Глава 3.
Солнце по небу катится,
Время движется вперёд.
Всё имеет свой черёд,
Сказка дальше говорится.
Вот Иван с капралом в ряд,
Как на ветке канарейки,
Восседают на скамейке:
Ждут приёма у царя.
Не спеша, ведут беседу.
Говорит капрал: «Гляди,
Терем весь, как рой, гудит:
Царь готовится к обеду.
Ты, поди-ка, никогда,
За вопрос не будь в обиде,
Этих блюд в глаза не видел?»
«Врать не буду, не видал.
Это что ж лакей несёт,
Вроде липовой колоды?
Что за зверь? Какой породы?»
«Это, брат, морской осётр.
Рыба-царь меж прочих рыб,
Пуда три, должно быть, с лишком.
Да к нему впридачу, вишь-ка,
Блюдо паюсной икры».
Ванька, слюни распуская,
Молвит: «Крупная какая!
А вот это, ну-ка, глянь,
Что за редкостная дрянь?»
«Это та, что вся трясётся,
Как монашка в неглиже?
Это, Ванька, бланманже,
Так у них кисель зовётся.
Вот – в сметане трюфеля,
Гриб ненашенской засолки.
А вот это – перепёлки,
Духовые, в миндалях».
«Столько блюд – аж глянуть жутко!
Если царь в один присест
Без остатка их поест,
Схватит заворот желудка!»
«Ну ты выдал хохму, брат!
Рассмешил меня до колик!
Что ты, Ваня, друг-соколик,
Там же целый аппарат!
Воевода, казначей,
Сто бояр-бородачей,
Да заморские послы –
Все уселись за столы.
Да в придаток, по уставу,
Каждый кормит слуг ораву.
Так-то вот, Ванюша-брат.
Этот самый аппарат,
Он сожрать, что хочешь, рад.
Как бы царство ни скудело,
Государь на это дело
Не чурается затрат.
И пока он будет есть,
Лучше, брат, к нему не лезть.
Чем карьере навредить,
Лучше малость погодить:
Как заглотит он десерт –
И пожалуй на беседу:
После доброго десерту
Даже изверг милосерд.
Денег даст – бери, балда,
Чтоб опять не быть внакладе.
Труд нуждается в награде,
В этом вовсе нет стыда.
Коли спросит то да сё,
Отвечай, но осторожно,
Лучше вовсе односложно.
Может быть, и пронесёт…»
Хуже нету, ждёшь когда:
В сердце тяжесть, в мыслях смута.
На часах пройдёт минута,
А покажется – года.
Вдруг затренькал бубенец,
И в сенцы вошла охрана,
Чтоб вести к царю Ивана:
Царь наелся, наконец.
Входит Ванька в тронный зал,
Оскользаясь по паркету.
Эко диво, сколько свету –
Ажно жмурятся глаза.
Всюду злато и парча,
Жемчуга да самоцветы.
Хрустали без всякой сметы
Так повсюду и торчат.
В стороне, боря зевоту,
Полусонный воевода
Комаров по стенам бьёт:
Безопасность, бишь, блюдёт.
В центре – царь сидит на троне,
При державе и короне.
Довольнёшенек с лица,
Ожидает храбреца.
«Здравствуй, друг сердешный Ваня!»,-
Царь кричит, его узря,-
«На ранжиры не смотря,
Сядь-ка подле, на диване.
Ты, Ванюша, молвить лестно,
Службу дюжишь за двоих.
Нам о подвигах твоих
Всё доподлинно известно.
Занести тебе в скрижаль
Поощренье обещаем,
Нам тебе, таким случаем,
Даже ордену не жаль!
Мы таких богатырей
Награждать премного рады.
Поскорей проси награды,
Нынче нету нас добрей!»
Ванька, в пояс поклонясь,
Богу в мыслях помолясь,
Всем советам поперечь
Держит эдакую речь:
«Ты, великий государь,
Извини мою натуру,
Если ересь ляпну сдуру:
То отнюдь не из вреда.
За отваду конокрада
Гонорару мне не надо:
Тешит уши звон монет,
Только счастья в деньгах нет.
Правда, просьба всё же есть,
Хоть и дерзкая без меры.
Как бы мне в разгар карьеры
За неё в острог не сесть».
«Мы, Ванюша, либерал,
То бишь, царь иного рода,
И сермяжный глас народа
Нам приятней, чем хорал.
Рады слушать мы Ванюшу,
Что надумал – говори:
Мы, цари, не сухари,
Тоже, чай, имеем душу».
«Врать с пелёнок не приучен,
Что ж, скажу начистоту,
Что за помыслы гнетут,
Что за думы сердце мучат.
Ехал долго я к тебе,
Да кругом одно лишь видел:
Люд простой везде в обиде,
В нищете да худобе.
От бояр и воевод
Стоном стонет весь народ.
Приструни хапуг слегка,
Дай продых для мужика.
Мужика-то всяк доит,
Он и гол, что кочерыжка,
Между тем, на нём-то, слышь-ка,
Говорят, весь мир стоит».
«Тьфу ты, неуч, темнота,
Где ты взял сию цитату?
По учёному трактату,
Есть опора, да не та!
Все минувшие века
Опиралась наша суша
На устои, друг Ванюша,
Понадёжней мужика!
Мир стоит на трёх китах:
Первый кит зовётся – глупость,
Кит второй зовётся – скупость,
Третий кит зовётся – страх.
И моя тебе порука,
Современная наука
Никаких других опор
Не сыскала до сих пор.
Коль возьмёшься книги честь,
То приспеешь к мысли здравой,
Что командовать державой –
Не оладьи с мёдом есть.
Трудно, Ваня, быть царями,
Нету времени вздохнуть:
Не успел кнутом взмахнуть,
Как несёшь покушать пряник!
