- Угомонись ты, вечная! Дай покой мне хотя бы ночью.
- Я мечтаю…
- Послушай, я весь день трудилась, не покладая рук, устала. Имею я право на отдых?
- Ты – циничная реалистка! Если бы не я…
- Мне надоело твое нытье. Если бы не ты, я спокойно жила бы на белом свете. А, вот, если бы не я, то и тебя здесь не было бы: витала бы – незнамо, где.
- Да уж получше бы устроилась, чем ныне.
- Девочки, перестаньте ссориться! Вы же знаете, ни к чему это не приведет: мы связаны нерасторжимыми узами, - послышался строгий мужской голос. – Вам поддерживать друг дружку полагается, а вы живете, как кошка с собакой. Угомонитесь обе! Все, я отключаюсь до утра: завтра – важный день.
- Ты не справедлив! Разумеется, вы же – аристократы. А я скажу по-плебейски прямо, без реверансов: вы паразитируете за мой счет, и меня же хулите. Где справедливость? Чистоплюи!
Требуете от меня честно зарабатывать деньги, поступать всегда праведно, по совести. Придумали моральные правила, нравственные законы, христианские заповеди…А вы подумали: каково мне? Надо обеспечивать ваше существование, себя прокормить, да еще и блюсти всевозможные ограничения: «Того делать не смей!», «Так не поступай!» Скажите на милость! Я – трудяга, тащу на себе неподъемный воз…
- Ты заботишься лишь о себе! Для тебя важнее всего набить свою утробу, а там – хоть трава не расти! – пискнул женский голосок.
- Как раз травка-то меня и волнует: грубо говоря, подножный корм. Хлеб насущный. Да, я – реалистка. Но, отнюдь, не циник. Все, что относится к голой правде жизни, ты называешь цинизмом. О, как обидно! Конечно, ты в привилегированном положении…
- Все, прекратили дебаты, - раздался усталый бас.
- Нет, дайте и мне возможность высказаться! Меня обвинили в паразитизме и еще, Бог весть, в чем, а я должна молчать?
- Господи! Ночь на дворе…У меня гудят руки и ноги. Я хочу спать.
Мозг, наведи порядок! Она меня замучила.
- Это совесть тебя мучает. Да, ночь…Но, посмотри, какая ночь!
Волшебная! Разве можно в такую ночь уснуть?!
- Мои глаза тоже устали…
- Да, да, собственница! Все твое! Когда мне хочется любоваться звездами и сочинять стихи, ты закрываешь глаза и запечатываешь рот.
А я – твоя Душа – бесправна и гонима…Как ты прозаична!
- Не волнуй меня! Так я и знала: бессонница! Твоих рук дело, Душенька.
- Нет, я гордая и возвышенная Душа! Ты не дала мне договорить. Так вот, если бы не я, то тебя, Плоть, не любили. Да и ты сама жила бы приземленно – подобно червю. Со мной ты познала высокие чувства…
- Мне опостылели твои сентенции. Ты полагаешь, что меня любят – благодаря тебе? Насмешила! Противоположному полу импонируют мои физические данные: мужчинам нравится моя статная фигура, смазливое личико, красивая грудь, длинные, стройные ноги и т. д.
Любовь – это чистая физиология. Нет, вру: плюс анатомия и биология. Душа, если и занимает в этой цепочке какое-то место, то – последнее.
Ты часто слышала, чтоб кавалеры говорили: «У тебя прекрасная душа!»? Нет, они восхищаются соблазнительной грудью, волнующими бедрами, а, в основном, - тем, что между ними.
- Какая обида! Какая несправедливость. Какое непонимание! О, как жаль, что я попала в столь грубую, примитивную, неодухотворенную Плоть! Ты – во власти низменных страстей! О, сколь жалок твой удел и насколько печальна моя участь! А каково бедной совести, вместилищем коей являюсь я? Она корчится в муках – от твоей греховной жизни! Мы не можем до тебя достучаться: «Подумай о вечном!» Ты живешь сегодняшним днем. Да и не живешь: прозябаешь!
