За тридевять земель, в некотором царстве решили организовать демократическую республику Золуссия. Событие это приурочили 1000-летию крещения Китая.
Несколько миллиардов золуссов с неподдельной радостью приняли данное решение.
Весь крещеный мир ликовал: «Так!» – шипели радостно золуссы. Особенно ликовала Российская провинция (и ее под-провинция «Самостийна Украина»)
Увы тому, кто узко посмотрит (сквозь века или сквозь веки) на это эпохальное событие. Основой национального духа и единения стал золусский язык; флагом признали оранжевую шестиконечную звезду на синем фоне (поговаривают, что фон отнюдь не синий, а голубой – единого мнения нет до сих пор); гимн – «Жили на Золусси два милльярда бусин» на слова Великого Кости Цзе.
Узкоглазым расширяли глаза, а пучеглазым сужали, чтобы не пугали среднестатистических бусеняток, ихних многочисленных потомков.
Культ размножения главенствовал даже в Соединенных Штатах (Китая), присоединенных к основной колонии еще в первом тыс. дозолусской эры.
Золуссия – как много в этом слове ностальгии по тем временам, когда были разные страны и народы, пели песни, плясали нигеры.
Максимилиан Иванович Фасмер высказал предположение по поводу этимологии слова «Золуссия». Не соглашаясь, – вновь и вновь, – с г-ном Ильинским, возводящим к: золя (соля) → соляра – «Солнечная страна» (см. у М. Ф. помету «шибко мудреное» к замечаниям Ильинского), отвергается также и неясное, путаное: Золуссия → зола (ввиду отсутствия патриотических основ у данного слова). Фасмер отмечает, что наиболее правдоподобным ему кажется: Золуссия → за Лýссией (здесь этимолог делает смелое предположение: цитирую "очевидна шаткость позиции звука «л», пришедшего на смену рыкающему «р» – уже в первом веке до рождения Великого Кости Цзе можно встретить чередование р/л в названиях поэм – ср. «Уродки» и «На Рим!», дошедшие к нам как «У лодки» и «Налим!»")
Итак, у Фасмера видим, что Золуссия возводится к старокитайск. за Луссией , т.е. ‘страна, находящаяся за Руссьей – краем земли’.
Иван Фасмерович стрелялся сотый раз. Этот отец русской демократии и мировой этимологической мысли уже сотый раз пытался изменить хоть что-то в этом мире, честно говоря, дебильном.
Сын его, безумный Макс, не преминул задрачнуть старика:
– Ты себе скоро яйца отстрелишь :-)
От Вани умного остались только голова, руки, зубы, глаза и гениталии; ружье он ловко притянул зубами, щелкнул затвор и – бах! Bang! УРА!!!
Продолжать трудно… С тех пор – а следует сказать: утрата отца перечисленных выше вещей на долгие годы забилась во все возможные котомки, кадушки и лари общественного подсознания, гиперкомпенсируясь в комплекс лишенности великого Ума (проще – умалишенности) – утекло многое. Тема яиц стала табу. Золуссы, знающие свою историю, говорят об этом вполголоса, золуссы же непомнящие – ничего не помнят.
Эпитафия посвящается жертвам оппортуанизма.
|
|