В суматохе прочих дел,
Исправляемых прилежно,
Может, мы, слегка, конечно,
За народом недобдел,
Но и ты, брат, в толк возьми,
Если все нам лгут из лести,
Как от них добиться вести,
Что случается с людьми?
Чтобы власть наверняка
Укрепилась на века,
Помоги нам, друг Ванюша:
Распахни глаза и уши,
Зри да слушай всех подряд,
Чтоб узнать, какие ноне
В нашем классе-гегемоне
Настроения царят:
Все ли рвением горят,
Не крамольно ли глаголет
Под влияньем алкоголя
О царе пролетарьят?»
«Что ж, рекут в народе разно,-
Говорит Иван в ответ,-
«Впрочем, есть один предмет,
В коем общество согласно.
Обыщи весь белый свет,
Заберись на свод небесный –
Всюду встретишь факт известный:
Правды не было, и нет.
Кто богаче, тот и правый,
Всяк неправый – нищеброд.
Вот о чём речёт народ,
Вот в миру какие нравы».
«Снова ты про мужика!
Тьфу, заладил без умолку!
Из беседы, видно, толку
Не получится никак.
Ты ж любого вгонишь в дрёму!
Цельный час тебе, пиму,
Распинаюсь про Фому,
Ты мне – снова про Ерёму!
И на кой народу правда?
Нет её – и не беда!
Чем страдать об ней, балда,
О себе подумать надо.
Правдолюб нашёлся, тоже!
Овцы учат пастуха!
Лучше выйди, от греха.
Разговор продолжим позже».
Погрозив Ивану вслед,
Царь в сердцах сорвал корону,
И позвал немедля к трону
Воеводу на совет:
«Ну, защитник государев,
Ты в какую степь глядел?!
В государстве беспредел,
Спасу нет от карбонарьев!
Ванька вовсе не дурак,
Он, гляжу я, фрукт хороший!
Притворяется святошей,
А в душе – идейный враг!»
«Я свою работу знаю»,-
Вынув палец из ноздри,
Воевода говорит,-
«Мне охранка – мать родная.
Дело, явственно, пустое:
Коли денег не берёт,
Значит, вовсе идиёт,
И не роет под устои.
Ежли далее смутьян
Будет нам чинить тревоги,
Мы его сгноим в остроге,
Или спустим в окиян».
Головой в ответ качая,
Царь от ярости кипит,
К переносью бровь супит,
Пуще прежнего серчая:
«Тяжела твоя мошна,
Да в башке одна мякина.
Борода уже в сединах,
А ума – как у бревна!
Мы б давно его – на дно,
Или даже лучше – на кол,
Но при этом всём, однако,
Есть одно большое «но»:
За него народ горой.
Проникаешь в суть момента?
Кто у власти в оппонентах,
Тот народу и герой.
Не спеши ломать дрова,
Дабы быдло не роптало:
Нет надёжней пьедестала,
Чем народная молва.
Изберём другой подход,
Есть у нас одна идея:
Снарядим его, злодея,
В нескончаемый поход.
Отрядим куда подале,
Чтоб отседа не видали.
Ты горазд писать у нас,
Так пиши царёв указ:
«В год такой, сего числа,
Объявляем настоящим
Всем мирянам работящим
От велика до мала:
Всяк, о правде нас молящий,
От купца до плугаря,
Ноне, нам благодаря,
В краткий срок её обрящет.
Хоть задача нелегка,
О народе беспокоясь,
Волей царской в трудный поиск
Шлём Ивана-дурака.
Хоть всю землю обыщи,
Правду нам яви в натуре
В настоящей коньюнктуре,
А не сыщешь – не взыщи.
Коли выйдешь трепачом,
Дела царского не сдюжа,
То на плахе, брат Ванюша,
Будешь знаться с палачом».
И, за сим, на подпись мне.
Уж теперь Ивашке крышка:
Пусть ужо поищет, слышь-ка,
То, чего на свете нет.
Так, одним своим указом,
Порешим два дела разом:
Пресечём волненье масс,
Да смутьяна скроем с глаз.
Даже три, сказать вернее.
Жеребец наш вороной,
Не иначе, как сапной:
С каждым часом всё смурнее.
Чтобы он не пал зазря,
Мы его, таким случаем,
Ваньке в путь с собой вручаем,
Как подарок от царя…»
Что ж, от власти вожделеть
Правды-матки неуместно:
Милость царская известна –
Дыба, цепь, топор да плеть.
От подобных-то щедрот
Правдобор всегда в опале;
Впрочем, время мчится дале,
В сказке – новый поворот.
Спозаранку, только свет,
Слову царскому послушен,
Уж Ванюша у конюшен,
По-дорожному одет.
Всё давным-давно готово,
Чтобы ехать в путь скорей:
Собран сидор сухарей,
Конь в брусчатку бьёт подковой.
«Здравствуй, враг мой разлюбезный»,-
Говорит ему Иван,-
«Что ж в глазах твоих туман?
Что ж ты прячешь взор болезный?
Где былое озорство?
Видно, так угодно Богу,
Чтобы взять тебя в дорогу:
Тайны промыслы его».
«По свободе я скучаю»,-
Конь Ивану отвечает,-
«Доля жалкая моя
Горше мне, чем горький яд.
Мне без воли, не солгу,
Даже мёд на вкус – полова,
Но за ласковое слово
Я тебе, брат, помогу.
Бесу в правде свой резон:
В ней таится дух смутьянствий,
Да, к тому же, ветер странствий
Расширяет кругозор».
«Что ж, на том и порешим»,-
Согласился Ваня с бесом,-
«С обоюдным интересом
В путь-дорогу поспешим».
|
|