- Да, и кормлю вас, паразитов. Зачем внушать мне любовь к Александру, если такое чувство для меня – непозволительная роскошь? Не спорю, он – хороший человек, мне он нравится…Но беден, как церковная крыса. А Никита Петрович содержит меня, как принцессу!
- Пока ты, относительно, молода, и твои ноги – стройны, а мордашка еще не увяла. Что будет, когда состаришься? Бросит тебя – ради другой молоденькой шалавы. Вот он-то и есть бедняк: скуден помыслами! Не завидую его Душе. А, вообще-то, вы – два сапога – пара. А Александр – поэтическая натура, хоть и не пишет стихов. Вот его Душе я преисполнена зависти, ибо она торит ему тропинку к Храму, а не к продовольственному магазину. И он, послушный ее воле, живет богатой, насыщенной духовной жизнью…
- Оседлала любимого крылатого коня. Опустись на землю грешную! Попробуй заработать кусок хлеба! Вот, тогда и рассуждай. Легко витать в заоблачных высях, когда тебе создают столь комфортные, можно сказать, - тепличные условия: тепло, светло и мухи не кусают…
Мне же необходимо обеспечивать жизнедеятельность организма: питать его, защищать от холода, то есть – тепло одевать и сытно кормить. Для этого нужны презренные денежные знаки. Ты имеешь понятие: что такое – деньги? А я работаю в двух местах, содержу престарелую мать двух детей…
- От разных мужей. Мне и ребят, и мать твою жалко. Да, ты их обеспечиваешь – материально. Но, и все! Когда, в последний раз, ты разговаривала с мамой «по душам»? Между мною и ее Душой – преграда – в твоем лице. Ей одиноко! Она страдает, видя, как неправедно живет дочь, которой некогда подумать о Душе.
Да и на работе ты не горишь, как прежде. Сидишь в библиотеке, книги перебираешь… Но не читаешь их – тоже некогда. И в музее, где ты подрабатываешь консультантом, мне кажется, не совсем довольны тобой. Каждый раз я горю от стыда, когда ты обманываешь, будто заканчиваешь аналитическую статью, заказанную тебе. Но ты и не открывала эту монографию.
- Да, потому что приходится крутиться, как белке в колесе. Тебе легко рассуждать: угнездилась, праздная, и только ноешь, хнычешь, требуешь, - вечно недовольная… Ты же – вечная! Вероятно, до меня жила в теле монашки или уродины. Вот, где тебе было вольготно, а, Душа? Представляю, как ты властвовала, как помыкала бедняжками!
Если, по сути, то и ты – не ангел белокрылый, чтоб не сказать грубо: шлюха! Да, я меняю мужиков…Вынужденно! Сколько тел поменяла ты? И после меня, вечная, вознесешься на небеса, а мне – гнить в сырой земле. Поэтому за краткий земной срок я должна взять от жизни – как можно больше. Насладиться ею – в полной мере!
- Ты затронула очень болезненную струну! Знаешь, за грехи прожорливой, гадкой гусеницы отвечает нежная, трепетная, чистая помыслами, бабочка, питающаяся нектаром и амброзией…
Я с ужасом думаю о твоей кончине, ибо именно мне держать ответ перед Всевышним – за все, что ты творила в жизни. Ты будешь гнить, и ничего не будешь чувствовать: ни боли, ни раскаяния. А я…Мне уже много раз приходилось представать перед Высшим судом, и с каждым разом – все труднее отстаивать свои права на Рай. На сей раз я вся трепещу от дурных предчувствий: ты грешишь, а мне гореть в Аду?!
Скажи, Мозг! Сколько раз я предостерегала Плоть от легкомысленных, а то и неправедных поступков? Она же – порочна – до мозга костей. Ой, прости, Мозг!
- Ну, устроили Судную ночь! – проворчал тот расслабленно. – Забыли, какой завтра день?
