостиной. Завтра будет завтра и все наладится, но сегодня он покажет характер.
Утром он проснулся достаточно поздно, Ани было не слышно, что странно, она всегда гремела на кухне посудой, или напевала что-то себе под нос, или приходила к нему, и будила.
Он прошел в спальню – жена сидела в кресле, и по ее виду можно было предположить, что просидела она там всю ночь. Она не ложилась?
Впрочем, он не успел спросить у нее самой, поскольку едва он вошел, Анна встала и медленно направилась на кухню, где в абсолютной тишине принялась готовить ему завтрак.
Следующие несколько дней после ее возвращения напоминали сущий кошмар, если не сказать – были омерзительны. Он точно так же мог купить говорящий манекен, или убить ее, и отвечать за нее самостоятельно – она говорила именно то, что он желал. Но ее лицо было беспристрастно, а глаза, когда он пытался поймать ее взгляд, словно умоляли отпустить ее, позволить ей уйти. Она была совершенно пассивна и абсолютно инертна. И главное, все ночи проводила в кресле. Он даже сомневался, что она закрывает глаза, потому что всякий раз, что он заглядывал в комнату и смотрел на нее, глаза у нее были открыты.
Вид у нее стал неважный, косметика размазалась, под глазами образовались черные круги. Она не причесывала волосы.
Аня делала то, что он желал. Но делала так, что становилось страшно. Елка все чаще задумывался о том, что его желания странным образом исполняются. Но исполняются не так, как ему бы хотелось. Аня говорит то, что он хочет услышать, но ее слова не живые, словно произносит их не она, а кто-то за нее, пока сама она пребывает мыслями где-то в другом месте.
Он стал все чаще вспоминать тот день, когда друзья ушли на вечеринку – с тех пор он несколько раз пытался связаться с ними, но мобильные были отключены, а дома никто не брал трубку.
Елка вспоминал полную даму, которая барахталась в луже. И … все чаще возвращался мыслями к кораблю, который ему привиделся, когда он курил на балконе Димкиной квартиры. Господи, неужели ему это не приснилось? И что же с ним такое стало?
Однажды он сорвался:
- Ты понимаешь, что я делаю это для сохранения брака? Понимаешь, что я люблю тебя? Я ведь не желаю ничего плохого. Ничего плохого!
- Конечно, любимый. Ты поступаешь верно, – и снова затянувшееся молчание.
«Это ни в какие ворота не лезет – подумал он, – это совершенно не то, что я хочу. То есть я этого хочу, но не хочу ТАК…»
Он совсем запутался. Он пожелал, чтобы она ушла туда, откуда пришла, потому что больше не мог ее видеть. И когда он об этом подумал, она встала с кресла и пошла, в чем была, не захватив с собой ни сумочку, ни курточку, оставшуюся висеть на вешалке.
Елка подумал, что совершенно не хочет ни окликнуть ее, ни позвать обратно, ни даже знать, куда она пошла. Он желал, чтобы она больше не возвращалась. И думал, что если у него открылся какой-то дар, и его желания исполняются, вопреки его воле - он ведь не может ими управлять - то это его абсолютно не радует. Это, конечно, хорошо, когда сбываются мысли, но если при этом ты не можешь этот процесс контролировать – это страшно. Помыслив глупость, можно навредить себе, или другим или … он подумал о своей жене, которая скорее походила на пластиковую куклу – или еще хуже…
Пусть он не желал никому зла, не хотел никому причинить вреда, однако мир вокруг него рушился. Распадался. А если он случайно подумает о чем-то действительно плохом? Нехорошем. Пусть он считает себя интеллигентным человеком, благородным, но ведь каждый человек может в глубине души помыслить о чем-то ужасном, только задуматься, но этого будет достаточно. Елка по настоящему испугался. Разве о таком возвращении жены он мечтал? Он ведь совершенно не хотел ее ничему обязывать.
А эта толстая женщина? Елка вспомнил и Петра, и Димку, и девушек, – которые до сих пор не вернулись с вечеринки. Куда он их отправил? Елка подумал, что даже не хочет знать, где сейчас находятся его друзья. Он даже предполагать не хочет.
Что же делать? Не мечтать ни о чем, ничего не желать?
Он не отвечает за себя.
Мысли снова и снова возвращались к космическому кораблю. Что же это было? Не сон? Возможно ли такое, что над ним проводят какой-то эксперимент? Жестокий опыт? Что он может противопоставить этим экспериментаторам? Надо просто не думать. Не думать. «Только человеку свойственен мыслительный процесс. Именно мышление и отличает человека от животного», - вспомнил он лекцию по психологии. Елка нехорошо улыбнулся, и, стараясь не размышлять, что же он делает, страстно пожелал…
Большая зеленая жаба сидела на берегу пруда и лениво грелась на солнышке. Это была самая мудрая жаба – именно так о ней отзывались другие обитатели водоема, которые были менее удачливы, и чаще оставались голодными.
Большая жаба старалась ни о чем не думать, и раньше у нее это хорошо получалось. Однако в последнее время, ее беспокоило то, что у нее начала расти голова. Это было тяжело и неудобно. Что-то уже не позволяло ей наслаждаться покоем и неподвижностью. У нее появлялись какие-то желания. И они сбывались. Сначала это нравилось, и зеленая жаба от души ела мошек, над ней всегда светило солнце.… Но ей все время хотелось большего. Она подолгу наблюдала за людьми, гуляющими по парку, и в ее голове зарождались какие-то сомнения и тревоги. Пока она еще не знала, что её так беспокоит. Но была уверена, что обязательно поймет, надо только подумать… Все чаще в ее голове зарождался вопрос, почему ее так привлекают люди? Она ловила себя на мысли, что даже в чем-то им завидует. Или… или даже сама не прочь стать человеком…
|
|