- А помнишь, Мозг, какой была Плоть в юности? Восторженная, мечтательная, беспорочная. Какие надежды питала! Я так радовалась, что Господь подарил мне возможность пребывать в столь неординарной, всесторонне развитой, даже талантливой Плоти. Сколько она читала! Как тянулась к знаниям! Прекрасно рисовала, писала стихи. Интеллектуалка! Индивидуум!
Куда все ушло? Возвышенные устремления, духовные порывы, доброта помыслов, чистота, обнаженность и ранимость. Зря истраченные годы, в землю зарытые таланты…
- Зрелость пришла. Жизненные уроки, реалии бытия…
- Да, что ты, Мозг! Все живут в одинаковом мире. Но: одни – добры и щедры, другие – черствы, озлоблены, эгоистичны; одни стремятся реализовать свой потенциал, другие гробят дар, посланный свыше: зря коптят небо.
- Ладно, хватит! Ах, ты, моя трепетная, нежная, неповторимая Душа! Не береди мою…саму себя. Живу, как все. Устаю, не успеваю, суечусь, страдаю, приспосабливаюсь, иду на компромиссы, хитрю. Но не убиваю, не краду, не…
- Себя убиваешь и обкрадываешь, Плоть! Обидно, что ты и со мной хитришь. Да, знаю, трудно жить в современном мире. Я помню себя – где-то, века, с пятнадцатого… Жизнь на Земле была иной. С годами все лишь ухудшается. Поразительный феномен: цивилизация развивается, шагает вперед наука, совершенствуется техника, расцветает прогресс, растет уровень культуры, а человечество – мельчает, регрессирует и деградирует. Человек теряет свой личностный стержень, сближаясь нравом с животным миром. Эдак, где-нибудь, в тридцатом веке, люди сравняются со своими первобытными предками…Что скажешь, Мозг?
- Ты глубоко ошибаешься, Душа. Мир унифицируется, решает все более глобальные проблемы: человечеству некогда любоваться травинкой, растущей из трещинки на асфальте.
- А скоро ей и негде будет расти, кроме, как на асфальте, ибо весь мир уже одет в асфальт и бетон!
- Ребята, мне надо поспать, чтобы завтра, нет, уже сегодня, - выглядеть молодо и ослепительно: в такой день…
Да, ты права, Душа: я не оправдала твоих надежд, ибо не следовала твоим указаниям, требованиям и мольбам, предостережениям…
Я – среднестатистический биологический организм, каких – большинство на этой планете. Смирись. Мы с тобой ведь неплохо ладили большую часть жизни. Кто знает, сколько нам осталось сосуществовать? У нас с тобой – прекрасный тандем: я благодарна за все, что ты сделала и стремилась свершить, но не получилось. Да, я – не совершенна! Не горжусь этим. И не стану кивать на обстоятельства жизни: тебе они ведомы. Наверное, я часто поступала – вопреки твоим желаниям и напутствиям. Прости! Но не требуй от меня невыполнимого, невозможного: я – не робот. Живая Плоть: тружусь, болею, устаю…
- Повторяешься. Спасибо, что правильно оцениваешь мою роль в нашем тандеме. Но, если учитывать и Разум, то наше трио напоминает известную басню Крылова. Я – Лебедь, Мозг – Рак, ты, Плоть, - Щука.
Как я ни бьюсь, вы не взлетите!
- Где уж – нам уж! Давай спать: скоро утро. Хватит подсчитывать мои убытки, уроны и просчеты. Да, ошибалась! Так, ведь, живу-то – в первый раз…Ты – потому и мудрая, что накопила многовековой опыт существования. Тебе легко – быть правильной, безупречной, безукоризненной, носить белоснежные одежды. А жизнь – штука маркая…
- Ты ж обещала – не сваливать свои грехи на обстоятельства…
- А ты будь объективной. Я уже говорила: опустись на грешную землю, окунись в земную юдоль, и попробуй не испачкать своих ослепительно белых одеяний…
Все ж прожили мы в ладу и согласии не столь уж и плохую жизнь.
- Я старалась. Если б ты прислушивалась к моим советам. Я – об Александре…
- Да люблю я его, так же, как и ты. Люблю! Говорила уж, повремени…
Дам отставку Никите Петровичу…после…
- Все ясно: никогда не поумнеешь. А потому и не будешь счастлива.
А мне так хочется слиться с Душой Александра! У нас столько общего!
- Слиться – в объятиях, – хочешь сказать?
- Видишь, как несправедливо устроен мир! Люблю Александра – я, а ласкать он будет тебя, Плоть. Ты познаешь сладость его поцелуев, твою кожу он будет гладить – в экстазе...
- Хватит высокопарных банальностей! Хотя, если подумать,…ты прав, Душа. Ты – словно горн, – разжигаешь во мне страсть…опять же, греховную…Я засыпаю…Пусть мне приснится Александр – в моей…постели…Спи, Душа…
- Я же говорю: цинична и развращена! Не до сна мне. Я мечтаю…
…Но Плоть уже покоилась …в объятьях…сна. И снился Наташке Ивановой не Александр.
…Шла она цветущим лугом. Вокруг порхали бабочки, пели птицы.
Земля была первозданной и необжитой. Ева только явилась на свет, и стопы ее впервые коснулись – теплой, влажной, жаждущей ласки и заботы, плодородной весенней почвы. Не ведая тягот земных, Ева радовалась тому, что Господь изгнал ее из скучного Рая. Она оглядывалась – в поисках Адама. Куда он запропастился? Где бродит?
Земля – огромна! Как его найти? Ева сорвала цветок и поднесла его к юному лицу, на котором цвела целомудренная улыбка. На ее плечо присела отдохнуть бабочка. Ярко светило солнце…
…Ярко светило солнце, а Наталья все не могла избыть крепкого сна – после бессонной ночи. Наступило утро, которого она так ждала…
Через час она проснется, ошарашенно глянет на будильник: проспала!
Опять опоздала на службу! Вдруг вспомнит: день рождения! Можно задержаться.
Усердно наведет блеск, лоск и глянец на свою внешность и, нарядная, с улыбкой ожидания родостей от жизни, выйдет из дома.
Возле библиотеки ее встретит смущенный Александр с тремя увядшими, тощими гвоздиками, и, в очередной раз, сделает ей предложение. Она, в сотый раз, пообещает подумать…
И будет честно думать об этом – ровно пять минут, пока не переступит порог своего кабинета. Торопливо позвонит маме, выслушает сухое поздравление и нудные наставления – на всю оставшуюся жизнь. Перебьет мать вопросами: «Как дети? Позавтракали? В школе у них все в порядке?» Нетерпеливо скажет: «Вечером жду вас. Да, да, в семь».
Только опустит трубку на рычаг: звонок. Поздравления, пожелания…
Никита Петрович: «Еле пробился! Поздравляю, милая! Желаю… Заказал стол. Да, в «Райских Кущах». На семь».
Наташа перезвонит маме, на ходу сочиняя спасительную легенду:
«Лучше я к вам забегу. Часов в пять. Все куплю. Не беспокойся, мамочка! Да, придется уйти: в семь – собрание…»
Заглушит тоненький голосок: «С вранья начинаешь сорок первый год жизни. Опомнись! Ты же обещала…»
В обеденный перерыв девочки-коллеги дружно помогут накрыть праздничный стол. Наталья выслушает много-много добрых слов в свой адрес. Она будет широко улыбаться, прекрасно зная: комплименты – дань юбилею. А она – ничем не отличается от окружающих людей: живет, как все, - не лучше, но и не хуже…
В одном была уверена: она честно старается исполнить свой долг перед матерью, детьми и друзьями. Не обманывает (по большому счету!), не предает.
А Душа… «Будь я даже идеальным человеком, она найдет повод для недовольства. Душа вечно неудовлетворена тем, чего я достигла…
Слишком взыскательна, требовательна! А я – как все…»
|
|